Дурная привычка - Павел Торубаров

Кузя еще что-то долго говорил, только я его уже не слушал. Мысли мои были далеко от Зоны. Я вспоминал своего инструктора по рукопашке, Николя Ивановича – дядю Колю, огромного старого мужика, который не уставал повторять нам, тогда еще совсем зеленым пацанам, что нет непобедимых противников, есть упущенные возможности. В поединке, как в любви, бойцу всегда дается шанс, важно его не проглядеть. Вспоминал первое занятие с нашей группой, когда дядя Коля вывел нас на поляну и расставил попарно. На вопрос одного крутого человечка (какими-то там единоборствами он на гражданке занимался) «а почему не в зале» дядя Коля, совершенно не напрягаясь, уронил вопрошавшего на рядом стоящий пень. Да так, что боец еще несколько дней в лазарете пролежал, похрустывая ребрами при каждом вздохе. Пока солдатик не выздоровел, дядя Коля успел объяснить, что зал хорош для спорта, а в бою необходимо уметь использовать любые особенности местности. Еще дядя Коля учил, что длинные спарринги нужны для кино. В реальной жизни поединок должен закончиться за два-три удара. Если больше, то это от лукавого, значит, такой ты боец. Вспоминал, как инструктор учил терпеть нас боль. До сих пор мороз по коже пробегает от его садистских опытов. Потом, дядя Коля показал, как боль контролировать и отключать. Полезное уменье, только злоупотреблять им не стоит. Боль иногда нужна, чтобы от глупых решений уберечь. Еще инструктор показал (особо избранным, повезло мне) несколько приемов с применением биоэнергетики. Я не верил, думал – постановка. Видя, как можно тихо снять часового, даже не притрагиваясь к нему, считал, что все это показуха, рассчитанная на внешний эффект. Считал так, пока дядя Коля, посмеиваясь, чуть не задушил меня, стоя метрах в пяти за спиной. Эффект, надо сказать страшный: такое ощущение, что тебе на шее затянули удавку и назад тащат.

Еще, почему-то, вспомнился наш психолог, постоянно твердивший, что человек по физиологии близок к свинье, а по психологии к крысе. Обидное определение он тут же доказывал на примерах, а потом учил нас, как пользоваться этими особенностями психики.

– Крохаль! – Голос Кузи вернул меня в реальный мир.- Ты что, не слушаешь?

– Извини, задумался. Так что ты сейчас говорил?

– Я говорил, что неплохо бы еще немного водочки и баиньки. Завтра Выброс, а потом у тебя бой, надо выспаться, тем более, ты после рейда. Так что, давай, надо посошок организовать, чтобы спалось слаще.

– Согласен, кого пошлем? – Я обвел взглядов три храпящих напротив тела. Серж уже успел уютно устроиться на плече Бобра.

– Никого, сам схожу, перекурим только.

Мы достали сигареты и закурили. В пустой пивной жестянке окурков уже было с верхом. Неужели все за одну ночь? Голова от выпитого, выкуренного и полученного в ухо гудела, будто большой колокол. Нет, пора завязывать с разгульной жизнью, а то, чего доброго, не закончу то, зачем в Зону пришел. В самом деле, как я без больших денег дома появлюсь? Надо зарабатывать. Куш маячит на горизонте, только как до него без снаряжения добраться? К слову о снаряжении, надо к Воронину заглянуть, посылочку забрать и расплатиться за товар. Совсем некстати мелькнула мысль: «до боя мне снаряга ни к чему, а потом может и вовсе не понадобиться, так что, лучше денежки приберегу».

Кузя затушил окурок, тяжело, уперевшись руками в колени, поднялся и пошел к стойке, постукивая гипсом по полу. Бармен давно уже спал в комнате за баром, и всеми делами заправлял его подручный – Бублик. Был он толст и неповоротлив. Как в Зону попал, оставалось загадкой для всех. Слухи ходили, что Бублик, в свое время был у бармена кем-то вроде курьера, а потом за Периметром набедокурил и в Зоне скрылся. Сталкер из него не получился, да и как получится, если в Бублике веса сто с гаком килограмм, а роста – метр с кепкой, если на табуретку встать и подпрыгнуть повыше. Вот и пригрели его в «100 рентгенах» за прошлые заслуги. Бублик был хмурым на вид товарищем, но крылатые фразы с его вечно бледных губ, удивительных для полного человека, слетали с завидной регулярностью. Именно ему приписывали авторство знаменитой единицы объема «куболитр» и не менее знаменитого: «…«Электра» в заднице, так и искрит, так и искрит!».

Кузя что-то сказал Бублику, тот кивнул, достал из-под стойки графинчик и передал моему приятелю. При этом он тоже что-то ответил. Кузя чуть графин от смеха не выронил, когда услышал. Давясь «ха-ха», Кузя добрался до столика и плюхнулся на стул.

