Обладатель-полусотник - Юрий Иванович

Мало того, и показанные в таблицах коэффициенты достижений оказывались несколько завышенными, недостижимыми почти для всех и во всем. Так, например, полный пятидесятник (если верить таблице) мог забрасывать как минимум одного фантома на расстояние в десять тысяч километров. На практике, хорошо, если получалось на восемь – восемь с половиной тысяч. В количестве особей было сложно вытянуть означенные стандарты, в экипировке порой что-то исчезало, и с излишним грузом имели место вечные заморочки.

Иначе говоря, при достижении некоего потолка что ни делай, как ни дергайся и сколько ни живи, развитие обладателей прекращалось. Некоторые даже до полусотника не доходили, застывая на сорок восьмом или сорок девятом фантоме. Пятьдесят один – считалось здорово. Пятьдесят два – редкость. Пятьдесят три – почти всегда оказывалось враньем и желанием похвастаться.

При этом счастливцы из последней категории никогда не получали шестой резервуар силы. Хотя на более низких ступенях некое опережение в этом плане имелось у всех.

Вот потому с такой ревностью и невероятной заинтересованностью союзники отнеслись к революционной, по их мнению, возможности: разделять собственные хранилища одно от другого. И это еще Загралов благоразумно помалкивал, что Пятое Кольцо у него появилось давно, да не простое, а Особое. И оно не только повышает либидо любого человека и фантома, но и дает возможность ведьмам транспортировать «скачками» не только обладателя, но и посторонних живых существ. Раньше получалось пробросить посторонних через пространство только в виде трупа.

Видимо, некие сомнения прочитывались у него на лице или просматривались в ауре. Потому что Апостол вдруг перешел на самый дружеский, почти ласковый тон:

– Ванюша, ты бы сразу с нами своими секретами делился, а? Все равно ближе нас у тебя нет никого. А дружба наша крепкая, надежная, уже не раз проверенная на прочность. И вот не стыдно ли скрывать от нас нечто полезное и новое?

Так застыдил, что Загралов чуть не покаялся чистосердечно. Еще и головой кивать начал в знак согласия и жгучего стыда. Но вовремя, резким напряжением воли сменил готовые сорваться слова на другие:

– Ну да, каюсь… Не во всем признался… Тут такое дело… Мы в тех подвалах сокровища отыскали… Много всего ценного. Видимо, все пряталось в спешке за день-два до вхождения Наполеона в Москву.

Пятидесятники переглянулись, и Свифт восторженно воскликнул:

– И ведь не врет! Везунчик эдакий! А ведь сколько мы в подземельях всякой всячины отыскали, а вот, оказывается, не все.

И уже в три голоса потребовали не только описать словесно находки, но и показать их. Пришлось обещать, что со временем обязательно покажет. Да и одарит по возможности. Ну и перечислять принялся: что, сколько да в каком состоянии. При этом о книгах было сказано короче всего: «… есть и несколько книг да пергаменты из свитков, пусть и весьма разбухших от сырости».

Но именно за эти слова крепче всех ухватился Гон Джу:

– Книги?! Готов купить любые, датирующиеся появлением на свет до нашествия Наполеона!

– Да на кой они тебе? – попытался отмахнуться от него Загралов. – Наверняка там почти во всех – молитвы да житие святых. А вот некоторые чаши, рамы и драгоценности – в самом деле уникальны. По крайней мере, если судить по некоторым экземплярам, я таких поделок не видел.

– Еще насмотришься, – продолжал настаивать «китаец». – А вот книги готов у тебя забрать, даже в любом состоянии! Отдашь? Об оплате не пожалеешь! Называй любую разумную цену! Ну?

Иван пожал плечами, обращаясь к иным наставникам:

– Зачем ему эта макулатура?

Видимо, лучше всех в данной теме разбирался Апостол. Он и стал отвечать, жестом успокоив нервничающего азиата:

– Наш приятель как раз специализируется на собирании подобных древностей. Потому что поставил себе целью узнать все о дате начала славянского летоисчисления. Помнишь, что она называется «От сотворения Мира в Звездном Храме»?

– Помню. Сейчас по той летописи: семь тысяч пятьсот двадцать второе лето.

– О! Молодец! И по этой теме не обделен информацией?

– Ну так, э-э-э… – замялся Иван. Ведь союзникам он и про замок Янтарный не рассказывал, и про пещеру с Письмом помалкивал.

И сейчас, по ходу ведущейся беседы, весьма интенсивно советовался об этом с Хочем, с археологами и с особо близкими фантомами. И они, почти единодушно, рекомендовали поделиться с друзьями этими находками. Тем более что Письмо нужно было исследовать всеми наличными силами. И то, как бы пупок не развязался.

