Голос во тьме (СИ) - Машевская Анастасия

— Кажется, женщина.

— Сейчас, — сообщил Редгар. Данан смутно, словно сквозь толщу мешков с сеном, расслышала шаги. Сознание дрогнуло, женщина поняла, что вот-вот опять провалится в темноту. Но прежде, чем ощутить ледяные объятия пустоты, успела почувствовать, как ей под спину и ноги кто-то просунул руки.

Пробуждение подкралось к Данан издалека. Сквозь веки осторожно пробирался свет, но он все равно казался слишком ярким. Данан болезненно сощурилась, в следующий миг солнце загородила тень.

— Живая, — сказал чей-то голос. Дей, и, похоже, он улыбается.

— Хвала Вечному, — отозвался Редгар. Данан почувствовала, как кровать под ней прогнулась под мужским весом. — Как себя чувствуешь? — спросил командор.

Данан, морщась, пожамкала губы, памятуя, как сейчас будет драть горло даже простым выдохом.

— Кое-к… как, — сообщила она. Вопреки ожиданиям, ощущения и в глотке, и в теле были необычными, но более, чем терпимыми. Данан изумленно открыла глаза. Физиономия Редгара маячила по прямой, и уставиться на командора вышло само собой.

Редгар понял её потрясение — он и свое помнил отлично. Командор улыбнулся, растягивая уголок губ. За минувшее время он выбрил щеки, оставив лишь бородку, как Данан запомнила за ним с первой встречи. Его волосы, собранные в хвост, были явно недавно вымыты, и весь командор посвежел. Серьга — из обсидиана с золотом — блестела в ухе, слепя, под проникающим солнечным лучом. Данан вдруг поняла, что Редгар, скорее всего, когда-то был разбойником, а, может, даже пиратом. Смуглый, с серьгой, и колол людей, по его словам… Женщин уж точно — в самое сердце, поняла молодая женщина, ощутив и в собственной груди непростой укол.

— Кхгм, — Данан отвела взгляд и попыталась подняться на локтях. — Как ржавый доспех, честно сказать, — добавила она, принимая сидячее положение.

— О, это нормально! — прытко заверил Дей, присаживаясь возле кровати прямо на пол.

— Это… лазарет? — Данан постаралась сконцентрироваться на окружающей обстановке.

— Ага, — поспешно подтвердил Дей. — Тут лекари и маги ордена латают в нас дыры, если нам удается добраться до Калагорна живыми.

— М, — Данан кивнула с видом, что ей все ясно, но на Дея даже не взглянула.

Хотя их разделяло, по меньшей мере, два фута, Данан чувствовала тепло командора. Может, все дело во взгляде, который, кажется, действительно выражал радость от её пробуждения. А, может, это пустота внутри так холодила кровь, органы и воздух в легких, что взгляд живого человека грел, как солнце.

Ноги у чародейки поджались: безотчетно она вспомнила вдобавок и тепло командорских ладоней — тех самых, что уже выносили её из беды, — и тепло его груди, биение в которой Данан слышала, когда Редгар нес её. По щекам Данан поползла краска. Оглядевшись вокруг себя, она спросила первое, что смогла придумать:

— Я… когда состоялся обряд посвящения?

— Вчера, — ответил Дей. — Из тех, кто не умер сразу, общим счетом, оклемались пятеро. Ты очнулась второй. Я имею в виду ночью, — рассказал лейтенант. Данан не выдержала и обернулась к нему. — Сначала был Борво, это тот парень, которым первым принял вчера кровь исчадий. Вообще, обычно ждут сутки, и время пока есть. Мы надеемся, что хоть кто-то еще сможет выжить, — голос Дея все-таки утратил жизнерадостные краски, хотя его лицо было скорее сосредоточенным и вдумчивым, чем печальным.

Женщина вздрогнула, ощутив, как левую руку обхватила твердая мужская. Редгар развернул ладошку Данан вверх и настойчиво провел большим пальцем по свежему рубцу, о наличии которого чародейка прежде не думала. Он больше не улыбался и только глядел на Данан в упор.

— Лорд-командор? — На миг Данан почудилось, что горло снова сдавило ледяными клешнями древней отравы, но нет, это собственное волнение и немного страх.

— Добро пожаловать, — сказал Редгар с неопределимым выражением, отпустил Данан и направился к выходу. — Ждем еще трех, — бросил он по дороге. — Если к вечеру не придут в себя, заканчивай с ними. Вурдалаки никому не нужны.

