Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века - Сергей Охлябинин

А между тем всевозможные новые постройки требовали, в свою очередь, и новых, особо надежных строительных материалов. И мало того, оригинальных конструктивных приемов. Именно от них, от хозяйственных служб, зависело все благополучие Никольского. И Львов создает недорогие, но прочные, удобные и простые в эксплуатации службы.

Жилые здания, их внешний вид, интерьеры, меблировка были им уже давно продуманы. Хозяйственные же службы оказались для него куда сложнее. Особенно овины, риги, ветряные мельницы. И хотя примеров тому была уйма, его ум, острый, изобретательский, отвергает все, существовавшее до него, как недостаточно совершенное.

Проблема сушки и хранения зерна оказалась настолько сложной, что зодчий с головой погружается и в ее решение. Умудряется, не будучи профессиональным аграрием, не только продумать и возвести эти хозяйственные сооружения, но сделать их еще и более доходными.

Ледяной дом

В каждой усадьбе, вне зависимости от ее респектабельности, всегда существовали ледники. В Никольском же и вовсе находилось несколько таких погребов. Естественно, что первым делом подвал был предусмотрен в доме под кухонными помещениями. Но особенно интересен погреб-ледник, построенный при западном флигеле поместья. Это была постройка, похожая на равностороннюю пирамиду. Два круглых, перекрытых куполами помещения располагались друг над другом. То, что находилось под землей, предназначалось для хранения льда. Другое располагалось на уровне земли и было оснащено остроумно задуманной и удачно воплощенной осветительно-вентиляционной камерой. А четыре проема привносили в помещение не только свет, но и удачно решали сквозное проветривание.

Постоянная низкая температура холодильного помещения достигалась циркуляцией воздуха.

Здание было построено из кирпича, а там, где требовалась наибольшая прочность, использовался камень. Само углубление для хранения льда было выложено блоками известняка.

Погреб исправно хранил лед все лето. Пирамида-ледник действовала вплоть до середины XX века, настолько прочной и инженерно разумной была придумана.

Из огня, да в пóлымя…

Пруды в общем ансамбле усадьбы занимали особое место.

И хотя по генеральному плану имения здесь можно было насчитать всего три пруда — два верхних, что находились у подножия склона, в парке, и один — в стороне, при скотном дворе, но казалось, что их очень много. В какой бы точке усадьбы посетитель ни находился, он не мог охватить взглядом все это водное зеркало целиком. Его извивы, перетекания одного в другой были столь хитроумны, что каждый последующий шаг тотчас же сотворял и последующий, совершенно иной вид.

Предусматривает Львов небольшой и удивительно уютный грот. Здесь, в прохладе близ воды, нет лучшего места для отдыха.

Самый длинный пруд, так называемый Рыбный, или Балхон, живописно изгибался, замыкая пологий склон холма, на котором стоял дом.

Западная часть Балхона хорошо просматривалась из окон самой усадьбы. Она украшена небольшим островком с беседкой, а также полуостровом с высоким насыпным холмом, увенчанным павильоном-ротондой. Рядом с Рыбным прудом Львов создает Купальный пруд. За счет разницы в перепаде местности сооружает живописный каскад из валунов, а чуть поодаль — грот-купальню. Близ купальни появляется канава, что отводит излишки воды в третий пруд, растянувшийся в низине, невдалеке от коровника.

Чтобы замкнуть, завершить все это пространство усадьбы, а также обеспечить службы водой, выполняются самые разнообразные земляные и каменотесные работы. Он выстилает дно прудов лещадью[19] и облицовывает откосы камнем. При этом используется множество гидротехнических устройств.

В определенных местах усадьбы существовали и природные источники. Один из самых мощных бил фонтаном при въезде в усадьбу. А питался он водоводом из ключевых колодцев. Это небольшое каменное сооружение было построено в виде старинной боевой башенки.

Земной рай Глебовых — Знаменское

Усадьба Раёк принадлежала генерал-аншефу Ф. И. Глебову-Стрешневу, который владел многочисленными имениями в разных губерниях, в том числе в Покровском-Стрешневе под Москвой. То была крупная, как тогда говорили, хозяйственная единица, которая и предназначалась быть базой для развития так называемого хозяйства. В ней сочеталось, казалось бы, несочетаемое — соответствовать новым экономическим требованиям и одновременно отвечать эстетическим вкусам русского дворянства этой необыкновенной поры.

