Без тебя (СИ) - Марта Заозерная

с тобой делать, — как же не вовремя всё. — Последний раз спрашиваю. Как он тебя обидел?

Маша замирает, так и не закончив глубокий вдох делать. Рот её открывается, но звучания нет.

Пожимает плечами.

— Он не тот человек, с которым я хочу провести свою жизнь

— Ты это поняла до того, как вы переспали или после? — слова вылетаю так стремительно, что мне остается только пожалеть о своей несдержанности.

— Мы с ним…

Киваю. И без слов всё понятно.

«Тебе должно быть похрен», — появляется в голове здравая мысль.

Ещё одно её слово, и я снова взорвусь.

Очень кстати на кухню заходит Саяра.

Увидев, как устало она выглядит, желание серьезно с ней поговорить и отчитать исчезает. Не обращая на нас внимания, она с полуприкрытыми глазами проходит к кухонной мойке и приживается лбом к гарнитуру.

— Маш, покорми, пожалуйста, Сережика, — голос бесцветный.

Час назад, когда я только приехал, Ярик и то выглядел бодрее.

— Яр, что случилось? — делаю шаг в её сторону. — Ты очень бледная.

— У тебя идеальный ребенок, — Яра выпрямляется и медленно ко мне оборачивается. — Мне повезло не так сильно.

С укором смотрю на неё.

Немая претензия — единственный способ выказать ей своё недовольство. Большего я себе не могу позволить.

Мне бы хотелось узнать, почему она не удосужилась мне рассказать.

Глава 18

Сергей

Каждый раз после окончания рабочего дня я остаюсь сверхурочно или отправляюсь в архив. Дома мне делать нечего, а так я убиваю разом двух зайцев. Осуществляю свою давнюю мечту, не дающую покоя, — разобраться в смерти родителей, и отвлекаюсь от мыслей относительно поведения Маши.

Выходит не особо удачно.

Стараюсь, но не могу понять, что двигало ею, когда она мне врала.

Откровенно говоря, я в ахуе. Такая была любовь. Недолгая.

Знает прекрасно, как я ложь ненавижу.

Одно дело стесняться рассказать правду бывшему мужу о расставании с женихом, боясь злорадства в свой адрес. Другое соврать, дескать, всё по-прежнему хорошо, жить в доме чужих людей, возможно, подвергая опасности себя и ребенка, но продолжать разыгрывать спектакль для одного зрителя. Ради чего?! Разве я мог не узнать правды?! На что был расчет?

Она ведь к Нагорным съехала! Кого-то ближе, чем Яра для меня найти трудно.

Думать, что я не узнаю — по меньшей мере — наивно.

В этом вся Маша.

Её непосредственность всегда граничила с безрассудством. Разом могу вспомнить с десяток ситуаций. Начиная с того, как она поверила мошенникам, ходящим по подъездам и разводящих жильцов, купив якобы противопожарную сигнализацию, на деле оказавшейся пластиковой дешевой пищалкой без батареек. Заканчивая случаем, когда в аэропорту Маша отдала подержать наши документы женщине, с которой в самолете познакомились, летя в Мадрид. На счастье мы ограничились блокировкой нескольких карт.

Случаев масса и у меня, к сожалению, чересчур хорошая память. Время же вспять не повернуть.

Она слишком верит в людей.

Вот и сейчас ей показалось, что так будет лучше, что Марк отпустит легко.

Десять раз — ха. Не все, такие как я.

Раньше, когда у меня была постоянная возможность её защитить, такие выкрутасы не напрягали. Напротив. Они помогали чувствовать себя нужным.

Сейчас беспокойство такого рода — проблема. Я ведь учусь жить без неё. Процесс это не быстрый.

Именно так. Я ничего не забыл. Но вот уже несколько месяцев, как перестал ежеминутно прокручивать в голове детали нашего расставания. Перестал думать о том, как можно было всё изменить и избежать развода. Видит бог, я хотел. Полгода — пока длился бракоразводный процесс — и нас штормило от утреннего — «я заберу заявление», до вечернего — «я собрала тебе вещи», были для меня самыми тяжелыми в жизни.

О том, что было после, я вообще стараюсь не думать.

Навряд ли бы я сам справился.

Я искренне желал ей лучшей жизни, чем была со мной. Поэтому и не вмешивался в их отношения, как бы ни было трудно.

Что мы имеем сейчас?

У нас с Сафи всё наладилось, не считая её таинственности. И вот она Маша, свалившаяся мне на голову.

Не хочу повторять прошлых ошибок, но и не думать о ней не могу.

Чертовски сложно. К тому же эмоции приправлены чувством вины перед Саф. Меньше всего мне хочется её обижать. Она тот человек, который этого меньше всего заслуживает плохого к себе отношения.

Сафи очень переживала из-за тотального игнора со стороны Маши.

С началом наших с ней отношений ни о какой дружбе между ними речи не шло. Но Маша «охладела» заблаговременно. Только спустя несколько месяцев вышла на связь — прислав сообщение. Как результат — Саф просидела час в ванной, отказываясь открывать дверь.

Надо ли говорить?! Я так и не узнал, что именно Маша написала. Саф заверила, мол, всё хорошо, но выглядела при этом непривычно притихшей.

Только такой дурак, как я, мог так быстро впутаться в отношения, с эмоциональной подпиткой, сразу после развода. Привязаться к кому-то. Сафик была глотком свежего воздуха. Такого необходимого…

А теперь, с активным возвращением Маши в мою жизнь, я не знаю, что делать. Свыкшись с мыслью о её скорой свадьбе, мне сейчас трудно понять, как быть. Выбрать правильную дистанцию. Безопасную для всех.

За этими мыслями я провожу несколько часов в архиве.

Когда погибли родители, Дима был так занят заработком хоть каких-то средств, чтобы ему разрешили оформить опеку надо мной, что другие заботы отошли на второй план. Положение было отвратительным. Думаю, именно в тот момент в нем зародились определенные загоны по поводу денег и их количества.

Меня же не оставили странные чувства.

Проходя в прошлый раз стажировку, я общался со следователем, занимающимся делом родителей. Он рассказал о свидетеле, резко сменившем свои показания. По первоначальной версии мужик проезжал в момент аварии тот же участок трассы. Видел, как всё случилось. На следующий день передумал. Заявился в участок и сказал, дескать, ошибся. Видел не тех и не там.

Никому до этого, само собой, дела не было. Так даже лучше. Виновник определен и всё признал. Меньше деталей — меньше возни. Это же ещё дырку в лишней бумажке делать. Всем известно, как система работает.

Казалось бы, столько лет прошло, но…

Никто даже не подозревает, как мне не хватало мамы. Как я был к ней привязан. Как она была мне дорога.

Она одна — больше, чем целый мир.

Странным, но неудивительным образом, ни в одном из сшивов томов не нахожу первоначального опроса свидетеля.

Усмехаюсь.

Может