Хотя командор не видел, Дей кивнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сколько у нас времени?

— Нисколько.

— Редгар, — одернул Дей.

— Послезавтра выходим.

Дверь лазарета хлопнулась, и Дей опять обернулся к чародейке.

— Я, если не против, посижу тут еще.

— М-м. — Данан была очень даже «за»: Дей с его неразберимым энтузиазмом здорово отвлекал и от Редгара, и от ощущения, что по её внутренностям все еще стекает талая вода.

Редгар заперся в головных комнатах крепости — покоях лорда-командора — до конца дня. Что ж, Данан совершенно точно не была одержимой никакими духами и демонами, по крайней мере, на момент посвящения, потому как неустойчивые сущности более других подвержены влиянию Пустоты — либо распадаются, унося с собой жизнь чародея, либо вырываются на волю, овладевая им целиком.

Зато Данан была не то излишне благодарной, не то бездумно доверчивой. Потому что вчера, пока он нес женщину, она дышала ему в шею, цеплялась за его одежды ну груди и все твердила: «Командор». Интересно, помнила ли она? Наверняка — с чего бы ей тогда краснеть? А, может, помнила и стыдилась? Собственной слабости — или желаний? Поди разберись, с чего в самом деле началась её брачная ночь…

Агрх! Да глупость — думать, будто женщина в трезвом уме может подписаться на такое!

Редгар потер шею. Узловатый старый рубец на его ладони скользнул по коже. Редгар поглядел на руку, поднес ближе к глазам. Все смотрители неохотно расстаются с перчатками — зачем всем показывать кто ты, особенно если вспомнить, что вдалеке от исчадий пустоты ничто другое во внешности членов ордена не выдает их.

У Данан теперь тоже есть такой шрам — шрам, который сократит ей жизнь, отрежет от семьи, отнимет спокойный сон… Редгар криво усмехнулся: она же маг, она с детства отрезана от семьи, а после событий в замке Марелл ей едва ли удается безмятежно спать. Но, пожалуй, самое скверное в её жизни то, что она, эта жизнь, Редгара стала волновать. Данан рекрут, новобранец. Её шансы выжить в грядущей войне с Пагубой почти равны нулю. Не говоря о его собственных: разве Редгар соврал, сказав, что своего предшественника заколол из-за мук и невменяемости, которые настигают рано или поздно всякого смотрителя?

Интересно, понял ли все это Дей, когда встретил их с Данан впервые? Значило ли его: «Я могу быть ей щитом» что-то иное, чем желание покопаться под женской юбкой? Может, Дей быстрее командора сообразил, что час командора уже не за горами, и новобранцам потребуется иной заступник? Перед властями, перед неизвестным — тем, что пугает всякого рекрута в ордене? Вопрос о том, кому отдать должность, когда потребуется, преследовал Редгара с того самого момента, как на подземных путях Таз’Гарота, перемазанный кровью, он сам стал командором.

В любом случае, лучше выбросить чародейку из головы: у него уже все есть.

Из прошедших посвящение в Смотрители пустоты выжило шесть человек — четверо мужчин и две женщины. Хотя, стоило признать, что пережили они его далеко не одинаково: один из мужчин имел вид крайне болезненный и измученный, и Диармайд, пока собирались выходить из Калагорна, постоянно оглядывался из седла в сторону бедолаги. Данан на вкус Дея выглядела более, чем сносно. В этом — Данан признавала тоже — была большая заслуга самого Диармайда: он здорово поддержал её в первый после пробуждения день и умело отвлекал от неприятных чувств, которые явно значили перестройку в организме.

Данан примерялась в седле так и эдак, взгляд её время от времени останавливался на ладони — той, что теперь отмечена черным рубцом, как если бы царапина зажила не сама, а была наспех прошита черными нитками. Порез, затянувшийся за одну ночь, оказался недлинным, но, как сказал ей Дей днем ранее: «Сколь ни коротка эта царапина, её достаточно, чтобы вся толковая жизнь вытекла наружу».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Помимо командора и новобранцев, крепость Калагорн покидали другие смотрители: рядовые, лейтенанты, и даже констебль Гвортиджерн, или, как его звали в ордене, Гворт Полуэльф. Общим числом — чуть меньше двухсот смотрителей и, если верить Редгару, в лагере короля Драммонда было еще столько же. Вот, собственно, и весь цвет дарэдинских смотрителей, с безысходным смирением признал командор.