Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка - Семен Данилюк

В низине, за домами, мелькнул свет. Обрадованный Антон побежал туда. Добежал, перелез через какой-то очередной плетень, свалился во что-то теплое и приятное. Подниматься больше не стал и, должно быть, забылся. Потому что проснулся он от озноба. Рядом кто-то почавкивал. Обильно попахивало говнецом.

- Вадя, ну ты ваще! - пробормотал Антон. - И убери рыло.

Он с силой оттолкнул воняющую Вадичкину физиономию.

Вадя хрюкнул. Не открывая глаз, Антон принялся его ощупывать, - мясистый Вадичкин шнобель сплющился так, что аж ноздри торчали наружу.

- Это кто ж тебя? - Антон ме-едленно приоткрыл верхний, разведывательный глаз. В упор, глаза в глаза, за ним следило свиное рыло. Не Вадичкино, между прочим, рыло.

Антона подбросило вверх, будто на катапульте. И тотчас рядом вскочила и завизжала огромная свиноматка.

Тряхнув головой, Антон осмотрелся: он стоял посреди загона в нарождающемся рассвете меж десятков гуляющих свиней и поросят. А у ограды заходились от хохота какие-то девахи, видно, свинарки.

- Дуй к нам, пока не сожрали! - расслышал он и - последовал совету. Едва перевалился он через плетень, как несколько девичьих рук обхватили его и принялись оглаживать.

- Цел ли? Господи, девки, да он же склизкий весь! Простудится! И пиписку застудит! Иль отгрызли? Надо б проверить да пожалеть.

Антон почувствовал, как кто-то принялся шуровать у него в штанах.

- Ой! Кака маленька да холодненька! - сообщил жаркий голос. - Сейчас погрею.

- Мне к бабе Груне надо! Там согреюсь, - под общий смех взмолился жалкий Антон. Его трясло. - Вы б меня отвели, а? Одна из молоденьких свинарок, хохочущая более и задорнее остальных, показалась смутно знакомой.

Но тут он заново впал в беспамятство.

Должно быть, кто-то сердобольный пожалел и отвел. Потому что очнулся Антон на знакомом порубленном крыльце. Появился он, как оказалось, вовремя. В доме не спали. У стены затаилась очумелая баба Груня, над которой навис совершенно голый дебелый Вадичка с гитарой на безволосой груди. - Веселись, говорю, старушка! - не в первый, похоже, раз потребовал он, отбивая о пол босой пяткой. - Русаки гуляют. Пляши, стервь, камаринского!

Баба Груня зыркнула на дверь и, ойкнув, сползла на пол. Клацнув челюстью, обмяк и Вадичка. На пороге стояло нечто унылое, истекающее навозом.

Листопада не было вовсе.

Не вернулся он и в семь утра, когда Антон проснулся на полюбившейся печке. Проснулся от могучего Вадичкиного храпа и от бормотания. Глянул вниз.

Атеистка баба Груня, стоя на коленях перед богоматерью, клала истовые поклоны и умоляла сотворить одно-единственное чудо, - изгнать вселившихся в избу бесов.

* К половине восьмого объявился последний бес. Был он странно ухожен и благодушен, критически оглядел нахохлившихся над пустым столом потрепанных приятелей, брезгливо принюхался.

- Вот шо, баба Груня, - Иван потрепал угрюмую старушку по плечу. - Готовь прямо щас баньку. Отмоемся и - сегодня же с домом покончим.

- А-а! - баба Груня вскочила с внезапной резвостью. Взгляд ее сделался диким. - Не дам! Не дам дом! Последнее, что от Самого осталось! Лучше враз прямо со мной палите!

Под окном послышался голос бригадирши. Поцапанный Вадичка предусмотрительно задвинулся в угол:

- Щас она нам наработает.

Дверь отворилась. На пороге стояла приветливая женщина - в кокетливо повязанной на шее косынке.

- Ну, как спалось, мальчиши? Претензий нет? Может, поработаете?

При этом обращалась она почему-то к Листопаду. Листопад и ответил:

- Стало быть, так, Клав. Слушай сюда.

- Слушаю Вас, Иван Андреевич.

- Во-первых, не мельтеши. Это ясно?

- Как скажете, Иван Андреевич.

Вадичкина челюсть отвисала все ниже и, казалось, начала отходить от остова.

- Потом насчет картошки, - продолжил Листопад. - Копать мы, конечно, не будем. Не мужское это дело. Найди что-нибудь благородное...

- А что, если с Михрюткой? - торопясь и радуясь находке, опередила Клава. - Он у нас умелец. ГАЗ- шестьдесят шестой сам собрал из запчастей. Ездит по отделению. Правда, без номеров... Так, может, с ним за грузчиков? Камни перевозить. Как, Иван Андреевич? Или?...

- Это можно, - снисходительно согласился Иван. - На это дело мы Непомнящего выделим. Камни в чужой огород кидать он большой дока. А меня... У тебя комбайны есть? - Так нерабочие, считай, оба. - Даже лучше. Имеются у меня кой-какие задумки. Я тут при работе над диссером помозговал. Может, чего модифицируем. Но это всё завтра. Потому что сегодня мы будем работать не на дядю, а на бабу Груню. Так что иди пока, выгуливайся до вечера, - Листопад шлепнул бригадиршу по объемистому заду, подтолкнул в сторону двери.