– Чего тебе Бублик сказал.

– Что коктейль, который он мне дал, любому контролеру мигрень на месяц обеспечит.

– И что?- я не сразу уловил тонкий английский юмор Бублика.

– Ты только представь…

Я попробовал представить, пожалуй, самого коварного мутанта в Зоне, мающегося от головной боли с хорошего перепоя. Получилась такая уморительная картина, что я захохотал во все горло, разбудив Бобра. Тот сонно поворочался, поводил глазами, стряхнул с плеча посапывающего Сержа и посмотрел на нас.

– Продолжаем веселиться?- Голос его был хриплым со сна.- О, «Сливки», разливай. Сейчас мы их попробуем. Давай-давай!

Только мы собрались пригубить стаканчик знаменитого местного напитка, который делался из всех остатков спиртного методом сливания оного в единую емкость, как дверь в бар открылась, и в нее вошел собственной персоны Болотный Доктор.

С легендарным эскулапом жизнь меня сводила дважды: первый раз мы с Охотником встретили его недалеко от Янтаря, второй раз он меня лечил после той приснопамятной встречи с кровососом на «Милитари».

Доктор подошел к стойке, взял красного вина (других напитков, говорят, не признавал) и направился к нашему столику.

– Поздорову, старатели, что нового в Зоне слышно?

– Здравствуйте, Доктор! – дружно ответили мы. Только к нему в Зоне поголовно обращались на «Вы».- О новостях лучше Вас спросить, Вы больше нашего знаете.

Доктор принял похвалу как должное, пригубил вино и ответил:

– Выброс скоро, до Болот дойти не успею, решил тут переждать.

Прогноз говорил, что до Выброса еще сутки, но, раз Доктор утверждает, значит так и будет. А прогноз, как обычно, нагло врет. Странно только, что Доктор домой во время не собрался. Неспроста он сюда заглянул, ох, неспроста! Бобер поднялся, извинился и пошел к Бублику, чтобы тот поднимал на ноги бармена. Бармен, в свою очередь, оповестит сталкеров о времени Выброса.

Пока Бобер ходил, Доктор достал из кармана какой-то небольшой сверток и протянул его через стол мне.

– Держи,- голос эскулапа оставался ровным, как будто в его посещении «100 рентген» не было ничего странного. – Ты знаешь, что с этим делать.

Я распаковал сверток и на стол упал жетон на стальной цепочке из шариков. На одной стороне его было написано: «Виктор [Охотник] Леонидов». Медальон Охотника! Несколько раз я видел, как в минуты отдыха учитель снимал его с шеи и задумчиво вертел между пальцев, размышляя о чем-то своем, мне недоступным. Несколько раз я спрашивал у Охотника, что за мысли крутятся в его голове, но он всегда отшучивался, уводя разговор в сторону. Однако, я по глазам видел, что думы в его мозгу бродят тяжелые, для осмысления которых нужно много времени. Гораздо больше, чем полчаса перед очередным переходом по аномальной местности, где полно мутантов, мечтающих тобой перекусить.

– Откуда? – Я даже осип от волненья. Кузя и подошедший к этому времени Бобер поняли, что дал мне Болотный Доктор, и тоже ждали ответа, затая дыханье.

– На Милитари деревеньку слева от дороги знаешь? – Доктор говорил размеренно, будто диктор на радио. – Ту, где башня водонапорная стоит? Там домик один есть, примерно в середине деревни. В домике подвал. Там и нашел.

У меня внутри все оборвалось. Именно в этом месте я схлестнулся с кровососом. Стало быть, Охотника он заломал, сволочь. Ладно, гаденыш, за мной должок! Если жив после «Арены» останусь, непременно до тебя доберусь и горло перегрызу, будь ты хоть трижды мутант и кровь у тебя радиоактивная!

Я медленно поднялся и сгреб медальон в кулак. Потом деревянной походкой дошел до барной стойки. За ней уже стоял бармен, а не Бублик.

– Что с тобой? – бармен посмотрел на мое окаменевшее лицо и остановившийся взгляд.

– Фронтовые…- только и смог вымолвить я. А потом тихо добавил: – Охотник…

Бармен молча налил полстакана спирта и положил сверху кусок черного хлеба. На негнущихся ногах я доплелся до «Печальной стены» и поставил стакан на полку. На ту, где уже была кружка с моим жетоном, полученным в свое время из рук Охотника. Потом я пристроил медальон учителя на свободный гвоздь, повыше. Пока стальная пластинка крутилась на цепочке, я успел заметить на медальоне вторую надпись, с другой стороны, там, где пишут имя сталкера, взявшего тебя в отмычки. На моем написано «Охотник», на его медальоне гордо красовалось «Меченый»…

Глава 3