Долгожданное счастье - Нэнси Хейл

Оливия прилежно училась и, став взрослой девушкой, сама сделала свою карьеру и построила свою жизнь. Она никогда не опускала рук – ни тогда, когда умерла ее двоюродная бабушка, ни тогда, когда стало ясно, что ее и Риа пути разошлись. И раньше она никогда не нуждалась в том, чтобы воспользоваться старой детской привязанностью.

До сей поры. Она подумала об этом на следующий день, когда одного взгляда на лицо Дольчи оказалось достаточно, чтобы понять, что в «Чаттербоксе» появилась очередная ужасная статья.

– Тебе даже не надо читать ее, – сказала Дольчи. Но она прочитала. Не прочитать ее было все равно что удержаться от того, чтобы потрогать языком больной зуб.

С нее было достаточно, уже одного наглого заголовка. Ее имя было напечатано для всеобщего обозрения: «Эта увертливая Оливия Харрис». Она прочитала лишь первый абзац и яростно швырнула газету об стену.

– Я буду здесь держать оборону, – сказала Дольчи, – а ты иди наверх.

Оливия так и сделала. Она вернулась в студию и села за свой чертежный стол, пытаясь немного поработать. Каждый раз, когда звонил телефон, она слышала в трубке одно и то же – аннулирование заказа. У нее появилось было искушение отключить телефон, но как можно без него заниматься бизнесом? «У тебя больше не будет никакого бизнеса, – шепнул ей маленький чертик, – а будет цирковое представление сразу на трех аренах».

К концу дня ей казалось, что перезвонил весь Нью-Йорк. Но это было не совсем так. Не позвонили, по крайней мере, два человека. Одним из них была Риа. Вторым – Эдвард Арчер.

Почему не позвонила Риа? Оливия разорвала очередной бесполезный набросок из блокнота. Разумеется, никто во всем Западном полушарии не мог остаться в неведении, что здесь произошло. Риа должна была знать из «Чаттербокса» и телевизионных программ, что случилось с ней, не могла не понимать, в какую она попала мясорубку.

Выходит, Риа оказалась в числе тех немногих, кто ничего не знал.

Не позвонил и Арчер. Это удивляло Оливию. Ведь он просил ее написать Риа.

Нет. Не совсем точно. Он потребовал, чтобы она написала Риа, но она отказалась. Трудно представить, чтобы он на этом остановился. Он был не из тех людей, кто легко отступает от своего.

Зазвенел телефон. «Черт», – подумала она, снимая трубку.

– О-ли-и-ви-и-я-я, – протянул шепотом мужской голос, а затем последовало предложение, от которого ее бросило в краску, и она швырнула трубку.

Потом Оливия встала, отодвинула кресло и вышла из кабинета.

Она накинула на себя куртку с капюшоном и спустилась вниз.

– Я выйду, – бросила она, проходя мимо Дольчи.

– Выйдешь? Но…

– Ты можешь все запереть и тоже пойти домой.

Помощница уставилась на нее:

– Но это наш последний вечер…

Оливия толчком открыла дверь и вышла наружу. Она прошла полквартала, когда на улице появился миниавтобус с эмблемой телевидения. У нее забилось сердце. Она с трудом удержалась, чтобы не побежать, и, свернув за угол, ускорила шаг.

Ей следовало пойти куда-нибудь и хорошенько все обдумать, но куда? Центральный парк был недалеко, но уже наступали сумерки, а в это время в парке небезопасно. Куда она могла пойти в этом городе, чтобы остаться неузнанной? Она медленно сошла с края тротуара. «Думай, – твердила она себе, – думай».

Раздался резкий гудок. Оливия вскрикнула и отпрянула назад, на тротуар, едва не попав под колеса обтекаемого черного автомобиля, с визгом затормозившего рядом с ней.

– Эй! – Оливию затрясло: это было хорошим поводом выпустить пар, и вот она уперла руки в бока и закричала: – Вы с ума сошли? Вы едва…

И замолкла. Гневные слова застряли в ее горле. Она знала эту машину, и знала водителя. Она повернулась, чтобы скрыться, но было поздно. Эдвард уже распахнул дверцу и выбрался на тротуар. Его руки обхватили ее плечи и развернули девушку лицом к нему.

– Это я сошел с ума? – Приблизил он к ней свое побелевшее, разъяренное лицо. – Это вы брели, словно лунатик, по мостовой…

– А вы что думаете, это гоночный трек? И свет, если вы…

– Правильно. Красный, и означает он «стоп!», или вам это очень трудно запомнить?

– Послушайте, мистер Арчер…

– Нет, это вы послушайте, мисс Харрис. – Его пальцы по-прежнему сжимали ее плечо. – Самое последнее, чего мне не хватало, это…

– Не кричите на меня! – гневно сказала Оливия.

– Я не кричу! – заорал он. Тут послышался автомобильный гудок – его машина мешала уличному движению. Эдвард обернулся, зло взглянул на сигналившего водителя, потом схватил Оливию за руку.

– Поедемте.

– Я никуда не поеду с вами, – заявила она, вырываясь.

– Нет, поедете, – сказал он мрачно, открывая дверцу машины. – Вы представляете опасность и для себя, и для окружающих.

– Черт возьми, я не… Эдвард скрипнул зубами.

– Садитесь в машину, если не хотите, чтобы вам помогли. Я просто сгребу вас и засуну в салон.

Она взглянула на него и поняла, что он не шутит. Рванувшись, она освободилась от его руки и сама села в машину. Эдвард захлопнул за ней дверь, обошел машину, занял водительское сиденье и резко надавил педаль газа. Автомобиль сорвался с места, словно пуля.

Некоторое время они ехали молча. Потом он заговорил:

– Какого черта вы здесь делали?

– Это не ваше дело.

– С некоторых пор вы сделали это моим делом. Куда, черт возьми, вы так по-дурацки неслись?

– В… в парк, – сказала она, глядя перед собой.

– В парк? В Центральный парк? – Эдвард колко засмеялся. – Вы что, шутите или любите опасные приключения?

Она вздохнула и уселась поудобнее. Он побарабанил пальцами по рулевому колесу, когда они вырвались на освещенную магистраль.

– Чего мне не хватало, – сказал он угрюмо, – так это задавить вас. Господи, я уже вижу заголовки: «Пасынок задавил женщину, которая была у его отчима…»

Оливия резко повернулась к нему и гневно потребовала:

– Хватит!

Эдвард взглянул на нее:

– Ладно. – Он запустил руку в свои волосы и вздохнул. – Послушайте, нынче выдался трудный день…

– Вы об этом рассказываете мне! Мой телефон звонил непрестанно. Целый батальон охотников за новостями разбил лагерь вокруг моего дома…

– Вы думаете, что вы единственная, кому приходится противостоять батальону психов? Да?

Да. В самом деле, она думала именно так. Сейчас впервые до нее дошло, что Эдвард как пасынок Чарлза Райта тоже может оказаться под таким же прессингом. «Кроме того, – внезапно подумала она, – существует же еще и мать Эдварда».

Оливия положила руку себе на лоб. «Риа, – подумала она, – Риа, где ты?»

– Они… они как акулы, когда чуют в воде запах крови; я никогда не представляла…