Мемуары торрека (СИ) - Пир Томас

Тагас любил мать больше всего на свете. Немного постыдная слабость для воина, но ему было плевать. Мать и сын были очень близки. Тагас мог рассказать халин обо всём, поделиться даже сокровенными тайнами, никогда не гнушаясь разжиться советом и благословением для новых дел. Никто в целом мире не видел сердце Тагаса так ясно, как халин Шиайа-сит-Нарвай.

— Ты сбежала с совета гарров? — хмыкнул халар, после недолгих объятий.

— Увы, сынок, но мне пришлось терпеть этих старых зануд до конца. Совет закончился несколько мгновений назад.

— Да?.. и что же зануды советовали отцу в этот раз?

— Гарр Ситха советовал устроить набег на Шейдир. Говорил, что их рудники и так переполнены рабами, которых мы им поставляли столько лет, а казна полна золотом и серебром.

— Вот глупец? Если мы разграбим Шейдир и уведём их рабов, кто же купит их у нас после? И как отреагировал отец?

— К счастью, в этот раз халир был сдержан в эмоциях. Он так увлёкся новой наложницей, что позволил мне говорить от его имени. Я задала Ситхе тот же вопрос.

— И что он ответил?

— Что Шейдир тех рабов обратно и выкупит.

— Но за какие деньги?.. он что, намерен оставить шейдирцам казну?

— А вот на этот вопрос он уже ответить не смог.

— Ха-ха-ха! Я так и думал. И что в итоге решили, куда в этом году двинет орда?

— Никуда…

— Что?.. как это никуда? — слегка огорошила Тагаса ответом халин Шиайа.

— Набег состоится следующей весной. Причём не одна, а сразу шесть орд уйдут на войну. Гарус Стройный и Мураха Свирепый пойдут в первой волне, а следом за ними двинет остальной халарат[23].

Тагаса такие новости смутили ещё больше:

— Но зачем нужна такая сила? Куда халир решил пойти в этот раз?

— На север, через Холодные Горы, в шейтаровы[24] земли.

— О Великий Тренги, мама, я просто не верю ушам. Отец решился пройти через шейтаров лес?.. ведь ноги халирцев не ступали по тем землям столько лет. Да это ведь будет самый славный поход за все годы его правления.

— И самый опасный. Северяне сильные воины. Они так просто свои сокровища не сдадут и смиренно отправляться в рабство не станут. К тому же, монстры проклятого леса сами по себе страшны и опасны. Наши предки не зря прекратили набеги на эти земли.

Говоря те слова, халин Шиайа немного нахмурилась, её голос слегка дрогнул, а по телу пробежали мурашки. Было видно, что женщина очень взволнована.

— Мам, не переживай, сотню лет мы не ступали за Холодные Горы. Ведь мы не знаем, что произошло там за это время. Да монстры шейтарова леса уже давно вымерли, и не будут мешать нам в славном походе.

— Нет, сынок. Они живут там, как и прежде. Потому я так боюсь этого набега. Я переживаю за тебя и Хагмаса.

— Не стоит, с нами всё будет в порядке. Я присмотрю за ним, ты же знаешь, — попытался Тагас успокоить взволнованную женщину. — Кстати, а почему отец принял такое решение?

— Среди новых рабов Мурахи, захваченных в последнем набеге на Халот, оказался один знатный купец из Керрии. Это королевство граничит с шейтаровым лесом. Так вот этот раб и поведал историю о родных землях. По его словам, местные правители сильно разругались, вспыхнула гражданская война, что сильно ослабила север. Твой отец хочет использовать случай и напасть на разобщённых керрийцев.

— А почему поход отложили на следующую весну?

— За год гарры соберут подходящую армию. Это будет самое многочисленное войско за последние сто лет.

Лишь на мгновенье представив ту силу, Тагас растянул губы в задумчивой улыбке, сердце юного воина отозвалось ударами гонга, дыхание зачастило, а лоб покрыла испарина. Такой славной войны халару ещё видеть не доводилось, теперь он покажет себя во всей красе, теперь Тагас увидел дорогу, что должна привести его к славе.

Протяжный бой барабанов прервал приятные мысли Тагаса. Сигналисты живым коридором выстроились перед халирским шатром и отстукивали мрачный, душераздирающий ритм. Все гарры и сам халир Гарах вышли на воздух. Названные братья повелителя Великой Степи громоздились особняком, и не думали смешиваться с простыми кочевниками.

