Монархи Британии - Вадим Викторович Эрлихман

и большие корабли, позволявшие быстро перебрасывать значительные силы. Что касается рыцарских замков, ставших «визитной карточкой» нормандцев в Англии, то их заимствовали у французов. Сами скандинавы долго жаловались на холод в каменных покоях замков, которые обогревались лишь скудным теплом каминов. Но в условиях частых войн замки выручали куда лучше, чем традиционные скандинавские усадьбы с деревянным частоколом.

Войны в то неспокойное время вспыхивали постоянно. Вплоть до ХII века нормандским баронам позволялось вести частные войны друг с другом по любому поводу, а то и без оного. Порой эти усобицы захлестывали и герцогский дворец: один из опекунов юного Вильгельма был заколот на его глазах, а ему самому не раз приходилось прятаться от буйных баронских шаек в крестьянских домах. Как и другие правители того времени, герцоги искали поддержки у тех сил, которым была невыгодна феодальная вольница. Прежде всего это были города и церковь. Правда, первые в ХI веке еще не имели реальной силы, но ни в Нормандии, ни в завоеванной позже Англии герцоги не упускали случая пожаловать привилегии торговым и ремесленным центрам. Предки Вильгельма быстро поняли значение торговли: ведь через их владения проходили торговые пути, соединявшие Южную Европу не только с Англией, но и с балтийским побережьем. На привозном сырье работали ткачи, оружейники, ювелиры, богатели города, включая герцогскую столицу Руан.

ХI век стал в Нормандии временем возрождения церкви, изрядно пострадавшей от скандинавских набегов. Справедливо видя в церкви своего помощника в борьбе с рыцарским своеволием, все герцоги считали своим долгом богато одаривать храмы и монастыри. Аббатства Фекан, Сен-Вандриль, Жюмьеж превратились в крупнейших землевладельцев. Но в обителях не только молились и подсчитывали доходы; там иллюстрировали книги, вели хроники, занимались наукой. В 1042 году в Бекском монастыре юный богослов Ланфранк из Павии основал первую в Нормандии грамматическую школу; позже его ученики вновь зажгли в Англии факел просвещения, почти погашенный веками набегов и распрей.

Таковы были три канала проникновения нормандцев на Британские острова — военная помощь, торговля и церковь. Еще в 1002 году герцог Ричард I, внук старого пирата Роллона, выдал дочь Эмму за короля Этельреда Непослушного. Вместе с ней в Англию явились нормандские придворные, нормандские торговцы, нормандские священники. Однако позже Этельред умер, и Англия вместе с Эммой досталась Кнуту Датскому. Нормандцев изгнали, но они вернулись при Эдуарде Исповеднике, который прожил при руанском дворе 28 лет и даже начал забывать родной язык. Французские рыцари помогли ему захватить власть, а он доверил им охрану побережья и, по некоторым сведениям, разрешил построить крепости в Дувре и других местах. Среди знатных англосаксов распространялась тяга к роскоши, и они все чаще приглашали к себе нормандских купцов и ремесленников; особенно большая их колония возникла в Херефорде у племянника Эдуарда, графа Ральфа. Всем этим был недоволен эрл Годвин, который не без оснований видел в заморских пришельцах угрозу своему положению. Бывший слуга датчан сделался отчаянным патриотом, выступавшим за чистоту англосаксонских обычаев.

Однако король Эдуард недолюбливал выскочку-эрла, виновного в гибели его брата Альфреда. В 1051 году под каким-то предлогом Годвин и его сыновья были лишены владений и высланы из Англии. За время их отсутствия нормандцы еще больше укрепили свое влияние. Достаточно сказать, что все главные посты в английской церкви оказались заняты нормандскими епископами, которые были куда грамотнее и красноречивее своих британских коллег. Однако на военных и административных должностях нормандцев было мало, что сослужило им плохую службу. Через год Годвин возвратился, и на его сторону встали все англосаксы, недовольные засильем чужаков. Король и его друзья-нормандцы не могли ничего сделать; под давлением национальной партии Эдуард издал указ о высылке «всех франков, которые подняли бунт, нарушили закон и замышляли зло против королевства»[23]. Среди изгнанных был и архиепископ Робер де Шампар; не успевшие бежать были перебиты или брошены в тюрьмы, а их имущество досталось королю, а точнее — эрлу Годвину. Но демократические традиции у англосаксов еще были сильны: на пике власти временщика противники смогли возобновить против него дело, связанное с убийством этелинга Альфреда. Годвин решил довериться Божьему суду, и это оказалось для него роковым; произошел известный случай, описанный Вильгельмом Малмсберийским и другими хронистами. «Если я виновен, — заявил эрл при свидетелях, — пусть я подавлюсь этим хлебом». Откусив кусок хлеба, он подавился и тут же умер; это случилось 13 апреля 1053 года.

Сыновья покойного унаследовали его влияние и разделили между собой богатейшие провинции королевства. Тостиг получил Нортумбрию, Гирт — Восточную Англию, Леофвин — Кент и Сассекс, но главенствующее положение занял Гарольд, унаследовавший отцовский титул эрла Уэссекса. Король, подавленный изгнанием любимых нормандцев, погрузился в меланхолию и заботился исключительно о спасении души. Других претендентов на трон на горизонте не наблюдалось. Правда, в 1057 году объявился племянник и тезка Эдуарда, сын короля Эдмунда Железнобокого, но он умер, едва ступив на английскую землю — похоже, не без посторонней помощи. Его сын Эдгар был еще ребенком, и Гарольду открывалась прямая дорога к трону… если бы не злосчастная клятва в Понтье. Сыну Годвина портили настроение и церковные дела. Взамен изгнанного нормандца он поставил архиепископом англосакса Стиганда, но папа, ревниво оберегавший свое право на инвеституру, отказался утвердить это решение. Недолго думая, Гарольд взял благословение у самозванца-антипапы, что поставило Англию на грань отлучения от церкви. Не все благополучно было и в семье Гарольда — братья не очень-то хотели видеть его королем. Хорошо еще, что на сухопутных и морских границах на время воцарился мир — и скандинавы, и шотландцы, и беспокойные валлийские вожди были заняты внутренними проблемами.

Так обстояли дела в Англии накануне смерти короля Эдуарда. А что же происходило в это время на другом берегу Ла-Манша, в Нормандии? Там укреплял свои позиции герцог Вильгельм. Делать это так долго ему пришлось по одной простой причине — он был незаконнорожденным. То время вообще не отличалось высокой нравственностью, а уж нормандские герцоги выделялись даже на общем фоне. Герцог Рикард I помимо одного законного сына имел пятерых незаконных: всех их он сделал графами, а старшего — даже архиепископом Руана. Его наследник Рикард II сменил трех жен и свято соблюдал право первой ночи на свадьбах своих подданных. Не отставали от него и сыновья — Рикард III и Роберт. Последнему было всего 17 лет, когда он проезжал через Фалез и встретил девушку, стиравшую в речке белье. Ее звали Эрлева, или Арлетта, и она-то и стала матерью будущего завоевателя Англии. По слухам, она была дочерью дубильщика; точно это неизвестно, поскольку ее неблагородную родню и близко не подпускали ко двору. Что касается самой Эрлевы, то Роберт тут же усадил ее в седло и увез к себе в замок. В ту же ночь она зачала; по легенде, ей приснилось