Властелин колец - Джон Толкин

Был у него друг по имени Деагол[88], во многом на него похожий и такой же зоркоглазый. Только в силе и ловкости уступал он Смеаголу. Однажды они снарядили лодочку и спустились по реке к Сабельникам, на покрытые ирисами поляны, в чащи цветущих тростников. Смеагол отправился рыскать вдоль берега, а Деагол остался в лодке с удочками. Вдруг на крючок ему попалась огромная рыбина — и не успел Деагол оглянуться, как оказался в воде, и его утянуло на дно. Тут он отпустил удочку: на дне, в иле, что–то сверкнуло. Задержав дыхание еще ненадолго, он схватил блестящую штуковину.

Разбрызгивая воду и отплевываясь, с водорослями в волосах и комком грязи в руке, он вынырнул и поплыл к берегу. И — диво! — когда он смыл грязь, на ладони у него засияло неописуемой красоты золотое кольцо. На солнце оно сверкало и искрилось так, что глаз было не оторвать. Но Смеагол наблюдал за другом из–за дерева и, пока Деагол пожирал глазами находку, тихо подкрался и встал сзади.

– Дай–ка нам эту штучку, Деагол, любовь моя, — проворковал Смеагол другу через плечо.

– Почему это? — удивился Деагол.

– Потому, что у меня сегодня день рождения, любовь моя, и мне очень, очень пригодится это колечко, — ответил Смеагол.

– А мне–то что? — пожал плечами Деагол. — Я уже сделал тебе подарок[89] и, между прочим, очень потратился. А это кольцо нашел я и отдавать никому не собираюсь.

– Да что ты, любовь моя, неужели? — задушевно удивился Смеагол и, схватив Деагола за глотку, задушил его — золото блестело так ярко! Ну а кольцо он надел на палец.

Никто так и не узнал, что сталось с Деаголом. Убит он был далеко от дома, а тело Смеагол запрятал надежно — ввек не найдешь. Сам он вернулся домой в одиночестве — и обнаружил, что, когда кольцо у него на пальце, никто из обидчиков его не видит. Открытие пришлось ему по нраву, но от близких он кольцо утаил и начал пользоваться им для того, чтобы разузнавать всевозможные тайны и пускать свои знания в ход, учиняя пакости и строя всяческие козни, — одним словом, не на благо. Он высматривал, вынюхивал и запоминал все, что могло кого–нибудь больно ранить. Кольцо дало ему власть — маленькую, ровно по его мерке, но власть. Стоит ли удивляться, что родичи его вскоре возненавидели и, когда он бывал видим, гнали из норы в три шеи. Когда он попадался на дороге, его пинали, а он, не оставаясь в долгу, кусал обидчиков за ноги. Со временем он начал подворовывать и вечно бормотал что–то себе под нос, а в горле у него непрестанно голготало: «голлм, голлм». В конце концов его прозвали Голлумом, прокляли и велели убираться на все четыре стороны, а Праматерь (приходившаяся Голлуму бабушкой), желая, чтобы в клане воцарился мир, объявила его изгоем и запретила казать нос в родную нору.

С тех пор он бродил в одиночестве, хныча и обвиняя мир в жестокости. Выше по течению Реки он набрел на стекавший с гор ручей и пошел вдоль него. В глубоких омутах ловил он невидимыми пальцами рыбу и ел ее сырой. Однажды в жаркий день, наклонившись над омутом, он почувствовал на затылке ожог, а слепящая рябь на воде хлестнула его по слезящимся глазам резкой болью[90]. Голлум удивился — он почти позабыл о том, что в мире существует солнце. В последний раз поднял он взгляд наверх и погрозил светилу кулаком.

Тут он по нечаянности перевел взгляд на вершины Туманных Гор, откуда бежал ручей. И его осенило: «А там, наверное, тень и прохлада, под этими горами! Там солнце меня не выследит. А какие у этих гор, должно быть, корни — всем корням корни! Там, верно, погребены тайны, до которых с начала мира еще никто не докопался».

Когда настала ночь, он поднялся в горы, нашел пещерку, откуда вытекал темноводный ручей, и, как червь, проник в самое сердце каменных громад. Больше о нем никто ничего не слышал.

Вместе с ним пропало во мраке и Кольцо, так что даже создатель Кольца не смог проведать о судьбе своего детища, когда вновь начал набирать силу.

– Голлум! — закричал Фродо. — Неужели это был Голлум? Ты имеешь в виду то самое существо, с которым встретился Бильбо? Какая отвратительная история!

– Скорее печальная, — вздохнул волшебник. — Героем ее мог бы стать и кто–нибудь другой. Например, кто–нибудь из хоббитов…

– Не верю, что Голлум в родстве с хоббитами, хоть бы и в отдаленном! — с жаром запротестовал Фродо. — Что за безобразные выдумки!

– И все же это не выдумки, — возразил Гэндальф. — Уж о чем, о чем, а о хоббичьих прапрадедах я осведомлен получше вас, хоббитов. Даже из рассказа Бильбо можно догадаться, что Голлум сродни вам. У них двоих оказалось очень много общего — и в воспитании, и в самом образе мыслей. Они поняли друг друга с полуслова — по крайней мере, куда быстрее, чем хоббит или Голлум поняли бы гнома, орка или эльфа. Даже загадки они знали одни и те же, если не ходить далеко за примерами.

