Клятва рода - Степан Мазур

Время всё же могло называться серебряным, пусть даже избранные, дорвавшись до знаний обречённых, предыдущих рас, копили мудрость совсем не для повышения кармического интереса. Кстати о карме — интересная вещь. В золотом веке люди, умирая, перерождались во что угодно: камни, растения, животные, птицы или даже снова в людей. Никто не уходил безвозвратно. И если бы появился проповедник, вздумавший пудрить мозги о рае и аде, его бы просто пустили на обед зверям в лес в одиночку. Народ понимал происходящее, не ощущая гнёта наставников. Ведал истину. В серебряном веке истину брали на себя боги. Появились ритуалы, поклонения. Рогатый раздумывал, как бы разрядить сгущающуюся обстановку, но ничего путного не углядел, потерял время. А тем временем оружие стало применяться не только для защиты, но и для атаки.

Третьим на престол взошёл Дьявол. Племянник Денницы, правивший с тридцать четвёртого по двадцать второе тысячелетие до нашей эры. Смешал все карты. Гений войны привил людям жажду наживы, захвата земель и окончательно спутал умы старейшин, да ослабил влияние богов. Родные наставники больше не пестовали детей, меняя приоритеты, да и сам народ стал называться "стадом". Это стадо перестало различать вектора: правда-ложь. В конце правления "правда-ложь" сменилась "ложью-ложью".

И мир запылал…

Магия, технологии, силы…

Всё смешалось в одну круговерть. Дьявол опустил человечество в тёмный омут, отбирая всё нажитое. Всё, что копилось тысячелетиями, сгорело, потонуло и разрушилось. Так племянничек разрядил обстановку, но цивилизации скатились до уровня каменного века. Бронзовый век стал каменным, откинув людей в развитии на добрую эпоху назад. Колонии в Солнечной Системе лишившись поддержки, зачахли. Кто-то всё-таки свалил в Дальний Космос, надеясь вернуться в лучшее время, кто-то просто вымер как мамонт. Я с ними много позже. Они уже под другим руководством. И не считают себя землянами. Мы, оставшиеся здесь как одичавшие псы для них. И я не могу понять, что значат осточертевшие "три единицы".

Люциферу, родному брату Денницы, воссевшему на престол в двадцать втором тысячелетии и правившим двенадцать тысяч лет, пришлось порядком потрудиться, чтобы остатки первых атлантов, лимуров и титанов не задавили человечество в мрачное время, да чтобы разрозненные боги и сильные маги, чародеи не взяли бразды правления в свои руки. Фактически, Люцифер начал с чистого листа, прорвав Дарданеллы и утопив остатки прошлых цивилизаций. Это был первый потоп в истории человечества. Тот, о котором не дойдёт письменных источников. Запечатлели только второй, сравнив повышение Чёрного моря на сто метров со Всемирным Потопом. Мелкий потопчик был пять тысяч лет назад, а вот первый, глобальный, действительно затрудняет работу археологам и по сей день.

Найденные артефакты первых эпох я заботливо вырываю из рук "научного мира". Если вы думаете, что Дьявол превзошёл человека в жестокости и гениальности разрушения, то вы…гм… неандерталец?

Так вот, я родился за несколько десятков лет до смены трона Люцифера Велесом. Мой мохнатый дядюшка столько натворил во всём мире, что я ещё не раз захлебнусь, разгребая эту муть. Он ввёл религии. Одну за одной. Теперь каждый человек понятия не имеет, что в мире происходит. Потеряли первопричину. Прожорливые эгрегоры заботливо расхватали любителей "знаний". Те, кто мог становиться богоподобными, стали потребителями. Человечество в новое, с десяти тысяч лет до нашей эры до второго тысячелетия нашей эры, забыло, что знания не во вне, а внутри.

Я старался разбудить вас как мог. Сами посудите. Не постулатами, а тем, что осталось на дне душ со времён сборки.

Пожалуй, начнём. Не зря же за двенадцать тысяч лет лишь триста тридцать три года мира. Люди любят воевать. Уж поверьте мне.

Франция Ресторан на Эйфелевой башне 19 секунд спустя

— Нет! Он не сделает этого! — Вернулся Миромир, собрав тело воедино.

— Сделает… я помогу.

— Его мысли сгорят!

— Булгакову ты так же говорил. А он тебя куда послал? До сих пор идёшь.

— Мир привык к ежедневным заголовкам о встрече и инопланетянами, одних только объявлений о мракобесии в СМИ больше, чем у меня было женщин. Кто поверит какому-то странному Меченому?

— Отгадай с трёх раз?

— Вы не сделаете этого! Я заставлю его сомневаться во всём. Я сгною твоего сына, он примет яда. Этот яд лишит его веры. Самой главной веры. Веры в себя. Он падёт…

— …И поднимется. До скорой встречи, братик.

Париж скинул наваждение.

Люди из разных концов города, все как один, посмотрели в сторону Эйфелевой башни.

