Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник) - Виктор Поротников

…Длинный блестящий меч Мстислава звенел и лязгал, сталкиваясь с кривыми татарскими саблями, обрушиваясь на круглые татарские щиты и металлические панцири. На копьях татар имелись специальные крючья, которыми они стаскивали галицких дружинников с седел. Один из таких крючьев дотянулся и до галицкого князя, зацепив его за плечо. Почувствовав резкую боль, Мстислав рванулся и едва не вылетел из седла. Зацепивший его мунгал оказался невероятно силен.

Подоспевший на выручку к князю Юрий Домамерич перерубил древко вражеского копья боевым топором. Мстислав освободил плечо от впившегося крюка и устало опустил меч. Боль в плече не утихала.

– Ох, княже! Угодили мы, как быки на бойню! – тяжело дыша, проговорил воевода. – К пешим полкам отходить надо, покуда не смяли нас татары. Не медли! Поворачивай дружину обратно к Калке!

Правота воеводы была столь очевидна, что Мстислав без раздумий отдал приказ об отступлении. Он еще надеялся вырвать победу у врага, но для этого нужно было конным русским дружинам соединиться со своей более многочисленной пешей ратью.

Весь трагизм создавшегося положения в полной мере мог оценить лишь смоленский князь, дружина которого волею случая оказалась на вершине холма, с которого прекрасно просматривались окрестные степи, испещренные впадинами и оврагами. Владимир Рюрикович не зря велел своим трубачам непрерывно подавать сигналы тревоги и общего сбора. Ему с высоты было хорошо видно, как бессмысленно мечутся по равнине разобщенные русские дружины в кольце татарских отрядов.

Конные полки князей таяли, как мартовский снег под полуденным солнцем, русские стяги падали наземь один за другим. Мунгалы подавляли русичей своей многочисленностью и организованностью. Было ясно, что еще час-другой такой неравной сечи – и дружины князей будут просто истреблены все поголовно. Кроме этого, смоленскому князю с вершины холма было видно, что тысячи и тысячи конных мунгалов обходят кипящую на равнине битву и мчатся дальше в сторону Калки с явным намерением обрушиться на отставшие пешие русские полки.

– Наше стояние здесь, на холме, совершенно бессмысленно! – раздраженно молвил Владимир Рюрикович своим воеводам. – Никто из князей не откликается на наши сигналы, все бьются с татарами порознь! У нас нет ни порядка, ни общего строя! Мунгалы просто иссекут все наше войско по частям! Куда смотрит Мстислав Удатный?

– Галицкий полк плотно окружен мунгалами, – промолвил воевода Премислав. – Мстиславу Удатному сейчас туговато приходится! Он, может, и разумеет, что положение наше дрянь, да не в силах что-либо изменить.

– Помочь бы Мстиславу Удатному, княже, – вставил боярин Смага. – Все наши полки с нехристями бьются, одни мы сидим тут как вороны на колокольне!

– Будь по-вашему, бояре, – проворчал Владимир Рюрикович, когда еще несколько воевод высказались в том же духе. – Идем на выручку к галичанам! Сотням построиться в виде трезубца. Стяги в центре. Я держу левое крыло, Премислав – правое. Смага будет в головной сотне.

Сойдя с вершины холма, смоленский конный полк на рысях стал спускаться вниз по склону, сминая и рассеивая татар, которые с воем и визгом ринулись на смолян, стремясь взять их в кольцо. Смоленская дружина неудержимо продвигалась вперед, выдерживая лобовые наскоки тяжелой татарской конницы. Фланговые сотни смолян действовали как тараны, разрывая плотный строй атакующих татарских отрядов, гася их ударную мощь. Такую тактику конного боя Владимир Рюрикович перенял у венгров, с которыми ему довелось воевать не единожды, помогая Мстиславу Удатному отстаивать галицкий княжеский стол от притязаний венгерского короля.

Глава шестая

Надлом

Стрела угодила знаменосцу прямо в глаз, пробив затылок навылет. Воин завалился на гриву лошади, тяжелый золоченый стяг с ликом Христа стал клониться к земле, выпав из его ослабевших рук. Михаил Всеволодович, увидев, что знамя вот-вот упадет, крикнул своим оруженосцам, чтобы те подхватили хоругвь новгород-северского полка. Расторопные княжеские слуги живо бросились исполнять повеление своего господина. Они воткнули длинное древко знамени в землю.

Темно-красный лик Спасителя в золотом нимбе вдруг показался Михаилу Всеволодовичу каким-то печальным и скорбным, словно Сын Божий был полон самых тяжелых предчувствий.

