Генералиссимус Суворов - Леонтий Раковский

Комары пели всегдашнюю песню, кружась над лицом. От реки тянуло свежестью. Стайка уток поднялась из камышей и пронеслась к Аржису. С правого берега доносился мирный лай собак.

Молодой сержант Горшков тотчас же захрапел, а Суворов лежал и думал.

Как-то удастся завтра переправиться? И как вообще окончится весь поиск? Все-таки очень мало пехоты. Проклятый "Ивашка!" Завтра - Николин день, завтра решится все: вся судьба Суворова, вся его жизнь. Завтра еще раз будет проверено, прав ли он, что главное на войне не все эти четырехверстные прусские линии, а солдат. Что побеждает не тот, у кого солдаты исправно "мечут артикулы" и маршируют как один, а тот, чьи солдаты уверены в себе, в своей силе, в своей победе, чьи солдаты знают, чего от них хочет полководец.

Если бы здесь были его суздальцы! За три дня немногому можно было научить астраханцев…

Потом перед глазами Суворова предстала мясистая недовольная рожа полковника Батурина. "Зол, что не он начальник негоештского отряда. Послужи, заслужи, братец! Потяни лямку, как тянул генерал-майор Суворов! Небось, солдатом-то наверняка не служил!"

И одно за другим мелькнули воспоминания прошлого: солдатская служба в лейб-гвардии Семеновском полку, офицерство, учеба, книги…

Мысли перебивали одна другую. Суворов заснул.

Он проснулся от топота сотен конских копыт, от неистового крика "алла".

– Ваше превосходительство, турки! - крикнул над его ухом Горшков.

Суворов вскочил. Еще чуть рассветало. От Дуная мчалась прямо на них целая лавина спагов.

"Проспали! Пропили, казачки! Весь поиск пропал! Все погибло!" мелькнуло в голове.

– Ваше превосходительство, садитесь! - кричал перепуганный Горшков. Он вертелся на лошади, держа в поводу генеральского коня.

Суворов схватил из рук Горшкова поводья и прыгнул в седло.

Из лесу с гиканьем и криком выскочили казаки Сенюткина. Они ударили во фланг туркам и смяли их.

Дерзкий набег турок обошелся басурманам дорого: от широкого Дуная до лесу валялось восемьдесят пять изрубленных казаками спагов. Казаки и подоспевшие карабинеры гнали турок до самой реки. Не один турок остался лежать в высоких прибрежных тростниках. Несколько человек утонули в быстром Дунае.

В плен попали сам предводитель турецкого отряда, седобородый Бим-паша, правая рука туртукайского паши, два аги (А г а - начальник.) и шесть спагов.

Русские потеряли семь казаков раненными и двух убитыми: турки, переправившись, сняли их, сонных, на берегу.

Суворов отправил пленных к "Ивашке" как первые трофеи.

С одной стороны, он был недоволен: турки уже знали, что русские войска стоят у самого Дуная, - стало быть, готовятся к делу. Вся неожиданность, внезапность удара пропала. Да и прошло намеченное время для переправы - уже наступил день.

Но, с другой стороны, Суворов был доволен: первая стычка окончилась полным поражением врага. Он знал суеверие турок: если при первой встрече с противником турки бывали побиты, они считали, что все их дело погибло и что им суждено быть побитыми и в дальнейшем.

Суворов решил не откладывать поиска, а произвести его в эту же ночь.

– Сегодня турки нас не ждут, а мы и нагрянем! - И он написал Салтыкову: "На здешней стороне мы уже их побили!"

V

Атака будет ночью, с храбростию

и фурией российских солдат.

Диспозиция

Грузные меланхоличные волы медленно тащились по дороге, подымая облака пыли.

Астраханцы, двигавшиеся сзади двумя колоннами, посерели от пыли. Особенно доставалось головной 1-й роте, которая шла непосредственно за фурами. Пыль набивалась в глаза, рот и нос, в горле пересыхало. Солдаты чихали и поминутно сморкались. Но делать было нечего - волов пустили вперед нарочно, чтобы ввести в заблуждение турок: глядя издали, с высокого правого берега Дуная, можно было подумать, что от Ольтениц к реке движется в вечерних сумерках огромное войско.

На самом же деле за обывательскими фурами шло всего-навсего пятьсот человек - все, что осталось в Астраханском пехотном полку после того, как из него были наряжены люди в гребцы и выделена рота для охраны десанта.

Фуры тащились порожнем - перевозить лодки к Дунаю сухим путем уже не было надобности: турки, после неудачного набега, отвели к своим берегам судно, которое держало под обстрелом устье Аржиса. Теперь Суворов мог спокойно спустить двадцать косных лодок по Аржису до самого места переправы.

