Убийственная красота. Запретный плод - Алиса Клевер

– Я не понимаю, – растерялась я. Мама говорила сбивчиво, словно теряя мысль.

– В общем, я спросила, есть ли там кто-нибудь, но никто не ответил. Тогда я приоткрыла дверь и увидела его. Он сидел у окна, на стуле и как будто спал. Все это выглядело очень странно. Он вообще у тебя дрался когда-нибудь?

– Дрался? Кто?

– Сережа.

– Ты видела Сережу? – вздрогнула я. – Где, когда?

– Я же говорю, – прошептала мама, бледнея еще больше. – Вчера вечером, в клинике. В операционной.

– Это какой-то бред. Что он там делал? Искал меня?

– Это не бред! – закричала мама. – Я говорю, что видела, значит, видела. Они тоже сказали, что бред. Но я не знаю, куда он потом делся. Может быть, он приходил, чтобы найти тебя?

– Ты меня пугаешь, мама. Ты уверена, что он был там? И кто, черт возьми, они? – заволновалась я. Значит, Сережа не уехал из Парижа. Почему тогда он не отвечал на мои звонки? Тоже потерял телефон?

– Он не мог уйти, Даша. Потому что… он был… о господи, он был мертв, – мама прикрыла рот ладонью, издав странный булькающий звук.

Что? – я обернулась так резко, что больно потянула шею.

– Да. Он был мертв.

– Сидел там мертвым? – переспросила я, нахмурившись. – Сидел? Что за чушь!

– Да! У окна. И смотрел на выход. То есть… он спал… – Она снова закрыла рот ладонью. – Вечным сном.

– Невозможно, – тупо пробормотала я. – Это невозможно. Тебе показалось.

– Они тоже сказали, что показалось. Я ведь закричала и упала в обморок. А когда меня привели в чувство, его уже не было, – продолжала мама, словно отрабатывая выученную роль. Она даже двигалась так, словно была не в номере, а на театральной сцене.

– Не было? Как не было? Куда же он мог деться?

– Я не знаю! Откуда мне знать?

– Мама, его не было там, не могло быть. Что за капельницу тебе поставили?

– Ты можешь тоже не верить. И плевать мне, что они все осмотрели. Говорю тебе, он находился там и был мертв. Это совершенно точно. Не хочешь же ты сказать, что я видела призрак? Я хочу уехать из этого места. Ты не могла бы… не могла бы сама сказать об этом месье Робену? Он будет только рад. Он с самого начал отговаривал меня от этой операции. Мне надо лететь в Прованс, там назначены пробы. Господи, у меня до сих пор перед глазами стоят его руки.

– Руки? – нахмурилась я. – При чем тут руки?

– Ну, как же, я ведь сказала. У него были руки, знаешь, разбитые такие, в кровь. Как будто он с кем-то дрался. Или бил кулаком об стену. И от него исходил такой холод.

– Разбитые руки? – Я застыла, и смутное воспоминание, вырванное из фантасмагории вчерашнего дня, вдруг всплыло в моей памяти. – Не может быть!

– Даша, я уже заказала билет. Ты… ты устроишь тут все? Я могу быть спокойна? Мой самолет улетает через три часа. Я боялась, что не застану тебя, и оставила записку. Вот. – Мама указала рукой на конверт, лежащий на столе, прижатый полупустой бутылкой минералки. – Там деньги на билет. Гостиницу я оплатила, так что можешь не волноваться.

– Ты не хочешь, чтобы я летела с тобой? – удивилась я, а она хмуро покосилась на мои запястья.

Я думаю, что тебе лучше вернуться в Москву. Франция явно не идет тебе на пользу, а я просто хочу немного отдохнуть. К тому же там будет переводчик. Лети в Москву, дочка, – пробормотала мама, – а я останусь в Провансе еще на недельку. Возможно, будут и другие пробы.

– Тебе правда могут предложить роль? – переспросила я.

– Конечно. Что в этом такого странного? – кивнула мама обиженно. – Ты проводишь меня?

– Он… он не мог быть мертв, мама. Должно быть какое-то другое объяснение, верно? – прошептала я.

– Господи, я не знаю. Может быть. Сейчас, когда ты здесь, я и сама не знаю, как все это объяснить. У меня нервы ни к черту. – Мама подошла к столу и машинально отпила из бутылки.

– Они ведь искали? И сказали, что там никого нет?

– Да, да, да, – кивнула мама. – Никого! Но я не хочу больше об этом говорить. Так ты сделаешь то, что я прошу?

– Что? – Я забыла, о чем она просила. Разве она просила о чем-то?

– Ты поговоришь с ним? С месье Робеном. Это пустая формальность, и я понимаю, что можно обойтись звонком. Но как-то неудобно. Он был так добр ко мне, не хочется, чтобы он подумал, будто я невежлива. В конце концов, он же и познакомил меня с этим продюсером, а это заслуживает благодарности. Нечасто появляются такие возможности. Особенно в моем возрасте. Господи, опять этот возраст. Что всем дался возраст?! – И мама возмущенно отбросила пустую бутылку.

– Я поговорю с… – Я чуть было не сказала – с Андре. – Поговорю с ним, не волнуйся. Только не пропадай, мама. Позвони сразу, как приземлишься. Обещаешь?

– Ты тоже.

– Я? – удивилась я.

– Когда долетишь до Москвы. И скажи Шурочке, что я купила ей все, что она просила, хорошо? – И мама посмотрела на меня ясным взглядом человека, не подозревающего ни о чем.

Я поговорю с Андре, а потом… что ж, может быть, я и улечу. Только я вдруг поняла, что и сама в это не верю. Если бы мне не нужно было встречаться с ним, возможно, был бы шанс. Но я уже смертельно скучала и снова хотела его видеть.

– Хорошо, мама. Я позвоню тебе, когда долечу до Москвы. Сразу же наберу твой номер.

Сноски

1

Великолепно (фр.).