Исчезнувшая армия царя Камбиса - Пол Сассман

— Сменхкар, — подсказывал Али.

— Ну конечно! Я так и знал! Сменхкар, Тутанхамон и Хоремхеб.

— Учись, Юсуф! Привыкай работать головой. Хорошее было время.

Дом Абу Найара инспектору удалось отыскать не сразу. Убогая постройка пряталась на задворках разбросанных по склону холма развалюх, за которыми рядами тянулись неглубокие ямы. Когда-то здесь было кладбище, превращенное теперь местными жителями в свалку. У шаткой ограды блеял привязанный козел, чьи просвечивавшие сквозь кожу тонкие ребра напоминали деревянные планки ксилофона.

Халифа постучал в дверь. Через пару минут она распахнулась, и на пороге появилась невысокая женщина с блестящими, по-кошачьи зелеными глазами.

Молодая, немногим больше двадцати, она наверняка была когда-то красавицей. Как обычно бывает в семьях феллахов, заботы повседневной жизни и частые роды раньше времени состарили ее фигуру и лицо. На левой щеке инспектор заметил следы глубоких царапин.

— Прошу извинить за беспокойство, — мягко сказал он, показав женщине полицейский жетон. — Я…

Нужные слова вылетели из головы. За годы работы Халифа так и не смог к ним привыкнуть. Он помнил реакцию матери на весть о гибели мужа. Мать упала на колени и принялась рвать на себе волосы, из ее горла рвался крик, напоминавший стон раненого животного. Юсуф никак не хотел причинить женщине такую же боль.

— Что? — спросила она. — Опять нажрался, да?

— Могу я войти?

Женщина повернулась спиной, движением плеча приглашая инспектора следовать за ней. В комнате на голом цементном полу возились две девочки. Прохладное полутемное помещение походило на пещеру. Мебели, за исключением дивана и телевизора на столе в углу, не было. Новенького, отметил про себя Халифа, телевизора.

— Слушаю.

— Боюсь, я принес плохую новость. Ваш муж, видите ли…

— Арестован?

Юсуф прикусил нижнюю губу.

— Мертв.

Мгновение-другое женщина не сводила с него глаз, а затем, тяжело опустившись на диван, закрыла лицо руками. Решив, что она плачет, инспектор сделал шаг вперед, чтобы как-то утешить несчастную. Лишь когда до плеча женщины уже можно было коснуться ладонью, Халифа понял: сдавленные звуки представляют собой не рыдания, а смех.

— Фатима, Иман! — Обеими руками мать прижала к себе дочерей. — Случилось чудо!

11

КАИР

Покончив с делами в посольстве, Тэйра решила взглянуть на квартиру отца.

В длившийся около четырех месяцев полевой сезон он всегда брал с собой только самое необходимое: смену одежды, пару записных книжек и фотокамеру. Другие пожитки оставались в каирской квартире. Там отец хранил дневники, цветные слайды, строгие костюмы, многочисленные археологические находки — во всяком случае, те, которые египетские власти позволили ему держать у себя. Но больше всего он дорожил книгами, несколькими тысячами томов в переплетах из тисненой кожи. Коллекция эта собиралась в течение всей его жизни. С книгами, говаривал отец, любая хибара выглядит настоящим дворцом, они помогают на все смотреть проще.

Оутс предложил подвезти Тэйру, но квартира находилась совсем рядом, к тому же молодая женщина объяснила, что хочет побыть в одиночестве. Предупредив привратника по телефону о ее приходе, Криспин на листе бумаги набросал расположение улиц, отметил крестиком, где находится нужный дом, после чего довел Тэйру до ворот.

— Обязательно позвоните мне, когда вернетесь в отель. И ни в коем случае не задерживайтесь на улицах до темноты. Трагедии с туристским теплоходом более чем достаточно.

Улыбнувшись, он зашагал к зданию посольства.

Близился вечер. На неровные плитки тротуара сквозь зеленую листву падали последние лучи заходившего солнца. Тэйра посмотрела по сторонам: будочки полицейских вдоль ограды посольства, сидящий на бордюре попрошайка, мужчина на проезжей части тянет повозку с дынями. Затем она сверилась с набросанной Оутсом схемой и зашагала по улице.

По словам помощника атташе, эта часть города называлась Гарден-сити, и, проходя под раскидистыми деревьями, Тэйра поняла почему. Вокруг царили тишина и покой, уединенные виллы — наследие колониальных времен — утопали в пышной зелени гибискуса, олеандров, жакаранды. Звонко пели птицы, в воздухе ощущался терпкий запах скошенной травы. Прохожих почти не было, если не считать двух женщин с детскими колясками да мужчины в деловом костюме, по виду чиновника. У ворот некоторых особняков ждали своих хозяев дорогие лимузины, стояли навытяжку полицейские.

Минут через десять Тэйра вышла к бульвару Шарийа Ахмед-паши, на пересечении с которым находился дом отца, построенное в начале века здание с огромными окнами и чугунным кружевом балконных решеток. Апельсиново-желтые когда-то стены давно стали серыми от пыли.

Поднявшись по ступеням, Тэйра толкнула входную дверь и оказалась в просторном, отделанном мрамором вестибюле. За столом у стены сидел пожилой египтянин, скорее всего консьерж. Чтобы объяснить ему цель своего прихода, Тэйре потребовалось перейти на язык жестов. С неясным бормотанием консьерж достал из ящика стола связку ключей, поднялся и движением руки пригласил Тэйру к старенькому лифту.

Квартира отца располагалась на третьем этаже, в самом конце длинного полутемного коридора. Остановившись у двери, египтянин попытался вставить в замочную скважину ключ. Подошел лишь четвертый.

— Спасибо, — сказала Тэйра, когда дверь наконец распахнулась.

Консьерж не шелохнулся.

— Спасибо, — повторила она.

Несколько мгновений оба простояли в неловком молчании. С опозданием сообразив, чего от нее ждут, Тэйра извлекла из сумочки пару банкнот, протянула их мужчине. Тот бросил на бумажки недоуменный взгляд и заковылял по коридору. Когда консьерж скрылся в кабине лифта, она вытащила из замка ключи и ступила в квартиру.

В просторный темный холл выходили пять дверей: кухоньки, ванной, спальни и двух других, от пола до потолка забитых книгами комнат. Жалюзи на окнах были повсюду опущены, от чего жилище казалось давно покинутым. На секунду Тэйре почудился в воздухе запах сигарного дыма, однако эту мысль она тут же отогнала. Нет-нет, какое-нибудь средство для полировки мебели или паркетная мастика.

Пройдя в гостиную, Тэйра включила свет. В глаза бросилось обилие книг и бумаг. На стенах кое-где висели в рамках крупные фотографии раскопок, у окна — невысокий стеллаж, полки которого заставлены потрескавшимися глиняными сосудами и фигурками ушебти. В комнате не было ни одного растения.

Как в ските средневекового схоласта, подумала Тэйра.

Она прошлась по гостиной, задержалась у книжных шкафов, раскрыла старый дневник, датированный 1960 годом, когда отец работал в Судане. На исписанных аккуратным почерком страницах попадались карандашные зарисовки наиболее ценных находок.