Когда подошли к берегу, пехоту укрыли в прибрежных кустах и тростнике. Солдаты облегченно вздохнули.

Они протирали глаза, вытирали рукавами, платками, полами мундира - кто чем мог - запыленные лица.

Воронов, как мушкатер 1-й роты, запылился в дороге основательно. Он встряхнул свой мундир, вытер рубашкой грязное лицо и сидел, ожидая наступления темноты;

Суворов выбрал для поиска самое необычное время - ночь, чтобы скрыть от турок малочисленность своего отряда.

1-я рота расположилась в кустах. Солдаты отдыхали, жевали сухари, некоторые уже дремали. Воронову спать не хотелось. Он смотрел, как по берегу бегает неутомимый генерал-майор.

Суворов сильно похудел за эти дни, глаза у него ввалились, но никто не видал, чтобы генерал-майор хоть минутку посидел без дела.

В диспозиции, которую сегодня несколько раз читали отряду, было точно указано, что делать каждому. Но Суворов хотел во что бы то ни стало вырвать победу у турок и потому не жалел сил на подготовку поиска.

Вот на берег, глубоко увязая в песке колесами, въехали пушки. Суворов засуетился возле них. Он сам выбирал место для пушек. Когда же одна из них как-то больше других застряла в песке и лошади не могли взять ее с места, Суворов первым подскочил к пушке и схватился за колесо. Но подбежали артиллеристы, и усатый канонир сказал с улыбкой:

– Не извольте марать руки, ваше превосходительство. Это мы враз!

Установив орудия, Суворов поговорил с подполковником князем Мещерским.

Мещерский только вчера прибыл из Букареста с последними эскадронами астраханских карабинеров. Суворов совершенно не знал Мещерского и потому оставил его прикрывать переправу и не допускать турок на русский берег. Суворов указывал Мещерскому, где и как лучше расположить конницу.

И весь этот вечер небольшая фигурка генерал-майора, в пропыленном мундире, с треуголкой в руке, мелькала то тут, то там.

Наконец стемнело. К берегу неслышно подплыли лодки, благополучно вышедшие из Аржиса в Дунай.

Суворов приказал начать амбаркацию.

Втихомолку, без барабанов, подняли роты. Как было указано в диспозиции, на лодки сажали только пехоту. Казаки и карабинеры пока оставались на месте. Астраханцы, которых Суворов вчера заставил два раза произвести пробную посадку, быстро, без излишней толчеи, расселись по местам.

Турецкие батареи стояли против устья Аржиса. Суворов же переправлялся ниже, верстах в трех, где Дунай всего триста сажен в ширину и где на правом берегу расположены только два турецких пикета.

Воронов попал во вторую лодку.

Хотя старались не делать лишнего шума, но все-таки невозможно было вовсе уберечься от него: то кто-нибудь, оступившись в темноте, ударял прикладом ружья о лодку, то гребец неловко задевал шестом сходню.

В лодках приказано было сидеть тихо, не разговаривать и не высекать огня. Двадцать лодок плыли одна за другой. Все с тревогой поглядывали на темный молчаливый правый берег. Днем он, покрытый дикими розами и терновником, был чрезвычайно живописен, а теперь, в полутьме, возвышался как грозная, страшная стена. Подплыть совершенно незаметно к нему было, конечно, невозможно - на воде хорошо различались силуэты лодок.

Воронов сидел и думал, как все:

"Скоро ли заметят нас басурманы?"

Лодки уже выплывали на середину реки.

Все еще пристальнее вглядывались в высокий, поросший кустами и лесом турецкий берег. Глаза выискивали притаившегося в этой темноте коварного врага. Но, как ни напрягали зрение, нельзя было увидеть на правом берегу никакой тревоги.

– Неужто не заметят, проспят? - наклоняясь к Воронову, сказал шепотом Клюшников.

И вдруг просвистела первая пуля. За ней полетели десятки. Началась беспорядочная стрельба.

Стреляли с обоих турецких пикетов. Солдаты крестились, снимая треуголки. Немного погодя на высоком берегу блеснул огонек, и над Дунаем прокатился гром - турецкая батарея стреляла по десанту.

Гребцы налегли на весла.

Князь Мещерский отвечал туркам со своего берега. Турки продолжали стрелять по лодкам, но безрезультатно: они стреляли в темноте и с большого расстояния - ядра не долетали до лодок.

Быстрое течение Дуная сносило лодки вниз. Наконец лодки благополучно пристали к берегу, на версту ниже назначенного места. Солдаты, один за другим, прыгали на берег. Клюшников оступился и упал по пояс в воду.