Чужое сердце - Ирина Градова

– Вот в этомто и вся загвоздка, – покачал головой Лицкявичус. – Он не знает. Говорит, что лежал в больничной палате. Врачи к нему относились хорошо, но их мальчик помнит плохо, потому что почти все время спал. Потом он сообразил, что таблетки, которые приносит медсестра, скорее всего, и являются причиной такого тумана в голове и сонного состояния. Мальчик поначалу ничего не подозревал, так как его убедили в том, что он болен и что ему сделали операцию, но скоро отпустят домой. Тем не менее как он ни просил позвать маму или бабушку, ему неизменно говорили, что это невозможно и что придется подождать. В конце концов парень сообразил, что дело, должно быть, нечисто. Он перестал принимать пилюли, хотя медсестра зорко следила за тем, чтобы он это делал. Но ваш сын, Елена, умен не по годам: он прятал таблетку за щеку, а потом засовывал под матрас. Через несколько дней он улучил момент и выскользнул из палаты.

– Значит, все происходило всетаки в больнице? – спросила я.

– Никаких сомнений, – подтвердил глава ОМР. – Но мальчик не может объяснить, что это за больница и где она находится. Уйти ему удалось без проблем – никто даже не попытался его задержать. Правда, дело происходило под утро, поэтому, возможно, он так легко сбежал. Однако то, что нашли его за пределами города, позволяет предположить, что и больница расположена не в самом Питере. Прежде чем попасть на ту остановку, где его нашли, ваш сын, Елена, успел прокатиться на нескольких маршрутах. У него не было денег, поэтому он садился в первый попавшийся автобус и боялся спросить, куда он идет. Народ у нас «чуткий» до невозможности: никому, включая кондукторов, и в голову не пришло выяснить, что случилось с ребенком, который почемуто путешествует в тапочках, да и вообще выглядит не лучшим образом. Мальчику надо было свалиться посреди толпы, чтобы на него наконец обратили внимание!

– Боже мой, какой ужас! – простонала Елена. – Почему это произошло? Почему именно с Владиком?

Тот же вопрос задавала и мать Толика Лавровского: почему именно с еесыном? Наверное, отцы и матери всех похищенных детей задают этот вопрос и себе, и окружающим, но в большинстве случаев ответ либо так и остается неизвестным, либо никак не способен удовлетворить убитых горем родителей.

– Мы попытаемся это выяснить, – пообещал Лицкявичус.

В машине мы вернулись к нашему с Еленой разговору. Я рассказала ему о том, что узнала, включая информацию о муже и медицинском осмотре Владика накануне похищения.

– Надо тряхануть поликлинику, – задумчиво сказал Лицкявичус. – У меня создается впечатление, что эти дети были похищены не случайно.

– Вы серьезно? – переспросила я. – Потому что мне, честно говоря, тоже так кажется. Вопервых, детей вернули – это удивительно и не укладывается в рамки большинства дел о краже органов. Вовторых, и это самое главное, у них удалили всего один орган или его часть, а не выпотрошили, как, если верить Карпухину, обычно происходит. Это наводит на определенные мысли.

Лицкявичус закивал в подтверждение моих слов.

– Если «наводчик» в поликлинике, то мы непременно это выясним – надо только взять за жабры всех врачей, которых посещал Красин. Но есть неувязочка: Лавровские тоже незадолго до похищения водили сына на ежегодный осмотр, но они и Красин приписаны к разным поликлиникам, так как проживают в противоположных концах города!

– Может, дело не в самих поликлиниках? – предположила я. – Врачи сейчас совмещают работу сразу в нескольких местах...

– Я об этом думал, – согласился Лицкявичус. – Этим займется Карпухин, возможно, подключим Павла. А Никите придется перелопатить информацию по всем клиникам в Питере и за городом на предмет наличия оборудования для трансплантации и вообще возможности проведения таких операций: не может быть, чтобы в больнице проводили трансплантации, и об этом никто не знал. Я боялся, что это могло происходить в какомнибудь доме или другом жилом помещении, переоборудованном под операционную, – в этом случае обнаружить его было бы практически невозможно. Однако мальчик утверждает, что находился именно в больнице, и у меня нет оснований ему не доверять.

– А почему Владик вообще ушел с незнакомым человеком? – спросила я. – Елена сказала, что они много раз беседовали с сыном на эту тему, и он знал, что так поступать ни в коем случае нельзя!