Разве что пока затаить информацию про найденного в блоке из янтаря Титана. Потому что тогда и про Пасть придется рассказывать.

Поэтому, приняв решение, Загралов продолжил свои чистосердечные признания:

– …я тоже историей солидно увлекся. После нескольких находок… Честно признаюсь, находки были сделаны не случайно, а в результате целенаправленных поисков, сбора показаний свидетелей и в итоге научных исследований.

– Постой, – недоумевал Гон Джу. – В каком плане «свидетелей»? Тех, кто видел Наполеона?

Иван припомнил огромное количество прозрачных лиц, во время ведьмовского ритуала призыва предков, и непроизвольно поежился:

– Чего уж там скрывать, есть и такие… Среди них отыщутся и те, кто самого Вещего Олега видывал.

На это заявление активнее всех отреагировал Апостол. Крякнул с возмущением и выругался:

– Компост на могилы моих предков! И ведь разум мне настойчиво кричит, что этот парень врет как сивый мерин! Но сердце и опыт подсказывают: «…ты вначале выслушай до конца. Этот выскочка еще и не тем удивить сможет!» – и вновь резко перешел на отеческий, ласковый тон: – Верно я говорю, Ванюша?

– Более чем! – высокопарно ответил только что упомянутый «парень». Расправил плечи, пафосно задрал подбородок и сделал вид, что страдает нарциссизмом.

Первым по плечу «парня» похлопал Свифт, коллеги его поддержали, но все продолжали хранить вежливое молчание. Мол, хоть горшком прикидывайся, главное – выкладывай главное. Поэтому пришлось начать с напоминания:

– Ситуация в данный момент складывается невероятно напряженная. И не только из-за скандала с моим похищением. Через двое суток наши враги готовятся нанести главный удар по мне и по финансам союзных мне организаций. Именно поэтому нам не стоит пока отвлекаться на историю и связанные с ней исследования. Но! В двух словах я вам все-таки обрисую, что мы отыскали. И каким образом.

Говорил в самом деле кратко, короткими предложениями:

– Наши ведьмы проводили призыв. На нем общались с духами своих предков по женской линии. Вот те и подсказали, где искать. Найден подземный замок, названный нами Янтарным. Ценнейший памятник древнего славянского зодчества, построен более пяти тысяч лет назад. Еще нами найдена пещера, где наши предки более двенадцати тысяч лет назад оставили Письмо-карту. На расшифровку послания уйдут не просто месяцы, годы. Причем без вашей помощи я не справлюсь. Скорей всего…

Гон Джу сразу попытался выбить для себя преференции.

– С Бубенчиком и Печенегом вы и без меня прекрасно справитесь. Мои фантомы у вас только под ногами будут мешаться да распылять внимание на идентификацию. Поэтому я немедленно приступаю к исследованию замка. Или Письма. Это уже как Ваня решит.

После такого заявления Свифт пожаловался Апостолу:

– Вообще-то я не расист, но не потерплю, если какие-то китаезы будут навязывать свое мнение нашему ученику и воспитаннику.

– Но-но! Бледнолицый ты наш! – прикрикнул на него Гон Джу. – Не забывай, что я русский, уроженец Северодвинска. И моя родословная старше твоей.

– Ну и что? Печенег вон тоже в Крыму родился, но что-то с братьями русскими сотрудничать не спешит!

Началась чисто дружеская пикировка, которая посторонним человеком могла восприняться словно интенсивное переругивание. Поэтому Загралов, несмотря на свою крайнюю молодость в данной компании, резко подвел итоги состоявшегося совещания:

– Значит, так и порешим! Как только разделываемся с происками врагов, я сразу раскрываю перед вами все тайны, и мы дружным квартетом приступаем к исследованиям нашей древней истории. Ну и все остальное: книги, скульптуры и прочее исследуем по ходу дела. По текущим вопросам связь, как обычно. Приятно было пообщаться! До встречи!

Апостол, конечно, как хлебосольный хозяин, попытался остановить гостя:

– Так обед уже на столах! Уважь наши седины да с нами кубок хоть один выпей!

– Знаю я ваш «один»! – ворчал Иван, отходя чуть в сторону и готовясь покинуть центр Москвы. – Уже после победы отпразднуем, как полагается.

Исчезая, услышал угрожающее:

– Ловлю на слове!..

А что вспомнил уже позже, так тот факт, что заговорил союзников крепко. Признавшись о наличии сокровищ, хвастаясь находками, так и не отдал им трофейный «меч», который в разговоре назвал «несуразной клюшкой». Пока – не отдал. Позже в любом случае придется пожертвовать на общее благо.