Золотая ветвь - Галина Романова

Убедившись, что его внушение дошло до детворы, орк вернулся в дом вождя доедать угощение. Умные ребятишки схватились за палки. Правда, они не кидали их, а всего лишь тыкали в пленницу с безопасного расстояния, но это уже было существенной разницей – от палки увернуться было все-таки легче.

В доме вождя тем временем шла неспешная беседа. Молоденькая незамужняя орчиха чего только не предпринимала, чтобы заслужить благосклонный взгляд знатного гостя – отец уже шепнул ей, что означает тройной шрам у него под ключицами,– но тот не обращал на ее ужимки никакого внимания. Воздав должное жареному мясу и рагу из местных съедобных растений, орк рассказывал вождю об очередной войне со светловолосыми. Здесь о войне знали – шесть самых сильных парней ушли в армию,– но подробностей и свежих новостей не ведали.

– Значит, они надеются отнять у нашего Паладайна Золотую Ветвь? – выслушав, подвел итог вождь.– Но она принадлежит нашему народу! Светловолосые утратили на нее все права!

– Кое-кто считает, что это не так,– пожал плечами орк.– Светловолосые всерьез надеются вернуть ее обратно.

– Почему? Разве она принадлежит им?

– Я не знаю. Но она,– орк кивнул в сторону выхода,– должна знать. Правда скрыта у нее в мозгу, но я не могу прочесть ничего. Вот для этого мне и нужен слушающий шаман.

– А она не ведьма? – с опаской спросил вождь.– Мы оставили ее у моего дома почти без присмотра. А там рядом мой огород… и дети бегают.

– Она шаманка,– поправил орк.

– Вот как.– Вождь почесал массивный подбородок, испачканный в жире.– Тогда другое дело. Пусть сидит… Эй! Ты!

Старая орчиха, сидевшая в дальнем углу за прялкой, подняла голову.

– Сходи отнеси светловолосой шаманке поесть,– приказал вождь.

Старая орчиха неуклюже поднялась, хромая, подошла к расставленным на ковре на полу блюдам, собрала в пустое блюдо несколько кусков мяса, сбоку свалила горкой недоеденные овощи и выбралась наружу. Кожаный полог, заменявший дверь, приоткрылся и задернулся опять.

Незамужняя орчиха, улыбаясь и кокетливо стреляя глазами, подала гостю хмельной просяной напиток, который тот принял с полнейшим равнодушием к ее чарам. А ведь она только что добавила в него свою слюну и кровь, как учила ее бабушка! Неужели правду говорят, что те, кто носит тройной знак, невосприимчивы к приворотным зельям?

Полог хижины вновь откинулся – это вернулся сын вождя. Он запыхался и наклонился, опираясь ладонями о колени.

– Отец,– воскликнул он, едва справившись с дыханием,– шаман прибудет завтра на рассвете.

– Отлично. Ты заночуешь у нас? – посмотрел вождь на гостя.

Тот коротко кивнул, и молоденькая орчиха просияла. Возможно, зелье просто еще не подействовало, и ему надо время, чтобы вызреть.

Пленница лежала на земле, свернувшись калачиком. От камней и палок все тело ее болело, она хотела есть и замерзла, но не осмеливалась попросить даже воды. Старая орчиха молча поставила перед ней глиняную миску, в которой были свалены куски мяса и превратившиеся в месиво овощи:

– Ешь!

Девушка не заставила себя просить дважды и даже не подумала отказаться – для этого она была слишком голодна. Кое-как выпрямившись, она руками загребла мясо вместе с овощами. Никогда ей не приходилось есть ничего вкуснее! Даже дома, у родителей, ее не кормили так хорошо!

Орчиха какое-то время стояла над пленницей, глядя, как та давится объедками. Потом ушла, но вскоре вернулась. На землю перед эльфийкой упало старое кожаное платье.

– Это тебе,– проворчала старуха.– Когда-то я тоже была худенькой и молодой.

Сшитое из кожи платье было довольно грубым – просто длинная полоса, сложенная вдвое, с дыркой для головы. По бокам были пришиты короткие рукава, отороченные вылезшим и свалявшимся старым мехом, которым, судя по его состоянию, не могла прельститься даже моль. Точно такой же мех был приторочен к подолу, но, видимо, не для красоты – просто у мастерицы не было кожи нужной длины, и она удлинила платье до нужного. С боков оно не сшивалось – вместо швов была старая шнуровка, которая позволяла расставлять платье с боков. Шнурки частично порвались и распустились. Да и сама кожа, из которой было сшито платье, оставляла желать лучшего – она пахла плесенью, землей и еще чем-то, а на спине было заметно несколько белесых пятен. Но пленница обрадовалась и такому наряду – в своей коротенькой нижней рубашке и исподних штанишках она чувствовала себя голой. Жаль, что связанные руки помешают ей надеть наряд прямо сейчас! Хотя, с другой стороны, его не помешает сперва выстирать и отчистить от грязи…

– Спасибо,– промолвила она, прижимая наряд к груди. Орчиха проворчала что-то нелюбезное – видимо, уже пожалела о своей доброте,– и ушла.

Селение успокоилось рано – солнце только-только зашло за горы, а на улице не осталось никого. Хозяйки загнали в дома дойных коз и овец, дети растащили ручных крыс, и на селение опустилась тишина. На улице сгустился мрак – только из-под дверей-пологов тут и там пробивались полоски света, да кое-где в наступившей тишине из домов доносились отголоски речи. Постепенно, один за другим, стали гаснуть огни в очагах. С последним проблеском огня умолкли и все разговоры.

Пленница впервые осталась одна. На нее вот уже несколько часов не обращали внимания, и она рискнула сделать то, на что не решалась все это время. Она поднесла связанные запястья к лицу и стала сосредоточенно грызть стягивающую их ткань. Развязать добротно закрученный узел у нее не хватало сил. Она терла зубами тонкие шелковые волокна, пытаясь перегрызть, жевала и мусолила, дергала и трепала, но результатов не было никаких. Веревки похитивший ее орк сделал из обрывков балахона волшебницы, а в прочности эльфийских тканей нет сомнений. Тем более если ткань сложена в несколько раз, перекручена и заскорузла от частого использования. А ведь есть еще ошейник, за который она прикручена к дереву, и путы на ногах!..

Девушка уткнулась лицом в землю и беззвучно заплакала.

Ночь принесла с собой холод. Девушка дрожала на голой земле, сжавшись в комочек и тщетно пытаясь согреться. Зубы ее стучали так, что она даже не расслышала тяжелых шагов над головой и вскрикнула от неожиданности, когда на нее сверху легла шкура, еще хранившая тепло живого тела.

Набросив на пленницу шкуру, орк бросил рядом охапку соломы и перекатил на нее девушку, при этом еще туже закутав ее в шкуру-одеяло так, что наружу осталась торчать только ее голова. Девушка с удивлением подняла на него глаза. В темноте эльфы видят очень хорошо, и она легко могла рассмотреть бесстрастные черты своего похитителя.