– Это еще один аргумент в пользу того, что похищения не случайны, – ответил Лицкявичус. – Мальчик говорит, что человек, который подошел к нему после тренировки во дворе здания, где расположен бассейн, знал о нем практически все: имя, имена родителей, даже имя его кота! И этот человек сказал, что с ним хочет встретиться папа. Маме об этом лучше не знать, потому что ей будет неприятно. Паренек знал об отношениях отца и матери, но, судя по всему, отчаянно хотел верить в то, что небезразличен родителю, несмотря на его отвратительное поведение. Дети порой ведут себя, как собаки – хозяева нещадно их избивают, но время от времени кормят, поэтому они в любом случае считают их хорошими. Кроме того, мальчик уже вполне мог забыть о побоях, в памяти зачастую остается только лучшее. В общем, он поверил этому человеку, который описал отца и сообщил несколько деталей, о которых посторонний просто не мог знать.

– Думаете, отец Владика причастен к похищению?

– Нельзя этого исключать, хотя, если мы ищем связь между похищениями, то вряд ли. Он имеет отношение к медицине?

– Вроде бы нет...

– Вот видите! – развел руками Лицкявичус. – Разумеется, связи может и не быть, поэтому нужно отработать все возможности. Но даже если случай Красина не имеет отношения к предыдущим, остальныето никто не отменял, а в них явно просматривается один и тот же рисунок. Пока что нам необходимо разыскать этого горепапашу и поболтать с ним.

* * *

Обычно я соблюдаю правила выгула собак, потому что признаю, что размеры и устрашающая внешность Куси способны произвести неизгладимое впечатление на людей со слабой психикой. Конечно, все «собачники» в округе в курсе, что моя черная терьерша – милейшее создание, ни разу в жизни никого не обидевшее, но не все же лично знакомы с Кусей, и, вполне допускаю, есть и такие, которые вообще с удовольствием избежали бы подобного знакомства. Не знаю, что случится, если на нее всерьез нападут – пока бог миловал от этого, – однако я совершенно уверена в том, что Куся никогда не нападет первой даже на пса, который сам ищет неприятностей. Более того, она не реагирует на лай и рык проходящих мимо дурно воспитанных собак.

Тем не менее я не столь терпелива, как моя Куся, и порой раздражаюсь на «любителей животных», которых, к сожалению, становится все больше. Возможно, дело в массовой истерии, методично и последовательно подогреваемой СМИ, ведь газеты то и дело пестрят заголовками типа: «Собака загрызла трехлетнего ребенка!», или: «Болонкалюдоед сожрала семидесятилетнюю хозяйку!!», или «Псыубийцы на тропе войны!!!» и так далее. Поэтому народ в последнее время стал шарахаться от бедной Куси, как черт от ладана, и мне, как ее хозяйке, знающей славный характер собственной псины, это ужасно неприятно. Самое смешное, что хозяева маленьких собак или собак средних размеров, но не отнесенных к «опасным» породам, порой ведут себя не лучше. Вот и сегодня, проходя сквозь арку, ведущую к моему дому, я едва не столкнулась с женщиной средних лет, ведущей на поводке седоухого спаниеля. Пес неожиданно встал на дыбы и захлебнулся таким злобным лаем, что от неожиданности я вздрогнула. Куся же, не одарив брехуна даже взглядом, чинно прошествовала мимо. Чего нельзя сказать о хозяйке спаниеля. Она шарахнулась назад, натянув поводок так сильно, что бедняга повис в ошейнике, как в удавке. Не скрою, на какойто краткий миг мне показалось, что женщина сейчас взберется на рядом стоящее дерево – такое выражение отвращения и ужаса застыло на ее сильно накрашенном лице. После чего прозвучала фраза: «Пошли, Чарли, собака злая, собака кусачая!» Это она, естественно, про Кусю, которая, не понимая, что происходит, спокойно обнюхивала продух, где обычно прячутся кошки. Да, логике хозяйки спаниеля, попрежнему хрипящего, задыхаясь от бессильной злобы, можно было только позавидовать!

Едва сдержавшись, чтобы не оценить поведение «дрессировщицы» словесно, я сжала зубы и прошла мимо вжавшейся в стену тетки. Вот так прямо с утра можно легко испортить человеку настроение на весь день, а ведь у меня сегодня четыре операции, одна из которых тяжелая и продолжительная. Бедная Куся! Там, где я жила раньше, ее знают и любят практически все, а здесь, на новом месте, куда я время от времени забираю собаку, ей заново приходится «работать на репутацию».

Кипя от безмолвного гнева, я подошла к парадной и, ласково потрепав за ушами невинно глядящую на меня Кусю, стала рыться в кармане в поисках ключа. В этот момент от стены отделилась чьято фигура, и ее тень упала на нас с собакой.