Цена прощения - Марджери Хилтон

— Ты, наверное, был еще совсем маленьким, когда он умер?

— Мне исполнилось десять, а на следующий день он умер. Я всегда наивно полагал, будто это случилось из-за того, что я закатил истерику, когда он не разрешил мне пострелять из пистолета. На следующий день отец сжалился и разрешил. Мы тогда все вместе завтракали. А к вечеру… — Он печально пожал плечами. — Бразды правления в деле взял на себя Джордан. Сразу. Он попал в свою стихию и проявил достаточно силы воли, чтобы показать, кто в доме хозяин.

— Но ведь кто-то должен был это сделать, — осторожно вставила Герда. — А кроме Джордана, тогда было некому.

Стюарт упрямо молчал. Несмотря на антипатию, которую она испытывала к Джордану, Герда чувствовала, что должна высказаться.

— Я понимаю, тебе очень нелегко сейчас. Но будь справедлив. Джордан здесь ни при чем. Он же делал это и для тебя тоже. Он фактически спас вас.

— А я разве отрицаю? Но почему он абсолютно не считается со мной? Я что, никто? Не человек? — срывающимся голосом закричал Стюарт. — Ведь он приезжает сюда и начинает хаять моих друзей. Он обращается с Рэчел как с какой-нибудь шлюшкой. Возмущается, что мы играем, что много тратим на выпивку. Он что, хочет, чтобы я подыхал здесь в одиночестве? Что мне еще остается в этой жизни, если не забываться в пьяном угаре?

Герда растерялась. Да и что она могла сказать? Оба — и Стюарт и Джордан — по-своему правы. И в то же время глупо с их стороны не считаться друг с другом. Но это их семейные проблемы, и только они в состоянии что-либо изменить.

— Ну, Герда, я весь в ожидании. Давай начинай: справедливость, всесильное добро и так далее… Ведь это крутится у тебя на языке? — Стюарт внимательно смотрел на нее. На губах играла нагловатая улыбочка.

— А что я могу? В первую очередь вам самим надо выяснить отношения между собой, — задумчиво отозвалась она.

— Да нет же. Я не об этом. Я жду, когда ты начнешь промывать мне мозги всякими высокопарными речами, пробуждающими интерес к жизни.

— Я и не собираюсь, — удивилась Герда. — Я же не психолог.

— Да ладно тебе. Джордан ведь именно поэтому привез тебя сюда. Чтобы ты зажгла искру жизни в упавшем духом калеке. Уговорила меня решиться на операцию. Что, хочешь сказать, не так?

Да, он почти угадал. Потрясенная, Герда всерьез подумала: а не сказать ли ему всю правду? Надоело постоянное напряжение, бесконечные интриги. Но нет. Нехотя она отбросила эту мысль. Между братьями и без того слишком натянутые отношения. Не стоит усугублять ситуацию. И все-таки какого неверного мнения Стюарт о брате! Как несправедливо он осуждает Джордана! Может быть, Джордан действительно слишком уж навязывает брату свою волю, но, с другой стороны, рано или поздно любому терпению приходит конец. В одном сомневаться не приходится — Джордан искренне любит брата и всей душой хочет вернуть его к жизни. Что еще, кроме отчаяния, отчаяния и безысходности, могло толкнуть Джордана на такие жестокие поступки по отношению к ней и к другим? С тяжелым сердцем Герда заставила себя в очередной раз соврать:

— Нет, Стюарт. Здесь ты ошибаешься. Клянусь, он и словом не обмолвился об операции.

— Ну, так скоро обмолвится. Вот увидишь.

Герда неуверенно покачала головой.

— И все-таки, если вдруг… я прошу заранее — уволь меня от этих разговоров. Это моя жизнь, и никто не вправе приказывать мне, что я должен делать, а что нет. Понятно?

Она печально кивнула. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Стюарт медленно подъехал к встроенному шкафчику, достал какой-то пузырек и, проглотив две таблетки, запил из бокала.

— Что это? — спросила Герда, только чтобы прервать затянувшуюся паузу.

Он небрежно отмахнулся:

— Чтобы жизнь не казалась таким дерьмом… Извини. Послушай, Герда…

— Да? — Она обернулась и встретилась с взглядом, полным гнетущей тоски и страдания.

В который раз душа заныла от нестерпимой боли за искалеченную судьбу. Стюарт протянул руку, подзывая ее. Через силу улыбаясь, Герда подошла:

— Они меня возненавидят, если увидят тебя таким мрачным.

— Да нет, они хорошо меня знают. Так, значит, ты уверена, что Джордан не использует тебя в своих целях?

— То есть чтобы я заставила тебя изменить свое мнение насчет операции? Конечно, уверена. Я даже не думала ни о чем таком, пока ты не сказал мне.

На этот раз Стюарт, должно быть, поверил. Он сосредоточенно кивнул, но в тот же миг в глазах снова мелькнул огонек недоверия.