В свое время глебовская усадьба быстро набирала обороты. Прогрессивным решением было то, что взамен трехполья генерал вводит травопольную систему с посевом клевера. В его хозяйстве также множество овощей, культивировавшихся в Знаменском, включая и картофель, причем некоторые производились на сбыт.

Немалый доход приносят и оранжереи. Среди оранжерейных растений он разводит фисташки, занимается акклиматизацией шелковицы. Со временем предполагает устроить в Знаменском ботанический сад.

Этот энергичный генерал в отставке не забывает и свою любовь армейских лет — лошадей. Он создает в усадьбе небольшой конный завод. И начинает работать на сбыт.

Однако и конюшни, и иные хозяйственные постройки требуют строительных материалов. И Глебов, имея скромные доходы, решает не покупать кирпичи на заводах Торжка, а строит собственное предприятие. Здесь же впоследствии возникает и черепичный завод.

Если поначалу производит он простую черепицу, то вскоре, уверенный в широком сбыте по всей близлежащей округе, переходит на черепицу поливную. Обозы по закупке тянулись к нему даже из Твери, так как материалы были качественными. Недаром и флигели дома, и оранжереи Райка покрываются этой же черепицей.

Усадьба Раёк окутана неким флером таинственности. Загадочность здесь несет буквально все, к чему прикоснулась рука зодчего и мысль владельца. Так, Н. Львов изобретает своеобразный акустический экран, который направлял звуки оркестра в танцевальный зал усадьбы, где собирались многочисленные гости. К тому же он еще и скрывал музыкантов от глаз приглашенных. В перерывах артисты могли перекусить и отдохнуть.

Когда спускаешься в зал, первое, что бросается в глаза, — огромные окна, расположенные невысоко от пола. Отсюда освещенность зала и его слияние с окружающим пространством парка.

Огромные парадные двустворчатые двери при всей их видимой массивности с легкостью уступают даже слабому нажатию руки. На них сложный рельефный рисунок, украшенный матовой позолотой. Интересно, что сам цвет дверей соответствует цвету того или иного помещения.

Добиваясь ощущения большой высоты потолков в комнатах дома, зодчий отделяет карнизы от потолка небольшим просветом. Получается, как будто потолок парит над головой, придавая помещению удивительную легкость.

Не забывает он и о стенах. Когда гости на пути к залу следуют широким коридором, они замечают портреты владельцев усадьбы, оправленные в замысловатые алебастровые рамы.

Но если присмотреться, то можно увидеть, что в стенах помещений архитектором сделаны ниши. Они и служат для размещения картин и портретов, а рамы выполнены прямо на стенах.

Во всех помещениях усадьбы не устаешь поражаться цветовым решениям зодчего. Точеная изящная балюстрада бельведера, сработанная из мореного дуба, была когда-то окрашена в темно-красный (пожалуй, даже пурпурный) цвет. А внизу под цвет верхней части зала — красные двери с зелеными рельефными углублениями и с позолоченными деталями. Рядом с этим красно-пламенным цветом дверей — камины из темного мрамора.

Но стоило растворить двери, и перед глазами возникал строгий зал, на стенах которого были размещены 24 царских портрета по периметру, оправленных в алебастровые рамы, увенчанные парящими над ними двуглавыми орлами. А над ними — роспись плафона.

Интересно, что композиция плафона перекликалась с орнаментом паркета. В середине зала стоял огромный обеденный стол, место которого уже было заранее предусмотрено рисунком паркета.

Эта главная анфилада парадного этажа, что начиналась от императорской столовой, по другую сторону описанного танцевального зала завершалась спальней. То был характерный прием в планировке дворянского дома. С опочивальней соседствовали кабинет, туалет и девичья. Парадная спальня имела прямоугольную форму, ее окна выходили в парк. В глубине комнаты Львов сооружает колонны и только за ними, как за своеобразной «границей сна», он размещает альков.

Примечательно, что спальня — единственная комната дома, которая была отделана (так же как и колонны) искусственным мрамором. Потолок был украшен плафонной живописью, а дощатый пол укрывал дорогой ковер.