Страсть после наступления темноты - Сэди Мэтьюс

- Я… Я…. дверь была открыта… - ответила я, запинаясь и краснея. Чувствую, как мои руки начинают снова трястись, - Я думала...

- Это закрытый клуб, только для членов, - шипит он, - Вам категорически запрещено входить. А теперь убирайся и перестань лезть, куда не следует.

Он смотрит на меня яростно и с презрением. Я чувствую себя, как непослушный ребенок, униженный на глазах у всех. Я съеживаюсь от его угрожающей позы как беспомощная дура.

- Ты слышишь? - противно шипит он. - Уходи сейчас же, или я сам выведу тебя.

Я нахожу в себе силы сдвинуться с места и отступить в маленькое фойе, а затем к входной двери. Я поднимаюсь по лестнице на улицу, дрожа, в ужасе от всего, что случилось. Слезы жгут глаза.

Какой смысл? Как я могла подумать, что смогу найти свое место в этом ужасном городе? Зачем я потратила столько денег, стараясь притвориться соответствующей женщиной, когда я такая дура?

Это все кажется таким безнадежным. Адам был прав, бросив меня. Я никогда не смогу стать тем, кем хочу. Стоя под фонарным столбом на улице, я начинаю плакать навзрыд. Хорошо, что вокруг так мало людей. Я роюсь в кармане плаща, надеясь найти пачку бумажных платков, а слезы все катятся по лицу. Я шмыгаю носом и вытираю слезы тыльной стороной ладони. Всего несколько недобрых слов, и я расклеилась, ощущая себя более одиноко, чем когда-либо.

- Эй, Вы в порядке?

Поднимаю голову на голос, но я ослеплена слезами. Однако он кажется знакомым. Уверена, что слышала этот голос раньше...

- Вы плачете. Я могу вам помочь? Вы заблудились?

Я поднимаю глаза и вижу его. Его лицо освещается светом уличного фонаря и в его взгляде явно читается беспокойство. Когда я понимаю на кого смотрю, мой желудок, совершив сальто, камнем падает вниз. Выражение его лица меняется. Он выглядит ошеломленным, хмурится и улыбается одновременно:

- Вы – девушка из квартиры Селии. Что Вы здесь делаете?

- Я… Я… - я заморгала, глядя на него снизу вверх. Он так невероятно близко, и его близость лишает меня сил мыслить рационально. Все, о чем я могу думать – это о его красивых глазах, таких глубоких и властных под густыми черными бровями, и о том, как совершенен его рот. Каково это, когда тебя целуют эти губы? Каково ласкать это красивое лицо? Мне хочется протянуть руку и коснуться пальцами его волевого подбородка, почувствовать шероховатость темной щетины.

- Вы потерялись? - он выглядит обеспокоенным.

Я киваю, стараясь не шмыгать носом:

- Решила прогуляться, - говорю я. О Боже, только бы не начать икать... – Похоже, я забрела дальше, чем думала.

- Пожалуйста, не плачьте, - кажется, его темные глаза ярко блестят в свете уличного фонаря. - Все будет хорошо. Я отведу Вас домой.

- Но... - я чуть не спросила, собирался ли он зайти в клуб, но вовремя сообразила, что этим сразу же выдам себя, - разве Вы не заняты? Я не хочу портить Ваш вечер.

- Глупости, - говорит он почти грубо, - я не оставлю Вас здесь одну. Я сказал, что отведу Вас домой.

Я волнуюсь, что вывела его из себя. Он достает телефон, пишет и отправляет сообщение, а затем снова смотрит на меня. Выражение его лица на удивление суровое:

- Ну вот. Все готово. Теперь давайте отведем Вас домой.

Мои слезы исчезают, когда я понимаю, что, к моему изумлению, иду обратно по улицам Сохо с господином Р. На нем один из его безупречных деловых костюмов, и, когда он идет рядом со мной, я осознаю, что он выше шести футов ростом (более 182см) – достаточно высокий, чтобы возвышаться надо мной при моих пяти футах и шести дюймах (167см). Он легкой походкой идет рядом, подстраиваясь под мой шаг, чтобы мне не приходилось бежать за ним. Я чувствую приятную легкость, как наполненный гелием воздушный шарик. Приходится держать себя в руках, а иначе я растекусь лужицей в любой момент.

Когда мы проходим сквозь толпу подростков-туристов, стоящих на тротуаре возле какой-то забегаловки, он кладет руку на мою поясницу и направляет меня сквозь них. Когда мы выходим из толпы, я едва могу говорить от волнения, которое охватывает меня от его прикосновения. Он убирает руку, и я чувствую себя покинутой.

- Вы, действительно, далеко забрели, - говорит он, хмурясь. - Не взяв с собой карту? У Вас есть карта на телефоне?

Я качаю головой, чувствуя себя глупо:

- Глупо с моей стороны.

Он почти сердито смотрит на меня с минуту, а потом произносит:

- Действительно очень глупо. Здесь может быть опасно, - затем он смягчается. – Что-то подсказывает мне, что Вы не из Лондона.

- Нет. Я тут впервые.

- В самом деле? А откуда Вы знаете Селию? - если до этого он злился на меня, то, кажется, сейчас успокоился. Его взгляд потеплел.

- Она крестная моего отца и присутствовала в моей жизни, сколько я себя помню, но я не очень хорошо ее знаю. Я имею в виду, что только виделась с ней несколько раз и никогда не гостила у нее раньше. Я была удивлена, когда она попросила меня присмотреть за квартирой.

- Могу понять, почему вы воспользовались этим шансом.

Люди думают, что мы вместе? Может они думают, что он мой парень… Неужели? Он такой невероятно шикарный, хотя…

Когда мы направляемся на запад в сторону Мэйфэйра, я не могу перестать впитывать свои ощущения от его присутствия рядом. Его руки прекрасны: сильные и широкие, с длинными крупными пальцами. Интересно, каково это, ощущать их на своей коже, на своей голой спине. Эта мысль заставляет меня слегка задрожать. Его одежда явно очень дорогая, и он держится непринужденно, без намека на высокомерие, которое можно ожидать от выглядящего так человека.

Он заводит разговор о Селии: о том, как он познакомился с ней, узнав, что их квартиры расположены напротив.

- Правда? Вы серьезно? - я стараюсь выглядеть невинно и, похоже, ему даже в голову не приходило, что я могла за ним следить.

- У нее невероятная квартира, не правда ли? - говорит он. - Я пил у нее кофе один или два раза. Удивительная женщина. Такая интересная. А истории, которые она рассказывала о своей карьере! - он смеется и качает головой, и я тоже смеюсь. Кажется, что он знает ее даже лучше, чем мой отец. То, как он рассказывает о Селии, вызывает во мне желание узнать ее получше.

- Хотел бы я быть таким же в ее возрасте, - продолжает он, - стареть изящно, но не теряя вкуса к жизни. Но, тем не менее, я волнуюсь за нее. Независимо от того, насколько энергичной она кажется, возраст берет свое. Ей не хочется признавать, что она отчасти уязвима, но я втихаря приглядываю за ней, на всякий случай.

Он так хорош. О Боже, я сейчас умру!

- Но Вы же знаете Селию, - говорит он шутливо, - ей всего лишь семьдесят два года, верно? Я уверен, с ней все будет хорошо. Она, скорее всего, переживет нас всех и будет взбираться на Эверест, в то время как нам не будет хватать сил, даже по лестнице подняться.