Окраины Лондона Частная гостиница

Сергей Корпионов уснул. И сон, стоящий перед глазами был большей явью, чем сама жизнь. Ощущал всё с необыкновенной ясностью и мыслить мог о чём угодно, от прошлого, до будущего, мог рассуждать, что во сне обычно делать сложно, а в астральные проекции просто так не выкидывает.

Перед ним стоял он сам; чёрные, длинные волосы, зелёные глаза, преисполненные силой, тренированное тело; тёмная одежда: чёрная безрукавка, кожаные штаны, только плечи голые, без татуировок и на правом запястье почти клеймом выжжены расплывающиеся цифры.

— Нет, я не ты. Не обольщайся, — сказал тот напротив.

Скорпион молчал, продолжая рассматривать незнакомца. Хотелось разглядеть плавающие цифры. Но что-то не позволяло.

— Хм, ты не разговорчивый. Я ожидал кучу вопросов.

Сергею что-то не понравилось. Постарался сконцентрироваться на пробуждении, освобождаясь от пут. Наваждение могло быть навеяно эмиссарами. А что-то навязанное не любил.

— Да подожди ты, мне есть, что тебе сказать, — незнакомец постарался убрать возникшую перед глазами рябь и мир перестал расплываться.

— Хотел бы поговорить, пришёл бы наяву, — буркнул Сергей, но попытки пробудиться делать перестал. — Даю тебе шанс объясниться.

Гость сна наклонил голову, посмотрел исподлобья:

— Я твой брат.

Помолчали.

Скорпион стал снова предпринимать попытки к пробуждению. Меченый скривился:

— Я тоже думаю картинками объясниться проще. И не езжай сразу к Золо, в океане тебя ждут. Бери курс на восток, повремени. Нам надо многое обсудить. Я не хочу тебя потом перехватывать…

Сергей открыл глаза, на миг ощущая кровать, слыша сопение на соседней кровати Сёмы и увидав потолок, но зрение вдруг пропало и чернота заволокла картину перед глазами, но не сознание.

10033 год до нашей эры по современному летоисчислению

Ливень стоял стеной. Яростные капли разили землю, оставляя целые выемки. Периодически казалось, что водные струи прерывались, отдыхая, и за дело брался град. Застывшие "голубиные яйца" заставили попрятаться всё живое. Небо пылало гневом, отрицая саму жизнь, и старалось изничтожить сам лик земли.

— Он бы ещё метеоритный дождь послал. Тоже мне, тученагнетатель, — презренно обронил Миромир и перехватил обоюдоострый топор покрепче, не сводя глаз с крышки землянки.

Топор в руках рыжевласого древнего периодически вспыхивал синим. Зримая аура окутывала оружие и, казалось, что метеоритный топор дышал. Блёклые, розоватые руны вдоль остриёв светились едва-едва. Слабо-ощутимая вибрация проходила по рукояти, словно напоминая, что не стоит её сжимать до белизны пальцев. И так не выпадет, пусть хозяин не беспокоиться.

Светловолосый, как блики самого света на солнечных камнях, богатырь Родослав, привстал с лежанки и расправил широкие, как валуны плечи. Мощные скулы раздвинули челюсть, зевнул во всю мощь лица. Небесно-синие глаза подёрнула поволока, обронил скупо:

— Повремени силы, брат. Он ещё далеко. Будет к полуночи.

— Да по мне, так хоть сейчас. Всё равно мой ребёнок родиться и будет топтать эту землю, хочет он того или нет, чёртов ревнитель. Всё не может смириться, что выбрала смертного бессмертному…

— Я тоже не сразу смирился… И тебе понадобилось бы немало времени, чтобы меня разубедить.

— Но я справился, пусть и она не сразу признала меня мужем.

Лилит вскричала, дёрнувшись на соседней лежанке. По щекам потекли кровавые слёзы. Багровые капли добежали до скул и исчезли, словно иссохнув. Они не успели коснуться смоляных волос. Девушка прикусила губу и почти выгнулась дугой, презрев округлый живот. Но сильная, холодная ладонь Мары легла на лоб, седовласая дева прикрыла глаза и ладонь на лбу роженицы вспыхнула синим. Лилит отключилась. А холодные губы богини едва слышно прошептали:

— Ещё не время, Лилит. Дай ему впитать последние силы. Не торопи предначертанное.

Часы тянулись, как смола древа. Мир над землянкой укутала чёрная пелена, и яркое око взошло над миром, вспыхнули звёзды, утопая в молоке, как мелкие мошки. Миромир не находил себе места, слоняясь из угла в угол. То и дело поглядывал на спящую жену и тревожно подёргивающийся живот. Не рождённый то затихал, то снова принимался биться изнутри, требуя скорейшего выхода. Удары становились такими, что Лилит бросало из стороны в сторону. Мара распростирала над челом белые длани, которые при каждой передаче успокаивающего импульса покрывала сеть морщин и кожа становилась сухая и жёлтая. Синий холод на время заставлял плод угомониться, но вскоре тот возобновлял попытки.