Гимн неудачников - Eugene

— И… куда мы идем? — Я вертел головой по сторонам, пытаясь определить местоположение колдуна. Довертелся до того, что забыл, откуда пришел.

— Не мы, — улыбка превратилась в оскал. — Ты. Немедленно убираешься с моих глаз.

Черная Смерть шагнул вперед; я попятился.

— А теперь беги.

Глава 4. Ближние окрестности Великого Леса

Дерево! Дерево! Дерево! И тут дерево! И там дерево! Карма моя, везде деревья! Я открыл глаза и сразу их закрыл; со всех сторон меня окружали деревья. Взяли в кольцо, можно сказать. Очень недружелюбные деревья. Такими деревьями хорошо врагов пугать. Таким уголовным деревьям прямой ход в печку.

— Это же лес.

О Небеса, это же лес! Я в самом настоящем лесу! В этом смертельно опасном месте, где обитает множество ужасных существ. Например, э-э-э, например — еж! Не знаю, что это такое, но звучит очень опасно и ужасно. Еж-ж-ж-ж… Брр. И сыроежка. Ее так зовут, потому что она пожирает людей живьем, с костями и одеждой. За что, за что мне эти муки?

— Поздно раскаиваться.

Да, поздно сожалеть о прошлом… Почему, ну почему я не сдался милейшим городским стражам? Где же ты, моя уютная камера, твои прекрасные четыре стены и потолок, где нет ни комаров, ни умертвий, ни бесполезной карты, которая скорее укажет путь к Лестнице Постижения, чем выход из леса… Во всем виноват Черная Смерть. Неважно, в чем, но точно он. Колдуны всегда виноваты, это традиция. Я давно знал, что он мечтает со мной расправиться и только и ждет момента, чтобы сделать это с наибольшей жестокостью! Иначе зачем он вытащил меня из безопасного, человеческого города и бросил в одиночестве в этом колючем, шуршащем, скрипящем и зеленом… нет, я не могу это продолжать… л-лесу?

Лоза, Лоза, не паникуй. Тебя обязательно найдут. Обязательно найдут…

— Не успеют.

…найдут, соберут и похоронят. Что? Даже косточек не останется?! Лестница Постижения, да не отврати от меня ступеньки свои…

— Заткнись, чудовище, просто заткнись.

— Да, — сказал я, открыв глаза и со злобой уставившись на замершую напротив тонкую осинку. — Ты само умолкнешь, или помочь?

Дерево молчало. Шифруется, гадина.

— Вот так. Молчи.

Я встал, наставив на подозрительное растение палец, и медленно шагнул назад. Осинка изо всех сил прикидывалась жертвой беспочвенных подозрений. Но я точно помнил, что незнакомый голос со странным акцентом слышался с ее стороны.

— Ты меня не проведешь. Я все о вас, деревьях, знаю. Вы только притворяетесь безобидными, а на самом деле… Только попробуй сказать хоть слово, я тебя… тебе… все листья оборву. Живьем кору сдеру. Все ветки переломаю.

— Оно сошло с ума, — со вздохом заключил кто-то за спиной.

Я подпрыгнул и развернулся. Зря.

— Де-де-де… демон!!!

Просвет между деревьями, когда я ломанулся сквозь него со всей дури, оказался далеко не просветом, а массой шевелящихся грабель с листьями, отшвырнувших меня назад, прямо под ноги… корни… От собственного вопля зазвенело в ушах. Мягкая зеленая трава гостеприимно приняла меня в свои объятья, всей массой накинувшись сверху. По поляне пронесся нарастающий гул, словно окружающие ее деревья разом заговорили и, потрясая когтистыми лапами, тронулись с места, грозя разорвать меня на кусочки…

— А-а-а-а…

— Чудовище, сбавь звук.

— А-а! — что-то обвилось вокруг шеи, нежно сжав, и последний луч света в царстве зеленого кошмара закрыла тень.

Все мы в детстве слышали страшные сказки о деревьях, поедающих людей. Так вот, это дерево своим обедом подавилось, оставив на свободе лицо и часть воротника, и произошли эти события, судя по цвету лица и потертости формы, не сегодня и не вчера.

Я вытаращился на нечто и тихо уточнил:

— Я чудовище?

— Ну не я же, — хладнокровно ответило порождение больных дендрофильских фантазий.

Нападать нечто не спешило — тянуло время. Собирается насладиться предсмертным страхом и мучениями жертвы? Не дождешься! Я закатил глаза и попытался погрузиться в пучину беспамятства, откуда фиг меня кто выковыряет, но сознание почему-то решило, что не каждый день меня жрут живьем и пропустить это ни-ни, нельзя.

Над головой что-то зашелестело, и тот же голос тоскливо вопросил:

— И почему вы вырождаетесь, вырождаетесь и никак не выродитесь?

Э… что? А, может быть, это доброе дерево? Доброе дерево, которое ищет заблудившихся людей и подсказывает им дорогу до дома? Я осторожно приоткрыл один глаз и со всей убедительностью произнес:

— Ты не подумай, я не собирался делать то, что обещал! Я вообще очень люблю деревья — даже когда на табуретку сажусь, всегда извиняюсь…

Лицо скривилось и злобно проскрежетало:

— А я — нет.

Ну нет, так нет. Подумаешь, черные маги покусали.

Между тем невежливое дерево уже потеряло ко мне всякий интерес, уставившись куда-то вдаль:

— Эй, существо, слушай внимательно. Ты обвиняешься в незаконном вторжении… хм. Незаконном? — оно запнулось, и задумчиво пробормотало: — Откуда первобытных племен, или что там у вас, взялись законы? Короче, во вторжении на территорию Великого Леса… какая еще территория у леса и почему он с большой буквы?

Я почти не обращал внимания на оригинальную трактовку местного самосуда, с нарастающим ужасом разглядывая мельтешащую перед глазами позеленевшую от времени и плесени пуговицу на воротнике. Точнее — на герб, выбитый на серебре. Может быть, я совсем не разбираюсь в военной форме. Может быть, я никогда не видел наших северных соседей в лицо. Но не узнать знаменитый герб, под которым Великая Нимма шла завоевывать нас раз и навсегда, не смог даже я.

Не может быть. Ниморцы злые, ниморцы жестокие, ниморцы — безжалостные кровавые убийцы. Я как их на картинках увидел, так сразу и понял. Я не могу встретить одного из них!

— А, неважно, — привет из прошлого скучающе зевнул. — Ты родился в низшей расе, и этого достаточно.

Не солгали картинки.

— А скажите пожалуйста, вы про высшую расу от лица ниморцев говорите, или от всего растительного сообщества? — я на всякий случай зажмурился. На эту морду глянешь — и помирать не так страшно, она страшнее…

— Что ты там бормочешь, зверюшка? — с высоты дерева и самомнения процедил безжалостный и кровавый.

— Где Нимора — а где Великий Лес… Ай, в-вас же уничтожили! — с горькой обидой воззвал я к небесам, чувствуя, как петля на шее многозначительно стягивается.

— Великая Нимма вечна, — припечатал призрак старого режима. — Подожди-ка, ты меня что, видишь?

Очередного монстра? Да всегда пожалуйста. Вот если бы я встретил прекрасную дриаду — вот это было бы действительно странно…