Скульптор - Грегори Фьюнаро

— Билл, успокойте меня, скажите, что вы знаете, почему кто-то захотел сделать больно моему мальчику.

Билл Беррелл ничего не мог ответить. Он только снова уставился в чашку. Томми Кэмпбелла наконец нашли, то, чего они ждали три долгих месяца, наступило, но глава Бостонского управления ФБР не мог выдавить из себя ни слова. Поэтому Томас Кэмпбелл-старший опять отвернулся к телевизору, уставившись потухшим взглядом в мертвый экран, с которого несколько минут назад Рейчел Салливан сообщила всей Америке то, что он уже знал.

Старший агент Билл Беррелл остался доволен тем, как его девчонка ответила на вопросы прессы, но в то же время его охватило беспокойство, даже злость, поскольку, во-первых, бюро пришлось устроить этот спектакль, во-вторых, новость об убийстве Томми Кэмпбелла просочилась в прессу до того, как он сам дал ей ход. Да, Бульдог был полон решимости найти того, кто раскрыл свой рот. Тогда он получит огромное удовольствие, лично захлопнув эту пасть.

Однако больше всего главу Бостонского управления ФБР встревожил поток вопросов, посыпавшихся в самом конце пресс-конференции и, похоже, испугавших даже журналистку, задавшую их. Беррелл, конечно, не мог знать, что О'Нейл сама только что услышала новость через наушник. Ему было неизвестно, что молодая журналистка разозлилась. Ведь за свои пятьсот долларов она не получила одну важную подробность. Труп Томми Кэмпбелла и неопознанное тело, вместе с которым его обнаружили, были установлены в виде скульптуры работы Микеланджело под названием «Вакх».

Несколько полицейских округа Уэстерли видели статую, с десяток сотрудников полиции штата срочно прибыли на место, чтобы оцепить поместье Доддов, но именно следователи ФБР, проводя первичный осмотр экспоната, обнаружили на основании статуи под тонким слоем морского песка посвящение доктору Хильдебрант. Получилось, что еще до прибытия Беррелла на место специальный агент Сэм Маркхэм отдал строжайший приказ не говорить ни слова о причастности профессора искусствоведения никому, кроме сотрудников ФБР. Поэтому Беррелл, наблюдая за тем, как Рейчел Салливан отказывается комментировать вопросы корреспондентки девятого канала, с щемящим сердцем понял важную вещь. Даже если какой-то коп, местный или из полиции штата, и узнал в скульптуре копию «Вакха» Микеланджело, то проболтаться насчет Хильдебрант мог только кто-то из его людей. Разумеется, если убийца не позвонил на телевидение сам.

То и другое объяснения Беррелла нисколько не радовали.

Единственным положительным моментом во всем этом было то, что корреспондентка девятого канала не спросила про саму надпись. Похоже, она сама не знала, почему доктора Кэтрин Хильдебрант пригласили на место преступления, если не считать того, что к ней просто обратились как к консультанту-искусствоведу. Это было хорошо, поскольку означало, что ФБР по-прежнему сможет заниматься своим делом, не привлекая внимания стервятников-журналистов к Хильдебрант и ее книге. Если повезет, пресса оставит ее в покое, когда утихнет первая шумиха. Берреллу пришлась по душе привлекательная ученая дама, но не потому, что внешне напомнила ему жену. Нет, когда Кэтрин Хильдебрант осматривала тела Томми Кэмпбелла и мальчишки, он почувствовал, что в ней есть сила. Берреллу это понравилось. Даже очень. Можно сказать, эта женщина вызвала у Билла восхищение.

С другой стороны, Томас Кэмпбелл понятия не имел о докторе Кэтрин Хильдебрант, даже не спросил у Беррелла, кто она такая, когда Меган О'Нейл назвала ее фамилию. Более того, судя по всему, отец погибшего футболиста воспринял оживленную суету журналистов перед зданием управления полиции округа Уэстерли просто как следующий обязательный этап скорби по своему сыну. Он даже не поинтересовался у Билла, каким образом информация о скульптуре просочилась в прессу. Ему самому все это было уже известно с раннего утра. Нет, все его мысли были только о сыновьях — собственном и чьем-то чужом.

— Как только в Интернете найдут настоящую скульптуру и увидят ребенка позади моего сына, все, по крайней мере жители Род-Айленда, сразу же поймут, что этот мальчишка — Винек, — задумчиво произнес Кэмпбелл, уставившись на погасший телевизионный экран.

— Знаю. Мы уже направили людей домой к его матери. Остается только радоваться, что они прибыли на место до того, как пошли разговоры о статуе.