Клава хохотнула. Через десяток секунд с улицы раздался ее бодрый, радостно- возбужденный командирский голос.

- Ну, ты... орел, - оценил Антон.

- А шо? Хорошая баба. Только куда ей здесь податься? - Листопад зыркнул на ощерившегося сально Вадичку, ловким движением ухватил его за нос. - И шоб никакой грязи, понял?

- Так мне-то чего? - Вадичка вырвался. - Я как раз не любитель антиквара.

- Сосунки вы. В сорок пять баба ягодка опять. Так, баба Грунь? - Листопад потянулся.

- И то! - оправившаяся баба Груня хихикнула. - У меня у самой Сам на пятнадцать годов младшее был. И - я его жалела. Уж так жалела!

Ближе к вечеру коровник исчез как не бывало. Антон в одиночестве курил возле свеженарубленной поленицы, ощущая приятную ломоту в натруженных суставах. Сновала на месте бывшей пристройки, подбирая последний мусор, радостная баба Груня. Листопад ушел к бригадирше. Исчез и Вадичка, прослышавший, что на другом конце деревни разместили студенток из областного музучилища. Но скоро прибежал. Взлетел, запыхавшийся, на крыльцо, выбежал с гитарой:

- Чего сидишь, чмо? Девок как грязи понаехало. Там среди них моя чувиха знакомая обнаружилась. Веселье будет. Может, и нальют. Пошли?

- Пойдем, - оставаться одному не хотелось.

* - Ба, какая встреча! - темноволосая девушка в обтягивающем свитере и застиранных джинсиках подошла к Антону. - Меня, если не запомнил, Лика зовут.

- Ты, - Антон узнал прежнюю малолетку, тащившую его на себе до больницы. Значительно скосился на обувь. - Ну, слава Богу.

- Что "слава Богу"? - она растерянно глянула вниз. Все вроде было в порядке, - сапожки вполне приличные.

- Да туфельки твое остроносые до сих пор в кошмарах вспоминаются. Лика рассмеялась, - то ли виновато, то ли игриво. Внезапно пригнулась к Антону, обнюхала:

- Надо же, отмылся.

- Так это ты меня к бабе Груне притащила! - ахнул он.

- Такая уж, видно, моя планида! По жизни тебя волочить! Она подмигнула оказавшейся рядом подружке. Подружка непонимающе хихикнула. Озорные Ликины глаза выглядывали из-под нависшей челки, будто бесенята из-за занавески. Искрящееся лукавство делали ее совершенно неотразимой. И даже длинноватый нос теперь, когда лицо чуть округлилось, только добавлял шарма. На месте прежней нескладной девчонки стояла девушка. Свеженькая, будто вырванная из грядки редиска.

И что-то сдвинулось в Антоне. Вокруг сновали, накрывали стол, зыркал на них бренчащий на гитаре Вадичка, - Антон ничего не замечал и никого не слышал. Ему не хватало воздуха.

Невольно подражая Ивану, он поймал прядь длинных смоляных волос: - Настоящие?

- У меня всё настоящее! - насмешливо объявила Лика, заметив, что глаза его неотрывно смотрят на ее выделяющуюся под белым джемпером грудь.

Антон невольно покраснел. - Может, прогуляемся? - буркнул он, уверенный, что получит отказ.

- Как скажешь, - неожиданно просто согласилась она.

Они сидели на бревнах за деревней, тесно прижавшись. Длинные Ликины волосы, в которые она вплела желтые ленты, развевались на ветру, словно зацветший куст окации. Вдали, в свете заходящего солнца, по лугу скакал на стреноженной кобыле деревенский пацаненок, в восторге размахивая снятой рубахой. Кобыла подпрыгивала, смешно отклячивая зад.

Антон с показным интересом следил за ее прыжками. Решимость, с какой он увел из избы Лику, куда-то улетучилась. После практики, пройденной под руководством опытной Жанночки, он казался себе бывалым мужчиной. Но, оставшись наедине с девушкой, внезапно почувствовал нарастающую робость. Примолкла и бойкая до того Лика. Молчание неприлично затягивалось. - Тебе сейчас сколько? - туповато произнес он. - То есть?...А, в смысле поприставать, - Лика засмеялась. - Хотеть, как говорят, не вредно. - Вредно не хотеть, - подыграл он и, решившись, неловко потянулся, пытаясь поцеловать. Но она энергично замотала головой, рискуя разбить обоим лицо.

Он притянул ее. - Пожалуйста, всего разок! Исключительно дружеский поцелуй, - Антон изо всех сил пытался войти в роль обольстителя.

- Ну, разве что дружеский, - сопротивление ее вдруг ослабло. Все внутри Антона сладко закружилось, и он припал к влажным, раскрывшимся навстречу губам. Оторвался, удивленный внезапной ее кротостью. Лика сидела раскрасневшая, с закрытыми глазами, будто вслушиваясь во что-то внутри себя. Он тихонечко поцеловал ее в уголок рта, со вздохом отодвинулся. - Не совсем, конечно, дружески получилось. Придется репетировать.