Кочевники сразу узнали посыл барабанов, тут же расступились, образовав большой круг, в центре которого началась пляска духов. Десятки шаманов запрыгали в диких танцах. Безумные старцы, обвешанные погремушками и костяными амулетами, распевали гортанные песни, призывали предков угоститься подаренной кровью. Пришло время жертв.

Тагас ненавидел этот обряд. Он казался ему недостойным славного воина. Только трус убьет человека, что не может себя защитить.

К жертвенному столбу приковали четверых юных рабынь. Руки девушек закрепили над головами, лишая возможности сопротивляться. Рабыни были повёрнуты в разные стороны света, чтобы духи всего мира испили дареной крови. Потом шаманы изорвали их платья, оставляя несчастных нагими.

Тагас поморщился, отвернулся. Смотреть на это ему не хотелось. Шаманы продолжали безумные пляски, хаотично размахивали руками, пытались выпрыгнуть как можно выше. Загорелись приготовленные для этого случая веники, что зачадили округу мерзким запахом ритуальных трав. Старший шаман, изрекая гортанные песни, обкуривал девушек дымом, готовил их ко встрече с Тренги.

Одна из рабынь громко вскрикнула, стала извиваться в путах, пыталась избавиться от оков. По рукам несчастной потекла бордовая струйка, запястья посинели, покрылись свинцовыми пятнами. Горькие слёзы текли по щекам, а прерывистое дыхание сильно мешало произносить слова внятно:

— Нет, нет, прошу вас… прошу, нет, пощадите, по… пожалуйста, молю вас, нет, — рыдала она, объятая ужасом.

Старший шаман, с безучастным лицом, не обращая внимания на мольбы и рыдания жертвы, продолжал своё дело. Он покрывал лица рабынь маслами и красками, выводил ритуальный рисунок.

— Не надо, пожалуйста, не убивайте нас, — запричитала вторая девчонка, но и на её вопли внимания не обратили.

— Будьте вы все прокляты. Проклинаю. Проклинаю! — Разразилась гневной тирадой третья рабыня, не надеясь на жалость, выплёскивая эмоции в гневе. — Желаю вам всем провалиться под землю. Проклинаю, прокл… пр… — запнулась она, захлёбываясь собственной кровью, не в силах больше проронить даже звука.

Слова, что вылетали из перерезанной глотки, превратились в предсмертные хрипы, пока не сменились пронзительным свистом. Тело рабыни несколько раз вздрогнуло, забилось в конвульсиях. Лицо побледнело, застывая навеки.

Кровь хлестала фонтаном, окатила убийцу шамана по грудь. Тот стоял неподвижно, пытался умыться жизненным нектаром несчастной, собирая его остатки в грязную глиняную чашу.

Когда закончил с первой жертвой, шаман направился к следующей:

— Нет, нет, прошу вас, молю, нет! — забилась в истерике обречённая рабыня, глядя на окровавленный нож и мерзкую, самодовольную улыбку на лице убийцы.

Тот не спешил повторить своё дело, наслаждался страданиями несчастной. Но вот настал миг, когда острый клинок снова блеснул между садистом и жертвой, и грудь несчастной покрылась алыми лепестками.

Ритуал закончился лишь когда последняя рабыня перестала биться в припадке. Их лица будто окрасили мелом, глаза остекленели, а обмякшие тела безвольно повисли на путах.

Толпа ордынцев взревела. Люди радовались, ликовали. Тренги принял их дар, и только Тагас не мог спокойно смотреть на жертвенный столб. Так стыдно ему было здесь находиться, так мерзко…

Старший шаман, тем временем, подносил чашу каждому гарру, чтобы те могли окунуть в неё руки и измазать щёки пролитой кровью. Когда очередь дошла до Тагаса, халар едва сдержал гнев:

— Мне не нужно, — внешне спокойно проговорил он, пытаясь спровадить шамана, что протягивал ему чашу.

— Но халар, Тренги смотрит на нас. Мы должны задобрить всех духов перед походом.

— Если ты сейчас же не уберёшься, шейтаров выродок, то жертвенный столб украсит твоя голова, — прошипел Тагас, вновь хватаясь за рукоять верного кхопеша.