Сети - Полина Рей

Ангел: «Я не могу пояснить. Сама ещё ничего не поняла»

ТТ: «Ты про реал?»

ТТ: «Ангел?»

Ангел: «И про него тоже»

ТТ: «Если тебя это успокоит, у меня тоже какая-то хрень»

Ангел: «Не успокоит. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо»

ТТ: «Не надо этого пафоса, пожалуйста»

Ангел: «Это не пафос»

ТТ: «У меня такое впечатление, что ты со мной не хочешь говорить. Я прав?»

Ангел: «Нет. Я просто вымотана, прости»

ТТ: «Написать тебе позже?»

Ангел: «Наверное. Давай завтра»

ТТ: «Окей»

ТТ: «Я хочу, чтобы ты знала. Раньше всё было иначе. Я воспринимал тебя как ту, к которой могу сбежать из реала. Не скажу, что мне в нём комфортно. Наверное, было бы комфортно, я бы не искал чего-то подобного. Но мне тебя чертовски мало. Чертовски, бля*ь , мало. А сейчас случилось то, с чем я пока не понял, что делать. Но знаю одно: если бы ты была рядом – реальная, а не виртуальная – я бы на хер всех и всё послал. И мне насрать откуда ты – хоть с Северного полюса. Потому что мне нужна ты. Была. А сейчас я тоже не понимаю, что происходит».

ТТ: «Я напишу тебе завтра».

ТТ: «Возможно».

2006 год

Лера зашла в кабинет литературы и тут же остановилась, нахмурившись. Её место за партой, которое она занимала с тех пор, как впервые «приземлилась рядом с Макаровым», было занято. Какой-то белобрысой девицей, вокруг которой скучковалась едва ли не половина класса. И Игорь тоже был тут. Сидел рядом с блондинкой с совершенно дурацкой улыбкой на лице, слушая то, что она говорила, выпендриваясь и жеманничая.

Сердце Валерии пропустило удар, а кровь отхлынула от лица. Макаров не сообщил ей, что собирается сегодня на уроки, но сам пришёл. Неужели ради этой девицы, которая почему-то сегодня заявилась к ним в школу?

– А здесь занято, – тихо, но отчётливо проговорила Лера, подходя к своей парте и не глядя на Игоря. Почему-то просто боялась смотреть, словно по его взгляду могла прочесть что-то, от чего воздуха бы в лёгких стало ещё меньше.

На лице блондинки сначала появилось выражение крайнего недоумения, потом оно сменилось презрением, после чего девица отвернулась, усмехнувшись и продолжая рассказывать что-то своим слушателям. Лера не могла разобрать в её словах ровным счётом ничего. Потому что Игорь даже не вступился. Не поднялся, не сказал, чтобы эта чёртова блондинка пересела на другое место. Он вообще ничего не сделал.

– Лер, сядь пока с Толченицыным, хорошо? – наконец, подал он голос, и Лера передёрнула плечами. От какого-то жутко неправильного – а может, единственно верного – ощущения, что её предали. – Я потом тебе всё объясню.

Он был совершенно серьёзным, и у Валерии даже сомнения не осталось в том, что Макаров не шутит. Она сделала глубокий рваный вдох, ощущая только одно – бессилие. Повернулась и пошла к месту рядом с Егором Толченицыным.

«Я всё объясню на перемене»

Лера скомкала записку от Макарова, который половину урока занимался сразу двумя вещами одновременно – вполголоса переговаривался со своей новой соседкой по парте и то и дело поворачивался к Лере, пытаясь поймать её взгляд. Она же сидела, неестественно ровно выпрямив спину и смотрела на доску невидящим взглядом. На глаза постоянно наворачивались слёзы, которые Валерия усиленно смаргивала. Она сильная, ещё и не с таким справлялась. И скоро ей станет легче. Вот только Макаров перестанет обращать на неё внимание, и сразу станет.

Она и сама не понимала, почему настолько остро отреагировала на эту, казалось бы, обычную ситуацию. Нет. Она прекрасно понимала, почему! Чёрт бы побрал весь этот дурацкий день! Ведь Игорь не сделал ничего. Даже слова не сказал, когда она попыталась вернуть себе то место, которое занимала рядом с ним совершенно законно. И это казалось Лере настоящим предательством.

Да наверное, им и было.

Прозвенел звонок на перемену, и Валерия выдохнула с облегчением, но тут же испытала такой страх, которого, пожалуй, не испытывала с того самого дня, когда…

Она одновременно жаждала того, чтобы Макаров развеял её сомнения в том, что у них всё так же, как это было ещё вчера. И безумно, неотвратимо боялась, что всё закончено. И он просто сейчас сообщит ей об этом. Равнодушным тоном, будто она совершенно ничего и никогда для него не значила.

– Лер, привет, – поздоровался с ней подошедший Макаров, и Валерия призвала на помощь всю свою выдержку, чтобы выглядеть спокойно.

– Игорь, я выйду, – окликнула его та самая блондинка, вновь смерившая Леру презрительным взглядом прежде, чем покинуть кабинет.

Одноклассники, первое время бросающие на них с Игорем любопытные взоры, отвлеклись на свои дела, стоило Макарову обвести всех выразительным взглядом.

– Привет, – тихо выдохнула она, перекладывая на парте ручки и карандаши, и без того лежащие в идеальном порядке.

– Я скучал.

Всего два слова, и узел в груди Леры начал ослабевать, а на губах помимо воли появилась улыбка.

– Я тоже.

Вот. Лишнее доказательство того, что она вообще не может на него злиться, даже если он только что поспособствовал тому, что она за сорок минут прошла все круги ада.

– Обещал всё объяснить, идём.

Макаров протянул ей руку, и Валерия, коротко взглянув на неё, будто сомневалась в том, что делать дальше, вложила в его ладонь ледяные пальцы и поднялась со своего места. Кажется, вот же он рядом, такой близкий, будто она всю жизнь его знала. И уже совсем в его словах и поступке не видится того, что виделось раньше. Какая же она всё-таки глупая…

– Лера, познакомься, это Алла. Мой лучший друг. Алла, познакомься, это Лера, моя девушка.

Они подошли к той девчонке, которую, как оказалось, звали Аллой, и которая была, как это ни странно, лучшим другом Макарова. Такое определение ну никак не вязалось с тем, что успела Валерия узнать об Игоре, но она не спешила делиться своими сомнениями ни с кем, кроме самой себя. Блондинка же только укрепляла их – и тем, какие взгляды бросала на Макарова, и тем, как смотрела на Леру. А особенно – как по-хозяйски, будто желая расставить все точки над «ё», положила руку на плечо Игоря, родив в душе Леры целый водоворот совсем не радужных ощущений. Это всего лишь друг, – пришлось напомнить себе Валерии. А девушкой он назвал именно её, Леру, а не какую-то белобрысую девицу, о которой даже близко никто до