Узник Гуантанамо - Максим Шахов

Перед носом Тарасова мелькнуло удостоверение – вроде ментовское.

– Не пойду, – засовывая в угол рта сигарету, равнодушно отозвался Тарасов. – Я выполняю важное задание Главного командования и на вопросы отвечать никому не собираюсь.

– Вот именно – «важное задание»! – стал убеждать молодой человек. – Буквально пара вопросов – и поедете в Москву…

– Да отвали ты! – Артем отвернулся.

– Мы даже не спросим, почему вы вооружены, – продолжал молодой человек.

Тарасов пустил дымную струю поверх головы мента и пошел по перрону. Навстречу ему тут же двинулись двое крепких ребят с руками в карманах. Они бесцеремонно толкали пассажиров, неотрывно следя глазами за приближающейся добычей. Это были уже не бандиты – профессионалы с охотничьим блеском в глазах.

«Вот как, – мелькнула у Артема мысль. – Огласка их не тревожит… ФСБ? Вряд ли – те тише работают. А ведь сейчас будет шумно…»

Тарасов заложил правую руку за спину, нащупал рукоятку «беретты». Ребята, движущие навстречу, зеркально повторили этот жест.

Артем был уверен в том, что сумеет выхватить оружие раньше противника – на этот счет он был спокоен. Может, все-таки просто провокация?.. И народ на перроне что-то начал понимать – раздаются пассажиры в стороны, таращась на эту сцену из голливудского кино.

«Считаем до трех, – сказал себе Тарасов. – Попробую без стрельбы – тут есть где укрыться от пуль. Люди бы вокруг не пострадали – вот чего очень не хочется… Да, майор, надо без стрельбы – ручками-ножками…»

Корректный молодой человек за спиной Артема стиснул губы, выдернул из-под пиджака ствол. Гулкий выстрел из травматика опрокинул Тарасова в глухую темноту с летящими мириадами алых искр.

* * *

Артем с трудом разлепил глаза и тут же закрыл их снова: прямо над ним источала режущий свет белая лампа. Над головой говорили по-английски. Тарасов не сразу настроился на нужную волну, чтобы разобрать это бубнение.

– Введите ему преднизолон, – скомандовал гнусавый голос, и перед Артемом мелькнула черномазая физиономия под белой медицинской шапочкой.

– Это же русский! Он родился в «зимней» стране! Он крепок, как сталь! Просто пошлепай его по физиономии!..

Сухая ладонь ударила Тарасова по щеке, еще раз…

– Хей, Иван! Проссыпайс! – с диким акцентом сказал нигер.

– Я говорю по-английски, – разлепив распухшие губы, прохрипел Тарасов. – Какого черта я здесь делаю?! Кто вы такие?!

В глазах постепенно прояснялось.

– Ты в гостях у друзей, – доверительно сообщил второй медик.

– На военной базе в Джексонвилле! – с ехидной ухмылкой добавил нигер. – А отсюда ты отправишься…

– Заткнись наконец, Чак! – прикрикнул вто рой. – Зачем ему это знать? Всему свое время…

Артем пришел в себя довольно скоро. По эффекту лекарственного препарата, испытанному им в полной мере, это было сильное снотворное. Тарасова отвязали от медицинского стола и тут же защелкнули на запястьях строгие наручники – те, в которых не пошевелишься. Мрачные парни в тропической защитной форме без знаков различия провели Артема белоснежными переходами, вытолкнули на улицу и тут же сунули в микроавтобус. В эту секунду в нос ударил смешанный запах цветения и гниения растений. Так пахнет только в глубоких теплых широтах на курортах.

«Если тот черный козел не пошутил насчет Джексонвилля, то я во Флориде, – понял Тарасов. – Не думал, что в Штатах вот так доведется побывать. Без визы и билета. В гостях у славных морпехов, мать их…»

Его перевели в отдельный блок за тремя рядами колючей проволоки и поместили в камеру-одиночку: монолитная железная кровать с полосатым шерстяным одеялом, унитаз, умывальник. Молчаливые конвоиры сняли с заключенного наручники и принесли пайку. Жидкий кукурузный суп, мясное рагу и остывший кофе Артем съел с удовольствием. Все его прежнее беспокойство куда-то улетучилось: событие состоялось, и грустить нечего.

Охранники прибрали поднос и вышли. Тарасов с наслаждением вытянулся на кровати. Гудела голова, гудели ноги и поясница. Втрое его, что ли, складывали, пока везли? В коробке из-под телевизора… Сволочи, вот сволочи…

Грохнула дверь.

– Выходи!

Наручники снова оказались на запястьях. Прошли коридор, оказались в комнате с унылой пластиковой обстановкой.

