Ариман:Изгнанник - Джон Френч

— Мы были рождены во тьме, но познали свет солнца, — голос Тидиаса остановил Кадина, когда тот положил руку на люк. — Теперь мы падаем, а солнце стало угасающим воспоминанием, — Тидиас замолчал, и Кадин повернулся к нему. Брат не смотрел на него, продолжая держать болтер. На миг он вспомнил, как Тидиас стоял на высочайшем шпиле крепости-монастыря, его плащ вился на ветру, пока ночное небо пылало в огне правосудия. — Я никогда больше не увижу того солнца, — тихо произнес Тидиас, — но умру, помня, что когда-то видел его.

Через секунду Кадин отвернулся и молча покинул комнату.

Ариман нашел Марота свернувшимся во тьме перед дверью, его шлем был закреплен на положенном месте, обрывки плаща из кожи покрылись изморозью. Он не искал сломленного колдуна, даже не намеревался наведаться в камеру со скованным демоном, но ноги сами привели его туда, словно некая пустота у него в душе тянулась к тишине и мраку. Когда Ариман понял, что оказался возле того места, где Марот держал плененного демона, Азек едва не повернул назад. Затем он услышал звук, тихое болезненное бормотание, которое донеслось до его разума, будто легкий ветерок. Секунду колдун неподвижно стоял, пытаясь уловить еще один шорох психического шума. Звук послышался снова, и он последовал за ним и обнаружил Марота, лежащего на пороге тюрьмы своего творения.

Ариман шагнул ближе и присел возле Марота.

— Я вернулся к нему, — сказал Марот, его голос стал влажным и шепелявым через внутренний вокс доспехов. — Я пришел, но не вижу его.

Ариман посмотрел в красное свечение линз Марота. За пылающими кристаллами не было глаз, лишь неровные провалы, оставленные Астреосом. Ариман подумал о километрах коридоров и переходов, которые пришлось одолеть прорицателю, чтобы попасть сюда.

— Как ты попал сюда?

Марот покачал головой и отодвинулся, словно пытаясь уйти от ответа. Ариман потянулся разумом.

Голова тут же наполнилась рычанием. Ариман отшатнулся. Казалось, будто внутри его черепа разверзлась огромная пасть. Он услышал скрежетание зубов и ощутил на поверхности мыслей жар кровавого дыхания. Разум резко свернулся, психические чувства вернулись за крепкие стены воли.

Звук заполонил все вокруг, становясь все громче. Это было не рычание, внезапно понял Ариман. Это был смех, смех хищника, заметившего жертву. Ариман посмотрел на покрытый рунами люк за лежащим Маротом. Прорицатель дернулся и издал звук, словно напуганное животное, но Ариман даже не взглянул на него. Замок на люке был разбит, и из щели пробивался черный луч. Кровь, стучавшая в ушах Аримана, замерзла.

Люк открылся, и мгла внутри выплеснулась в коридор. Присутствие существа обрушилось на него волной ощущений: привкус крови, боль от обжигающего кожу льда, чернота воды в пещерах, не видевших солнца. Психические пальцы стали шарить у него в мыслях, их прикосновение походило на воспоминание о ночном кошмаре, который пытался утянуть его в царство боли и темноты.

Ариман успокоил разум. От усилия колдун задрожал, но шепот стих, и аура существа умолкла до едва слышимого шороха. В руке Аримана оказался меч, хотя он даже не понял, когда успел достать его, руны на оружии пылали холодным светом.

— Оно ничего не сделало, — воскликнул Марот по воксу. — Я вернулся к нему, но не вижу.

«Как он нашел сюда путь, не имея глаз?» — вопрос эхом разнесся у него в голове, несмотря на волну ощущений, шедшую из открытого люка.

— Он хотел увидеть, — хохотнул Марот. — Я рассказал ему, что сделал с его братом, и он захотел увидеть его сильнее, чем мою кровь. Он смотрел за меня, вел меня, а я его: его глаза были моими глазами.

В зияющем пространстве за люком что-то шевельнулось. Ариман направил силу разума в меч, его воля потекла в лезвие оружия. Он шагнул вперед, во мрак. Вокруг него заклубилась тьма. Секунду он ничего не видел, а затем в свечении меча проступили очертания, линии и формы. Скованный демон находился здесь. Ариман чувствовал его присутствие даже без необходимости видеть его.

Астреос смотрел на существо, которое носило тело его брата. Он был в доспехах, его лицо скрывала ротовая решетка шлема. Болтер находился на бедренной пластине, меч же покоился в кожаных ножнах на поясе. Воин свободно держал руки вдоль тела, его пальцы были расслаблены и открыты. Ариман не опустил меч.

