Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя - Михаил Штейн

Е.И. Песковская была профессиональным педагогом. Начинала она свою деятельность в 1879 г. в Симбирске в первом женском двухклассном училище. Затем четырехлетняя учеба на физико-математическом отделении Высших женских (Бестужевских) курсов. После их окончания в 1887 г.[142] — вновь педагогическая деятельность. В 1894 г. она создает частное учебное заведение 3-го разряда, затем детский сад на Васильевском острове (Средний пр., 46), а в 1896 г. — подготовительную школу совместно с детским садом для мальчиков и девочек[143]. Затем, в дополнение к уже созданному, открывает перворазрядное женское учебное заведение (с курсом гимназии Министерства народного просвещения)[144]. И, наконец, вершина. Наряду с уже созданными и прекрасно работающими заведениями в 1906 г. Е.И. Песковская открывает Юридические высшие женские курсы[145].

Поддержку во всех начинаниях Е.И. Песковской оказывал ее муж— юрист и литератор, прогрессивный общественный деятель Матвей Леонтьевич Песковский, человек большого гражданского мужества. Он не побоялся 3 марта 1887 г. написать прошение на имя директора Департамента полиции П.Н. Дурново, в котором ходатайствовал об освобождении арестованных по обвинению в подготовке покушения на Александра III Александра и Анны Ульяновых под его личное поручительство. Получив отказ, продолжал делать все от него зависящее, чтобы спасти Александра Ильича от виселицы, а Анну Ильиничну от сибирской ссылки. Последнее удалось, и Анна Ильинична отбывала ссылку в имении Кокушкино.

В 1922 г. в голодном и обезлюдевшем после гражданской войны Петрограде закрывались многие школы, в том числе и гимназия Лесковской. Е.И. Лесковская стала руководителем и научным сотрудником Петроградской экскурсионной станции. А в ноябре 1924 г., как уже сказано, перешла на работу в архив. Ей А.И. Ульянова-Елизарова могла смело доверить поиск документов, связанных с историей предков Ульяновых.

Вскоре в Ленинградском отделении Центроархива были выявлены документы, касающиеся еврейского происхождения деда Ульяновых и Веретенниковых — А.Д. Бланка. О находке немедленно сообщили А.И. Ульяновой-Елизаровой, и она приехала в Ленинград, чтобы познакомиться с обнаруженными документами. После этого они были отправлены на хранение в Москву в Институт Ленина — на имя директора Института Л.Б. Каменева[146].

Еврейское происхождение деда не было для А.И. Ульяновой-Елизаровой полной неожиданностью. Еще в 1897 г., когда она впервые поехала за границу и жила там под фамилией Бланк, ее новые знакомые — швейцарские студентки — находили у нее еврейские черты лица. Она отрицала еврейское происхождение, но знакомые говорили, что знали двух студенток, которые носили фамилию Бланк и были еврейками. Позднее, когда Д.И. Ульянов жил в Крыму, ему также говорили, что он похож на еврея[147]. (При сравнении портретов Д.И. Ульянова и А.Д. Бланка их сходство бросается в глаза.)

А.И. Ульянова-Елизарова вспоминает, что ее и некоторых двоюродных братьев и сестер с детства интересовало происхождение А.Д. Бланка. Однако их матери по этому поводу заявляли, что ничего не знают. В последнем позволю себе усомниться. Просто это была семейная тайна. А.Д. Бланк (хотя М.А. Ульянова говорила детям обратное) в какой-то форме поддерживал отношения со своим отцом. Иначе откуда М.И. Бланк в 1846 г. знал, что его старший сын Д.Д. Бланк погиб во время холеры в Петербурге, а А.Д. Бланк находится на государственной службе в Оренбургской губернии, как он упоминает в письме Николаю I? Связей с родственниками со стороны матери — Фроимовичами — А.Д. Бланк, вероятнее всего, действительно не поддерживал.

Можно только сожалеть, что Анна Ильинична в двадцатые годы не обратилась в Житомирский архив с просьбой выявить имеющиеся документы о М.И. Бланке. Но она была дисциплинированным партийцем, а в Институте Ленина «было постановлено не публиковать (документы о еврейском происхождении А.Д. Бланка. — М.Ш.) и вообще держать этот факт в секрете»'[148]. Решение было принято наверняка не без указаний члена совета института И.В. Сталина. Обращение в Житомирский архив раскрывало бы государственную и партийную тайну.

Между тем время шло. В начале 30-х годов в Советском Союзе стал усиливаться антисемитизм. Антисемитские настроения охватили и определенную часть коммунистов. Возмущенная А.И. Ульянова-Елизарова начинает думать о том, как бороться с постыдным явлением. Она советуется с руководителем Истпарта М.С. Ольминским. Мнение у них одно — необходимо довести до широких масс сведения о еврейском происхождении А.Д. Бланка — деда В.И. Но разрешить подобную публикацию мог в то время только И.В. Сталин. И 28 декабря 1932 г. А.И. Ульянова-Елизарова обращается к нему.

В этом письме, говоря о еврейском происхождении А.Д. Бланка, А.И. Ульянова-Елизарова указывает: «этот факт, к[ото]рый, вследствие уважения, которым пользуется среди них (народных масс. — М.Ш.) Владимир Ильич, может сослужить большую службу в борьбе с антисемитизмом, а повредить, по-моему, ничему не может. И я думаю, что кроме научной работы над им материалом на основе его следовало бы составить теперь же популярную статью для газеты. Мне думается, пишет Анна Ильинична, что так же взглянул бы и Владимир] Ильич. У нас ведь не может быть никакой причины скрывать этот факт, а он является лишним подтверждением данных об исключительных способностях семитического племени, что разделялось всегда Ильичом, и о выгоде для потомства смешения племен. (А.И. Ульянова-Елизарова и предположить не могла, что через полтора десятка лет власти, проводя целенаправленную шовинистическую политику, заставят советских людей указывать в анкетах при поступлении на работу, учебу и т. п. национальность родителей. — М.Ш.) [Ильич] высоко ставил всегда евреев»[149].

А.И. Ульянова-Елизарова безусловно права. В.И. исключительно враждебно относился к любому проявлению антисемитизма и шовинизма. Оценивая человека, очень высоко ставил ум, хотя, говоря об уме, мог подчеркнуть и национальность. Так, например, отвечая М. Горькому на его вопрос: «…Кажется… это, или он действительно жалеет людей?» — Владимир Ильич ответил: «Умных — жалею. Умников мало у нас. Мы — народ, по преимуществу талантливый, но ленивого ума. Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови»'[150]. Эти слова до 1931 г., то есть в течение семи лет, были во всех отдельных изданиях очерка «Владимир Ленин». Но в 1931 г. очерк был переделан, полагаю, не без рекомендаций И.В. Сталина, и «опасная» фраза в канонический его текст не вошла.