Появились двое в костюмчиках: один – помесь латиноса с негром, второй блондин без особых примет.

– Агент Смит, агент Майерс, – шоколадный тип повел ладонью в сторону своего белобрысого помощника. – Мы представляем Федеральное бюро расследований.

Артем сидел со скованными руками посреди комнаты на стуле.

– По какому праву меня держат здесь? – поинтересовался Тарасов, разминая затекшие пальцы.

– То, что случилось с вами, называется «экстрадиция особо опасного преступника международного масштаба», – пояснил агент Смит. – Обычная практика… Это первичный допрос. Давайте приступим к официальной процедуре.

Смит кивнул помощнику, и тот разложил посреди голого стола ноутбук, подключил жабий глаз веб-камеры.

– Ваша фамилия Тарасов? Воинское звание майор? – начал Смит.

– Я не отвечаю на вопросы, – бросил Тарасов.

– Вы руководили спецоперацией в рамках миротворческой акции России на территории суверенной Конгонии?

– Не отвечаю на вопросы…

– Вы имели намерение убить американских военнослужащих? – нудил агент.

– Я не отвечаю на вопросы…

– Я повторяю вопрос: вы имели намерение…

– Да отстань ты, придурок!

Установилась тишина.

– Теперь я должен вам сообщить конфиденциальную информацию… – наконец заговорил агент, кивнул белобрысому помощнику, и тот послушно исчез за толстой дверью. – Вас обвиняют в федеральном преступлении – военных преступлениях против американских граждан. У меня нет полной уверенности, что вы виновны, но… – Агент сделал паузу и пристально посмотрел Артему в лицо. – Если сейчас вы согласитесь дать показания мне, а затем полностью признаете свою вину перед судом, то вам дадут, скорее всего, двадцать пять лет. Будет много возни с адвокатами и прессой. Кто-то заработает деньги на кампании в вашу защиту, кто-то – на кампании, призванной засудить вас на несколько пожизненных сроков… В американской тюрьме хорошие условия – баскетбол, силовые тренажеры. И на садовом участке можно работать… Через десять лет возможен пересмотр дела, а через пятнадцать у вас появятся реальные шансы выйти на свободу. Вы даже сможете остаться на постоянное жительство в США!

– Это предложение, от которого я не могу отказаться? – спросил Тарасов.

У агента просветлело лицо:

– Именно! Если сейчас мы заключим сделку, то мне останется лишь пригласить моего помощника, который зафиксирует ваше признание…

– А если я откажусь?

Агент поморщился:

– Тогда вас отправят на базу Гуантанамо, на Кубу, где федеральное правительство содержит явных террористов. Тогда, конечно, суд не состоится… Вы ведь поняли: Гуантанамо – или честный беспристрастный американский суд?

Вернулся помощник. Смит задавал стандартные вопросы насчет имени-фамилии, возраста, пола, на которые Тарасов отвечал одинаково: «Я не отвечаю на вопросы». Процедура переговоров закончилась. На прощание Смит не то с иронией, не то с прямой издевкой сказал:

– Забыл предупредить: вами также займется свободная пресса…

Агенты ФБР убрались, а Артема увели обратно в камеру.

Америкосы не шутят – это Тарасов понял сразу. Их игра была понятна: сыграть на военном звании пойманного русского, хорошенько нагадить Нашей Раше и набить побольше политических очков в свою пользу. Если бы сейчас были старые эсэсэровские времена, назревал бы уже международный конфликт. Шутка сказать: старшего офицера спецвойск вывезли в Штаты вроде нацистского преступника и держат в кутузке!.. А сейчас…

«Если целой подлодкой ради дружбы наши пожертвовали, то мной и подавно, – размышлял Артем. – Сигаретку бы сейчас!..»

Он подошел к двери и ударил в нее кулаком.

– Отворяй, морда вертухайская! Требую вернуть мои сигареты!

Тарасов усмехнулся: он проорал эту фразу по-русски, и теперь вторую часть пришлось повторить по-английски.

Невозмутимый черный надзиратель открыл дверь и молча указал Артему на клавишу у петель, которую Тарасов не заметил, проговорив:

– Это кнопка вызова служащего… А курить у нас строго запрещено… А ты тот самый русский? Ладно, возьми вот…

И вертухай протянул Артему сигарету, щелкнул зажигалкой.

– Когда закончишь курить, окурок смой в унитазе, – закрывая дверь, напутствовал нигер. – Если будешь сотрудничать с администрацией, тебе, скорее всего, разрешат курить…

– И тогда я буду называться «ссученный», – проворчал по-русски Тарасов и, прикончив сигарету в четыре затяжки, вернулся на свое жесткое ложе. – Гуантанамо так Гуантанамо… Thanks тебе, в общем, вертухай…