— И все равно ты ведь тоже считаешь, что я должен рискнуть?

— Если честно, да. И не обещаю, что не буду пытаться переубедить тебя, — задумчиво произнесла она.

Стюарт долго и пристально смотрел ей в глаза, будто желая убедиться, что она говорит правду. Вопрос прозвучал все с той же настойчивой недоверчивостью:

— Неужели тебе действительно не все равно, что со мной будет?

— Обидно, что ты сомневаешься в этом! У тебя еще вся жизнь впереди. Уныние — тяжкий грех. Надо во что бы то ни стало продолжать бороться за свое счастье.

— Так я и думал! Ты все та же наивная девчонка. Все еще веришь в сказки.

— Любая сказка может превратиться в реальность, если сильно захотеть, — тихо, но убедительно произнесла Герда.

Стюарт глубоко вздохнул и, дотронувшись до ее руки, словно заклинание прошептал:

— Герда, обещай, что не исчезнешь больше из моей жизни.

Глава 5

Наконец Рэчел и Леон с кучей подарков вернулись из Истборна. Леон искренне обрадовался, увидев Герду, а Рэчел не скрывала, что удивлена — и удивлена неприятно. Ревность непоседливой девчонки, одетой как подросток, была почти патологической. Когда они все вместе сидели за обеденным столом, Рэчел намеренно игнорировала Герду. Но та не придавала этому особого значения, так как и сама была не прочь остаться на какое-то время в тени. Наблюдая за Стюартом, Герда радовалась, что настроение его заметно улучшилось. После ужина все пошли в комнату Стюарта послушать новые диски, которые купила Рэчел.

Девушка продолжала демонстрировать неестественную оживленность. Но когда Леон включил цветомузыку и зазвучали первые аккорды, веселье ее заметно поугасло. Рэчел долго, не говоря ни слова, лежала на диване, подложив руки под голову, и не мигая смотрела в потолок. Только когда Леон заговорил об очередном модном саундтрэке к какому-то популярному фильму, девушка неожиданно оживилась. Развязной походкой она подошла к компании и, остановившись позади Стюарта, принялась вызывающе гладить его по спине.

Казалось, Стюарт ее не замечает — все те же непроницаемое лицо и отсутствующий взгляд. Такое впечатление, что он не чувствует у себя на шее тонкой, похожей на змею руки Рэчел и маленьких нежных пальчиков, сладострастно изучающих его лицо. В конце концов, усевшись рядом на невысокий стульчик, девушка положила голову ему на колени. Черные волосы, красиво ниспадающие шелковым водопадом, почти доставали до пола. Стюарт взглянул на нее и стал нежно, словно кошку, поглаживать мягкую копну, накручивая на палец густые локоны, так и оставляя их в виде спиралек.

Леон никак не реагировал, но Герду начинало не на шутку злить такое вульгарное проявление чувств. Раздражало, что Рэчел позволяет себе подобное при ней, можно сказать, совершенно постороннем человеке. Она отвернулась, стараясь сконцентрироваться на музыке, но вдруг услышала сдавленное пыхтение и смех Леона.

Стюарт с заговорщицким видом медленно отъезжал назад так, что голова Рэчел все больше скатывалась с коленей, пока та не начала падать. Стульчик накренился. Рэчел, судорожно хватаясь за воздух, рухнула на пол. Красная как рак, она вскочила и яростно завизжала:

— Скотина! Скотина! Ненавижу тебя! Всех вас ненавижу! — Разревевшись, она выбежала из комнаты.

Герда медленно перевела недоумевающий взгляд со Стюарта на Леона. Тот, все еще хихикая, пожал плечами. На лице Стюарта застыла злорадная усмешка.

— Ничего, переживет. Взрывная девчонка наша Рэчел. Просто динамит.

— Но… — Герда встала и жестом указала на дверь. — Может, пойти…

— Да бог с тобой, что ты. Успокойся. Она не оценит твоего великодушия. — Стюарт поднял стульчик. — Честно говоря, она тащится, когда с ней так обращаются, — усмехнулся он, а потом неприятно-слащавым голосом добавил: — Я так возбудился. Скорей, тебе придется успокаивать меня.

— Не собираюсь. — Герда не смогла скрыть отвращения.

Сейчас она уже думала, что лучше бы Джордан сегодня остался здесь. По крайней мере, знаешь, чего от него ожидать. А с этой парочкой постоянно чувствуешь себя как на вулкане. Извинившись, она пошла к себе в комнату.

Ночь была непривычно тихой. Давящее безмолвие, казалось, проникало сквозь кожу и звенело, дребезжало в мозгу. Непонятная тревога заставляла душу содрогаться в леденящих конвульсиях. К тому же из-за влажной духоты было трудно дышать. Герда никак не могла уснуть без знакомых звуков колыбельной ночного города. Всю ночь она пролежала с открытыми глазами, пытаясь уловить хотя бы слабый шорох или шепоток.