Запоздавший листопад - Кэндис Адамс

— Да…

Блис заметила, как Кэрри беспокойно пригладила волосы.

— Ленни захотел встречаться с другими девочками, — нервно проговорила она.

— Это естественно, — сказав это, Блис почувствовала себя старой ворчуньей. Семнадцатилетние не понимают таких слов.

— Вы тоже… тоже встречались с разными мальчиками, когда вам было столько же лет?

— Нет. Но сейчас я жалею об этом. Я слишком себя ограничивала, — она искоса посмотрела на Кэрри и продолжала: — Мой муж был единственным человеком, с кем я вообще встречалась. После его смерти меня познакомили с твоим отцом, и я стала встречаться с ним. — Она решила не упоминать о Дрейке.

Кэрри с любопытством посмотрела на взрослую женщину.

— А вы никогда не чувствовали, что вам не хватало общения с другими парнями?

— Это случилось позже. А тогда я была безумно влюблена, и мне в голову не приходило, что есть другие мужчины, которые, вероятно, были не хуже Джона. Теперь мне кажется, что это было слепое увлечение. Нельзя сказать, что в браке мы были несчастливы, — быстро добавила она и замолчала. Она не знала, зачем все это рассказывает. — В любом случае иногда женщина может не получить того мужчину, которого хочет.

Кэрри закусила губу.

— Я знаю, но… — она горестно запнулась и едва слышно произнесла: — Я бы могла получить Ленни: если бы… — Она смущенно отвела глаза.

— Я понимаю, — тихо проговорила Блис. — Послушай, Кэрри, я не собираюсь читать тебе мораль, но если Ленни выдвигает ультимативные требования, тебе лучше будет с ним порвать.

Кэрри униженно кивнула:

— Я тоже так подумала, — однако уверенности в ее голосе не чувствовалось.

— Я догадываюсь, что отец не знает о причинах размолвки? — мягко спросила Блис.

— Нет, нет! Только, пожалуйста, не говорите ему.

Очевидно, Курт был гораздо более откровенным с дочерью, чем могла себе позволить Блис.

— Я ничего не скажу, — она почувствовала вспышку раздражения по отношению к Курту. Бедная девочка не может обратиться за советом к нему, ей легче рассказать все Блис. Конечно, мыслит он довольно консервативно, но Блис представляла его себе понимающим отцом.

— Я знаю, что, может быть, это было бы и неправильно, но я уже была готова, — слова ее перешли в шепот, — лечь с ним в постель. Вы понимаете?

— Да, Кэрри, — Блис обняла ее за худенькие плечики. — Не позволяй себе поддаваться чувствам.

— Я не позволяю, — Кэрри снова посмотрела на Блис. — Пожалуйста, не говорите отцу. Он никогда не позволит мне встречаться с Ленни, даже если я и захочу. Папа всегда очень строг со мной.

Блис уже ощутила, как раздражение перешло в злость. Курт совершенно не понимал свою дочь. Конечно, постаралась убедить себя Блис, он заботится о ней, любит ее, один воспитывает девочку, ему трудно. Но это не уменьшило ее раздражения. Он слишком строго следит за ее моральным обликом, и она боится его.

Они обошли несколько домов и снова оказались перед входом в кирпичный дом с колоннами. Тихо поднялись по ступенькам, Кэрри отправилась заниматься своими делами, а Блис присоединилась к Курту, который читал журнал. Он вопросительно посмотрел на нее.

— Все в порядке?

— Конечно, — холодно ответила она. И, присаживаясь рядом с ним, подумала, как отреагировал бы Курт, узнай он о предложении этого Ленни. Рассердился бы? Вероятно. Все-таки Курт был старше ее на десять лет; когда началась сексуальная революция, он был еще совсем ребенком.

— Ты так смотришь на меня, словно она поведала тебе, что я тиран, — он обнял ее за плечи и привлек к себе.

— А разве нет?

— Нет, — подбородком он потерся о ее макушку. — От тебя так сладко пахнет — как весной после дождя. Почему бы нам не поехать к тебе?

Она чисто механически поднялась.

Уже в машине он сказал:

— Позднее мы можем заказать пиццу. Я проголодался.

— Я наелась. Кстати, ужин был отменным. Ты ввел меня в заблуждение насчет того, как Кэрри готовит. Ты привык к традиционной кухне и не понимаешь новшеств.

Остановившись на красный свет, он посмотрел на нее:

— Это малина с телятиной? Ты считаешь, что эти вещи сочетаются?

— Это и есть "новая кухня", — отрывисто проговорила она. — Именно сейчас она и популярна.

Курт выехал на магистраль.

— Ну, не знаю. Я не собираюсь есть какие-то блюда просто из-за того, что они популярны.

Она почувствовала еще большее раздражение.

— Ты слишком старомоден.

— И что в этом плохого? — вежливо парировал он.

— Время от времени надо смотреть на мир новыми глазами. Тебе никогда не хочется сделать что-нибудь неординарное? — намекала ли она на то, что он должен предпринять что-то необычное, или она сама хотела это сделать?

— Ты подразумеваешь, что я должен предпринять что-либо подобное спуску с Ниагарского водопада в бочке? — проговорил он с надрывом. — Что сегодня с тобой случилось? По-моему, ты намерена поругаться:

Блис открыла дверь и пошла к дому. То, что Курт казался правым, раздражало ее.

— Я не хочу ссориться. Просто подумала, что вот ты привык к определенному образу мышления, определенному стилю жизни и не хочешь попытаться изменить их, — распахнув дверь, она оставила ее открытой.

Курт зашел в жилую комнату и огляделся.

— Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Для себя ты выбрала экзотический образ жизни, — ехидно заметил он, переводя взгляд с комфортной мебели на вышитые подушки и вышивку, обрамленную рамкой.

— Не становись в позу, — сказала она.

— Я и не думал, — фыркнул он. — Просто хочу обратить твое внимание на тот факт, что у тебя вполне обычный дом. И если ты предлагаешь мне бросить свой дом и перебраться жить под мост, то сама ты ведешь абсолютно нормальную жизнь.

— Давай оставим эту тему! — она подумала о том, что Курт, очевидно, вполне доволен своим ограниченным узким мирком и отнюдь не собирается убрать шоры с глаз. Она посмотрела на него ледяным взглядом, но он только хмыкнул. — Хочешь чего-нибудь выпить? — направляясь в кухню, спросила она.

— Нет, — Курт взял ее за локоть. — У тебя дрожит нижняя губа, словно ты собираешься заплакать. — Проведя пальцем по ее губам, он сказал: — Давай поцелуемся и помиримся.

Она что-то ответила. Губы ее были надуты, и он не понял ничего из того, что сказала она.

— Тогда давай просто поцелуемся, — и, не дав ей опомниться, прижал к себе, словно тренированный танцор.

— Курт…

— Что?

— Ничего, — быстрая и неоправданная вспышка злости растворилась, пока он держал ее в объятиях. А когда он в страстном поцелуе прикоснулся к ней губами, она едва могла вспомнить, от чего все произошло. Растапливающая теплота разлилась по телу. Руки Курта продолжали свой соблазнительный танец. Скандальное настроение как рукой сняло, теперь она лишь хотела раствориться в его объятиях.