«Рано отчаиваться, Отче! Рано! – подумал Михаил Всеволодович. – Мы еще покажем нехристям кузькину мать! Вот подойдут пешие полки…»

Тревожный окрик воеводы Всеслава прервал ход мыслей Михаила Всеволодовича. Он оглянулся на воеводу.

– Гляди, княже! Смоляне и галичане отступают, бегут обратно к Калке! – Привстав на стременах, Всеслав указывал князю рукой туда, где на залитой солнцем равнине соединились два конных полка – галицкий и смоленский, но они не ударили с новой силой на татар, а повернули вспять, обратно к косогору, за которым скрылись разбитые половцы.

– Мстислав Удатный бежит! – изумленно воскликнул кто-то из старших дружинников. – Небывалое дело!

Зрелище отступающих галичан враз лишило мужества новгород-северскую дружину. Зазвучали голоса воевод и сотников: мол, надо и нам спешно уходить вслед за галицким и смоленским князьями.

– У них самые сильные полки, – молвил кто-то из воевод. – Без них нам против татар не выстоять!

«Да что же это такое?! – растерянно думал Михаил Всеволодович. – Да как же это?! Мстислав Удатный бежит!.. Уму непостижимо!»

Надлом, произошедший в русском войске, ощутили и татары, их натиск усилился на те русские дружины, которые еще сражались, и, наоборот, отступающих смолян и галичан татары оставили в покое, преследуя их на безопасном расстоянии.

Без долгих колебаний Михаил Всеволодович велел трубачам трубить отступление. Новгород-северская дружина, продолжая отбиваться от наседающих татар, стала отходить к возвышенности, по склону которой стремительно удалялись на северо-запад конные отряды под стягами смоленского и галицкого князей.

Курская дружина сражалась неподалеку от новгородцев, в ее рядах бился с татарами и каневский князь с остатками своей дружины. Олег Святославич был весь покрыт ранами, но продолжал рубиться впереди всех, орудуя тяжелым двуручным мечом. Он был забрызган кровью с головы до ног, вид его был страшен. Татары шарахались от него в ужасе. Обрубки иссеченных на куски мунгалов лежали грудой возле копыт Олегова коня, который уже начинал дыбиться и беситься от вида множества мертвых тел и острого запаха крови.

Каневский князь окликнул Олега Святославича, сообщив ему, что Мстислав Удатный отступает обратно к Калке.

– За ним подались смоляне и Михаил Всеволодович, – выкрикивал Святослав Владимирович, прикрываясь щитом от летящих татарских стрел. – Что будем делать, брат? Дружины наши редеют на глазах!

Олег опустил меч и выругался.

– Придется и нам отступать, брат, – хрипло проговорил он.

Трубные сигналы боевого рога возвестили о том, что куряне, доблестно стоявшие в сече, вынуждены обратить тыл перед врагом. Отступающие куряне оказались в потоке свежих татарских отрядов, которые продолжали прибывать с юга, из степной дали, спеша к Калке. Куряне были вынуждены, отступая, то и дело перестраиваться, чтобы опрокидывать татарские заслоны, отбрасывать со своего пути тех татар, что откололись от главных сил для грабежа убитых русичей.

В одной из таких стычек Святослав Владимирович сошелся один против троих мунгалов. Двоих мунгалов он сразил, а третий оказался ловчее и снес каневскому князю голову с плеч. Но и сам татарский удалец не ушел от возмездия. Кто-то из курян пробил его копьем насквозь. Олег Святославич придержал коня возле безголового тела храброго каневского князя.

«Отлетался воробушек… – подумал он, скорбно склонив голову в островерхом шлеме. – Далече залетел удалец в погоне за воинской славой, залетел без возврата… Может, и мне суждено ныне голову сложить».

Когда загудели трубы отступающих курян, Мстислав Немой сначала не поверил своим ушам, а когда он увидел вдалеке откатывающиеся назад к Калке дружины галицкого и смоленского князей, то не поверил собственным глазам.

«Наверное, Мстислав Удатный что-то замыслил, – подумал луцкий князь. – Не может быть, чтобы Мстислав Удатный не выстоял перед врагом и побежал!»

Однако соратники Мстислава Немого думали иначе. Луцкие бояре бросились к нему с криками, что галицкий князь спасается бегством. «Битва проиграна, княже! Сам Удатный ноги уносит! Пора и нам отходить на Калку!»

У Мстислава Немого сердце кровью обливалось, только что у него на глазах был сражен татарской саблей один из его племянников, Святослав Ингваревич, а другой племянник, Изяслав Ингваревич, пребывал в беспамятстве после удара татарской палицы по голове. Мстислав Немой жаждал мести, но события поворачивались так, что выбора у него не оставалось: нужно было спешно отступать вслед за прочими русскими дружинами.