Мои ночные рефлексии - Ирина Гербертовна Безотосова-Курбатова

— со своими любимыми словами, с которыми часто к нам обращался на уроках: «Ах, ты дрянь такая!» уволок придурка в кусты. Больше я этого придурка около себя не видела. Ночью я почти не спала, смотрела на далекие звезды (мы были без палаток) и любовалась огромными раскачивающимися на сильном ветру деревьями, чувствуя таинственную силу неизведанного! Прекрасные воспоминания!

Но в 1974 году в Ленинграде произошло одно событие, которое могло оказаться для меня смертельным. До сих пор не могу поверить, что осталась жива, потому что почти уверена, что вмешались потусторонние таинственные силы. В мае-июне в Ленинграде я сдавала экзамены после 1-ого курса в книготорговом техникуме (училась заочно). Сестра сняла для меня «угол» в Веселом поселке (в 2-комнатной квартире проживала дама после 50-ти со своей старушкой-матерью (после 80-ти). Дама, вообще-то, была со странностями, на которые тогда я не обратила внимание. Так, она на вторую ночь попросила меня перейти в ее комнату, потому что она считала, что соседи ее травят чем-то через стенку. Я согласилась и утром заверила ее, что ничего не почувствовала. Экзамены были каждый день три дня подряд. Так случилось, что старушку увезли в больницу, а дама перестала ночевать дома. И в один «прекрасный» вечер я оказалась перед закрытой дверью. После «Кармен» я приехала поздно, метро уже было закрыто, всю ночь я провела в подъезде на лестнице (подходил какой-то милиционер, приглашал к себе, я, конечно, отказалась). Около 5 утра я не выдержала и вышла из подъезда в белые ночи, надеясь сесть на ранний автобус. Подошел небольшой автобус, развозивший рабочих на какой-то завод, сказали, что подвезут недалеко от Невской Лавры, но надо будет немного пройти пешком. Я согласилась и — вышла. Кругом пустырь, валяющиеся повсюду кирпичи и — ни души. И вдруг из ниоткуда появился ОН. Мне навстречу шел низкорослый плотный мужчина лет 30. Он поравнялся со мной, мы молча встретились глазами и прошли мимо. Я слышала гул его шагов. Потом он остановился, и я почувствовала спиной (но не оглядывалась!), что он пошел за мной. И вот с этого момента начинается мистика. Внутренний голос постоянно повторял: «Только не бежать! Только не бежать!» Я даже замедлила шаг и шла очень четко с прямой спиной. Потом по часам я вычислила, что шла я около 17 минут! И вот я свернула в узкий переулок и вижу уже Невский проспект, но неожиданно, чуть не сбив меня, вывернул какой-то автобус и пронесся мимо. Автобус сбил мой ритм. Я побежала. ОН нагнал меня в несколько прыжков, я повернулась к нему лицом, а ОН сильно схватил меня за горло и стал душить (при всей моей прозопагнозии я долго до мельчайших деталей потом помнила его красное напряженное лицо, покрытое какими-то бородвками). К своему счастью, я успела закричать (я потом долго еще слышала свой голос, стелющийся по переулку). В этот момент с грохотом открылось какое-то окно сзади меня и тот или та, кто его открыл, увидел ЕГО, а не меня. ОН меня отпустил, а я припустила изо всех сил на Невский. Не знаю, преследовал ли он меня (я ни разу не оглянулась!). Увидела на тротуаре метущую метлой дворничиху, подбежала к ней, в шоке сказала, что меня чуть не задушили и спросила, где ближайшее метро. Она показала и добавила: «Ой, деточка, там тоже каждый день убивают!». Через 40 минут я уже была у сестры, еще 40 минут от рыданий ничего не могла ей объяснить. Она оставила меня отоспаться, а в 2 часа дня я уже была на экзамене по зарубежной литературе, сдала его на «отлично» (как во сне), а вечером в 6 часов мы были уже в «нехорошей» квартире (можно было без кавычек — аллюзия понятна) и забирали свои вещи, чтобы уже никогда в жизни там не появляться (сестра днем через милицию выяснила телефон ее места работы (редактор газеты какого-то санитарного института) — созвонилась с ней и потребовала, чтобы она нас ждала дома в назначенное время). Она молча нам открыла дверь, всегда собранный мною мой чемодан уже стоял у входа с зубной щеткой и полотенцем, она молча у входа же натягивала на себя рваные чулки, торопясь, видимо, побыстрее уйти, и мы молча покинули квартиру, не попрощавшись. Еще несколько лет я не могла видеть мужчин в костюмах в серую клеточку (в метро через несколько дней чуть не упала от страха в обморок), белые ночи не только не полюбила, а стала воспринимать болезненно (правда, и без этой травмы мне они никогда не нравились — я всегда обожала только наши южные, как говорят, бархатные ночи).

Из всех моих приключений это было для меня самое травмирующее и чем дальше оно в моей памяти отодвигалось, тем страшнее мне становилось — что бы со мной было, если бы мне не приказывали не бежать и — я бы побежала. Этот эффект последействия людям, пережившим ужас, хорошо знаком. Недавно в интервью с одной женщиной, пережившей Сталинградский кошмар на вопрос, было ли страшно, она ответила: «Тогда — нет, сейчас страшно». Я ее очень хорошо понимаю, так как в сознании начинают крутиться другие сценарии, которые могли бы произойти тогда. Потом в моей жизни будет еще несколько «ужастиков» с эффектами последействия, но все-таки не таких драматичных.

Осень 1980 года. Пятый последний курс института. Нас посылают на педагогическую практику в школы различных районов нашей области. Я в деканате попросила послать меня «подальше». Но поскольку по одному не посылали, то в Новоаннинск «загремели» девять девчонок (я об этом не знала, думала, что пошлют меня одну, но, когда они об этом узнали, по чьей милости они оказались так далеко, выразили свое недовольство, правда, не агрессивно). В общем, четверых девочек поместили в частном секторе (у хозяек), а пятерых — в двух комнатах местного интерната, который находился рядом со школой (и школа и интернат стояли на отшибе). Неделя пробежала очень быстро. Наступила суббота и практически все девочки (самовольно) уехали в Волгоград. Все, кроме двух «законопослушных» — меня и Светы из Волжского. Из интерната все школьники разъехались по деревням и хуторам. Мы в 2-х-этажном здании остались одни. Было уже поздно — около 11 часов вечера. Мы со Светой сидели за столом, уже в ночных рубашках, пили чай. Я, как обычно, рассказывала «ужастики» из Агаты Кристи. И вдруг я услышала своим тонким слухом какой-то шорох у входной двери и, продолжая рассказывать, так же таинственно