– Загадки — да, — неохотно признал Фродо. — Но загадки загадывают не только хоббиты, много кто, и загадки у всех похожи. Зато хоббиты всегда играют честно. А Голлум сразу решил надуть Бильбо. Он надеялся усыпить его бдительность, чтобы потом взять голыми руками. Об заклад побьюсь, что он просто хотел потешиться: выиграет — добыча сама в руки идет, проиграет — разницы никакой.

– Боюсь, так оно и было, — согласился Гэндальф. — Но ты кое–что упустил. Даже в его душе оставались уголки, куда порча еще не добралась. Он оказался крепкого десятка. Чем не хоббит? Даже Мудрые не могли бы такого предположить. Голлум не окончательно подпал под власть Кольца, в глубине души у него оставался уголок, куда Кольцо еще не дотянулось, и сквозь эти глубинные отдушины в его сознание, как в темную пещеру, просачивался слабый свет — свет прошлого. Думаю, Голлуму было приятно услышать приветливый голос, разбудивший в нем память о ветре, деревьях, солнечных зайчиках на траве и прочих забытых радостях. От этого, конечно, другая, темная часть его существа под конец только сильнее разъярилась[91]. И так будет всегда, если не взять над ней верх, если не вылечить эту болезнь окончательно. — Гэндальф тяжело вздохнул. — Увы! Уповать на это почти не приходится. Правда, я не зря сказал «почти». Конечно, он владел Кольцом так долго, что без него себя не мыслит, но проблеск надежды все–таки есть. Дело в том, что пользовался он своим «сокровищем» очень редко: среди черной подгорной тьмы необходимости в этом не было. Совершенно очевидно, что «выцвести» он не успел. Исхудал — да, но все–таки остался достаточно крепким. И все же Кольцо не теряло времени даром — оно грызло его разум день и ночь, и пытка стала под конец невыносимой. «Вековые тайны», якобы скрытые под корнями гор, обернулись черной пустотой: там нечего было разнюхивать, нечего искать — только и дел, что грызть схваченную исподтишка добычу и перебирать в памяти былые обиды. Голлум влачил жалкую, совершенно безрадостную жизнь. Тьму он ненавидел, света не переносил, а в итоге проклял все на свете, и Кольцо — в первую очередь.

– То есть как это? — не понял Фродо. — Оно ведь было его единственным сокровищем, он в нем души не чаял! Если он его так ненавидел, то почему не избавился от него, не бросил?

– Пора бы тебе начать разбираться, что к чему, Фродо! Ты знаешь уже вполне достаточно! Он и ненавидел, и обожал Кольцо, точь–в–точь как самого себя. Он не мог от него избавиться. Его желания были здесь уже ни при чем. Кольцо Власти само о себе заботится, Фродо. Оно может предательски соскользнуть с пальца в самый неподходящий момент, но его обладатель с ним не расстанется ни за какие блага. Самое большее, на что он способен, — тешить себя мыслью, что препоручит его кому–нибудь на хранение, да и то поначалу, пока Кольцо еще только примеривается, как бы получше за него взяться. Насколько мне известно, Бильбо — единственный, кто пошел дальше благих намерений. Он сумел отдать Кольцо по–настоящему. Не без моей помощи, правда. Но чтобы просто выбросить его, оставить на произвол судьбы — нет! На это он не согласился бы… Кольцо само решило, что ему делать, понимаешь? Голлум оказался лишним. Кольцо покинуло его, покинуло по своей воле.

– Оно, наверное, спешило не опоздать на свидание с Бильбо, — усмехнулся Фродо. — Уж лучше бы какого–нибудь орка подцепило! Чем ему орки не потрафили?

– Тебе все шуточки, — строго оборвал его Гэндальф. — А смеяться бы ох как не следовало! За всю историю Кольца этот случай — самый странный. Подгадало же твоего дядюшку оказаться там именно в тот миг и вслепую нашарить в темноте Кольцо! Тут сработало сразу несколько сил, Фродо. Кольцо вознамерилось вернуться к прежнему владельцу, соскользнуло с руки Исилдура и предало его. Потом, когда представился случай, оно поймало несчастного Деагола, и тот поплатился за свою находку жизнью. Наконец, Голлум. Голлума оно проглотило с потрохами. Больше от несчастного нельзя было получить ничего — он слишком мелкая сошка, слишком жалок. Имея при себе Кольцо, Голлум ни за что не покинул бы своего темного озера. Поэтому стоило истинному хозяину пробудиться и мысленно позвать Кольцо из Чернолесья, как оно само покинуло Голлума. Покинуло, чтобы угодить в руки самого неподходящего владельца, нелепее и не придумаешь: Бильбо из Заселья! Нет, за всем этим стоит еще что–то, не входившее в расчеты Хозяина Кольца. Я могу сказать только, что Бильбо было предопределено найти Кольцо[92], но создатель Кольца об этом не знал. Из этого следует, что тебе тоже предопределено стать владельцем Кольца. Это вселяет некоторую надежду.