— Астреос? — спросил Ариман по воксу.

Космический десантник посмотрел на колдуна. Во мраке блеск его глазных линз походил на провалы, высеченные в ночи. Демон, заключенный в плоть Кадара, задергался в своих цепях.

+ Ты знал об этом, + послал Астреос, его мысленный голос походил на низкое, опасное волчье рычание. + Ты знал, и скрыл от меня? +

Разум Аримана закружился среди вероятностей, протягивая психические чувства так далеко, как только он осмеливался, пытаясь увидеть мысли Астреоса и понять, было ли у него на душе что-то еще. После медленного удара сердец Ариман выдохнул и заговорил.

+ Да, + только и сказал он. + Его создал Марот, но я сохранил его и не рассказал тебе. +

+ Что это такое? +

+ Своего рода демон. Могущественный, но его сила подобна голоду волка, а жажда направлена только на разрушение. Плоть — его носитель, сосуд для прогнившей души. +

+ Кадар… +

+ Он мертв, + послал Ариман. + Он умер еще до того, как это случилось. По крайней мере я надеюсь. +

+ Внутри должно что-то остаться от него. +

Ариман покачал головой.

+ Ничего, что хотело бы жить дальше. +

Астреос посмотрел на существо, и Ариман проследил за его взглядом. Оно взирало на них с тихим злорадством.

+ Должен быть способ. +

Ариман почувствовал, как по позвоночнику поползло что-то холодное, и вспомнил мертвые глаза воина Рубрики, смотревшие на него из горящего тронного зала.

— Это уже не твой брат. Это просто существо, не более чем оружие.

Астреос пришел в движение прежде, чем Ариман успел подумать. Библиарий оказался у него за спиной и сбил с ног так, что шея Азека застыла над мечом Астреоса. Ариман ощутил, как его окутал разум Астреоса, сила телекинетической хватки высекла искры с доспехов. Ариман застыл на месте, оградив разум.

+ Так вот почему ты сохранил его? + прорычал Астреос, его мысли острыми иглами закололи Аримана. + Чтобы у тебя было оружие, если мы обратимся против тебя и ты лишишься сил? +

«Почему я не рассказал ему? — задумался Ариман. — Почему не попросил Карменту отсечь эту часть корабля и выбросить ее в пустоту?»

Разум метался в поисках ответа. Все впустую. Казалось, Азек даже не думал о существе с тех пор, как Марот показал его, словно разум избегал воспоминаний о нем, подобно обтекающей камень воде. Как будто он забыл.

Астреос напрягся, и лезвие впилось в шейное сочленение доспехов Аримана. Он услышал шипение вытекающего воздуха. Мысли Азека заметались, а затем вдруг сошлись в единой точке. Он моргнул. Он мог убить Астреоса, даже сейчас, даже с клинком у горла, но лишился бы последнего союзника.

— Я никогда бы не воспользовался таким оружием, — ответил Ариман. — Его нельзя освобождать, — перед глазами замигало красное предупреждение о разгерметизации. Воздух и тепло вытекали по лезвию меча Астреоса, словно кровь из раны. — Но если есть способ обратить вспять сотворенное с твоим братом, я найду его. Обещаю.

Долгое мгновение комната оставалась неподвижной, кроме газа, выходящего из пробоины в доспехах Аримана, и цепей демона, которые будто дребезжали в такт с неспешным сердцебиением.

Астреос убрал клинок от шеи колдуна, и его хватка ослабла. Азек выпрямился.

+ Надежда, + послал Астреос. Ариман чувствовал, как из брешей в его разуме просачивается гнев. + Самая жестокая отрава. +

Азек проводил взглядом Астреоса, когда тот развернулся и без слов покинул отсек. После того как он исчез, колдун посмотрел на скованного демона, пройдясь взглядом по цепям и серой плоти лица, которое до сих пор так походило на Астреоса. Существо посмотрело в ответ, улыбка искривила краешек его рта. Оно облизало губы. Через секунду Ариман отвернулся и ушел вслед за Астреосом.

Кадин и Тидиас посмотрели на Астреоса, когда тот вошел в комнату для поединков. Угли в черных металлических клетях превратились в красную золу, люмосферы вдоль потолка разносили холодный свет в дальние уголки комнаты.

— Брат? — спросил Тидиас, оторвав взгляд от развернутого на полу листа пергамента. В руке он сжимал серебристое перо с влажным черным кончиком. Астреос заметил имя Кадара, то и дело проскакивающее среди рядков стихов на пергаменте. Воин почувствовал, как напряглось его лицо под пристальным взглядом Тидиаса. Он чувствовал себя так, словно старый воин взглянул ему прямо в душу, как будто виденное и слышанное им кричало из самого его естества.