СТАРИКИ И БЛЕДНЫЙ БЛУПЕР - Г.Гасфорд

Стропила ухмыляется.

Где-то далеко слышны выстрелы. Одиночные. Короткие очереди из автоматического оружия. Сражение на какое-то время прекратилось. А выстрелы, что мы слышим – это так, какой-то хряк счастья решил попытать.

Возле университета города Хюэ танк со скрежетом останавливается, и мы со Стропилой спрыгиваем на землю. Университет города Хюэ превращен в сборный пункт для беженцев, направляющихся в Фубай. Как только сражение началось, целые семьи со всем своим скарбом оккупировали классы и коридоры. Беженцы слишком устали, чтобы бежать дальше. Беженцы какие-то безразличные и истощенные – такой вид приобретаешь после того, как смерть посидит на твоем лице и подушит тебя так, что устаешь вопить. На улице женщины варят в горшках рис. По всей палубе кучки человеческого дерьма.

Мы машем на прощанье белокурому командиру танка, танк грохочет и укатывает прочь. Стальные грунтозацепы дробят кирпичи, раскиданные взрывами по всей улице.

Мы со Стропилой вглядываемся в противоположный берег реки Ароматной. Мы разглядываем Цитадель. Река выглядит гнусно. Река мутная. Стальной подвесной мост – мост "Золотые воды" – обрушился в реку, когда его подорвали боевые пловцы противника. Разорванные балки торчат из воды как переломанные кости морского змея.

Где-то далеко, внутри Цитадели, разрывается ручная граната.

Мы со Стропилой направляемся к MAC-V, пункту группы американских военных советников в Южном Вьетнаме.

– Красиво здесь, – говорит Стропила.

– Было красиво. Реально было. Я бывал тут пару раз на наградных церемониях. Генерал Кашмэн сюда приезжал. Я сфотографировал его, а он сфотографировал меня, когда я его фотографировал. И Ки был, весь такой разодетый, в летной куртке из черного шелка с серебряными генеральскими звездами во всех местах и в черной фуражке, тоже с серебряными генеральскими звездами во всех местах. У Ки были всякие пистолеты с жемчужными рукоятками, аскотский галстук на шее. Этакий плейбой в японском стиле. У этого Ки кондиционная программа была. Он верил во Вьетнам для вьетнамцев. Думаю, потому и получил от нас пинок под зад. Но в тот день он был просто великолепен. Видел бы ты всех тех школьниц в их aoдаях, все в пурпурном и белом, с маленькими солнечными зонтиками…"

– И где ж они теперь, девчонки те?

– Поубивало всех, наверно. Ты слышал такую легенду, что Хюэ вырос из грязной лужи как цветок лотоса?

– Глянь-ка!

Арвинское отделение грабит особняк. Эти арвины из Армии Республики Вьетнам – забавное зрелище, потому что все снаряжение для им совсем не по росту. В мешковатом обмундировании и здоровущих касках они похожи на мальчишек, играющих в войну.

Я говорю: "Достойно. Номер один. Это все равно что нам халявы отвалили, Строп. Запомни, Стропила: как увидишь арвина, Виктора Чарли можешь не бояться. При первых признаках опасности арвины разбегаются как кролики. Арвинский стрелковый взвод – подразделение столь же смертоносное, как кружок бабушек-садоводок, кидающихся зефиринами. Ты не верь всем этим слухам о том, что арвины трусы. Просто они свою зеленую машину ненавидят еще больше, чем мы свою. Их забрали по призыву сайгонские правители, которых забрали служаки, которые забрали нас, а последних забрали другие служаки, которые думают, что могут купить эту войну. А арвины не дураки. Арвины совсем не дураки, когда занимаются любимым делом – воруют, например. Арвины искренне убеждены в том, что драгоценные камни и деньги являются штатными предметами снабжения военнослужащих. И потому мы в безопасности – до тех пор, пока арвины не завопят: "Боку Ви-Си, боку Ви-Си!" и не пустятся наутек. Но об осторожности тоже не забывай. Арвины постоянно палят по курицам, чужим свиньям и деревьям. Арвины готовы стрелять во что угодно, кроме транзисторов, "Кока-Колы", солнечных очков, денег и противника".

– А что, правительство им разве не платит?

Я усмехаюсь: "Деньги их правительство".

Солнце уже зашло. Мы со Стропилой переходим на бег. Нас окликает часовой, я посылаю его ко всем чертям.

Пятьдесят шесть дней до подъема.

Утром мы просыпаемся на пункте MAC-V, это белое двухэтажное здание со стенами в пулевых отметинах. Пункт укрыт за стеной из мешков с песком и колючей проволоки.

Мы собираем снаряжение и уже собираемся уходить, когда какой-то полуполковник начинает зачитывать заявление военного мэра Хюэ. В заявлении отрицается факт существования в Хюэ такого явления как мародерство, и делается предупреждение о том, что все замеченные в мародерстве будут расстреливаться на месте. С дюжину гражданских военных корреспондентов сидят на палубе, протирая глаза со сна, слушая вполуха и позевывая. Дочитав, полуполковник добавляет уже от себя. Кто-то наградил медалью "Пурпурное сердце" жирного белого гуся, который был ранен в ходе нападения на пункт. Полуполковник высказывает сомнение в том, что гражданские корреспонденты осознают, что война есть дело серьезное.

Мы идем по улице, я указываю на похеренного солдата СВА, повисший на колючей проволоке. "Война – крупный бизнес, а это наш валовой национальный продукт". Я пинаю труп, вызывая панику среди червей, шевелящихся в пустых глазницах и улыбающемся рту, а также во всех дырках от пуль в его груди. "Скажи, противно?"

Стропила наклоняется и рассматривает труп. "Да, этот-то точно кому-то на счет пошел".

Появляется съемочная группа из Си-би-эс в окружении очумевших от свалившейся на них славы хряков, которые принимают эффектные позы, изображая реальных бойцов-морпехов, какие они типа на самом деле. Они все хотели бы познакомить Уолтера Кронкайта со своими сестренками. Телевизионщики из Си-Би-Эс, в белых рубашках с короткими рукавами, поспешают дальше – снимать смерть в красочном многоцветии.

Я останавливаю мастер-сержанта. "Топ, нам в говно надо".

Мастер-сержант пишет на листке желтой бумаги, закрепленном на дощечке. Он не поднимает взгляда, но тычет пальцем через плечо. "За рекой. Первый Пятого. Лодку у моста найдете".

– Первый Пятого? Образцово. Спасибо, Топ.

Мастер-сержант отходит, продолжая писать на желтой бумаге. Он не обращает внимания на четырех заляпанных хряков, который вбегают в расположение. Каждый держится за угол пончо. На пончо лежит убитый морпех. Хряки орут, вызывая санитара, а когда с великой осторожностью опускают пончо, темная кровяная лужица стекает на бетонную палубу.

Мы со Стропилой спешим к реке Ароматной. Обращаемся к флотскому энсину с детским личиком, который засувениривает нам переправу на вьетнамской канонерке, доставляющей подкрепление для вьетнамских морпехов.

Мы скользим по поверхности реки. Стропила спрашивает: "А эти вот ребята? Они как, хорошие вояки?"