Скульптор, создавая своего сатира, существенно изменил лицо Майкла Винека — рожки на лбу, остроконечные уши, озорная гримаса, искажающая черты, — но один из сотрудников полиции штата, взглянув на скульптуру, сразу же поделился с ФБР своими предположениями о возможной личности мальчика. После обязательного в таких случаях поиска по базам данных пропавших людей, сопоставления, анализа фотографий и описаний все действительно указало на маленького Майкла Винека. Однако Беррелл понимал, что мать можно будет поставить в известность только тогда, когда появится полная уверенность. Сперва она должна опознать своего сына, и лишь потом можно будет обратиться с просьбой о содействии к широкой общественности.

Но как сказать матери, что ее сына распилили пополам, приделали ему козлиные ноги и прочие атрибуты, превратившие его в чертика? Что еще хуже, как ей это показать? Биллу Берреллу сначала было стыдно за то, что он прибыл в поместье Доддов уже после того, как Томас и Мэгги Кэмпбеллы покинули это место, когда муж и его свояченица при помощи двух полицейских увели объятую истерикой мать домой. Но сейчас, сидя в гостиной вместе с человеком, с которым у них за три месяца сложилась крепкая дружба, глава бостонского управления бюро корил себя еще больше за чувство облегчения, возникшее по поводу того, что ему не пришлось сообщать Кэмпбеллам страшную новость лично.

Да, даже после двадцати лет службы в бюро легче все равно не становится.

— Она наконец заснула, — послышался шепот из коридора.

В дверях стояла сестра-близнец Мэгги Кэмпбелл, точнее, призрак. Беррелл подумал, что такой была мать до исчезновения сына, до того как она похудела и осунулась. Он уже встречался с этой женщиной, однажды даже принял ее за Мэгги, но, хоть убей, не мог вспомнить, как ее зовут.

— Том, я могу еще чем-нибудь помочь? — спросила она. — Я тоже хочу немного прилечь.

— Нет. Спасибо, дорогая. Отдохни.

Измученно улыбнувшись, призрак кивнул Берреллу и скрылся в темноте коридора.

— Она отличная девчонка, — заметил Кэмпбелл. — Помогала нам с самого начала.

Отец погибшего парня больше ничего не сказал про свояченицу, не назвал ее по имени, спасая Беррелла из затруднительного положения.

Нет, убитый горем мужчина с белоснежными прядями сидел молча, уставившись печальным взглядом на погасший экран телевизора, словно дожидаясь окончания рекламы, а реквизит, чашка с остывшим кофе, уже почти целый час неподвижно стоял у него на коленях.

«Да, даже после двадцати лет службы в бюро легче не становится, твою мать!» — подумал Беррелл.

Глава 13

— Хильди, вот то, о чем я тебе говорила, — сказала Джанет Поулк. — Это средство дала мне знакомая с кафедры антропологии. Запах своеобразный, но обещаю, оно поможет тебе расслабиться.

Кэти поднесла чашку настоя к носу, и сильный аромат, чем-то напоминающий соус кэрри, заставил ее поморщиться.

— Ты просто выпей, девочка моя.

Кэти осторожно отпила глоток. Вкус у настоя оказался восхитительный.

— Спасибо, — сказала она.

— Первая доза бесплатная, — пошутил Дэн Поулк. — Вот как она работает. Сначала посадит тебя на крючок, а потом будет драть втридорога за каждый стакан.

Кэти улыбнулась впервые с тех пор, как рассталась с Сэмом Маркхэмом. Она уже была готова позвонить ему, когда перед домом начали собираться журналисты, но, как обычно, на выручку ей пришла Джанет, которая собрала вещи подруги и отвезла ее к себе домой, в противоположный конец города. Кэти всегда нравилось бывать в гостях у Поулков в Кранстоне, особенно по вечерам. Ей нравилось то, как неяркий свет люстр играл на антикварной мебели, отражался от листьев бесчисленных растений и пестрых обоев. Но больше самого дома, этого района, в котором она выросла, Хильди любила просто проводить время вместе с Поулками. В обществе Джан и Дэна, своих лучших друзей и, если так можно выразиться, приемных родителей, она сразу же успокаивалась, приходила в себя. Дэн был отошедшим от дел агентом по недвижимости — странный выбор для блистательной умницы доктора Поулк, но каким-то образом у них получалось. Прожившие вместе уже почти сорок лет, не имеющие детей, они были одной из самых счастливых семейных пар, какие только знала Кэти. Еще до смерти своей матери она радовалась каждой возможности побыть с ними.

— Рано или поздно тебе все равно придется пообщаться с журналистами, — заметила Джанет, подсаживаясь на диван к мужу. — Ты ведь это понимаешь?