Признания грешницы - Анна Данилова

– Да-да, я сейчас, – всхлипнула та. – Господи, да как же такое может быть? Гера погиб, Вадю убили… И никто нам не позвонил, ничего не сказал… Получается, если бы не вы, мы бы так ничего и не узнали?

– Я дам вам сейчас свою визитку, позвоните попозже, когда я вернусь в Саратов, и я помогу вам связаться со следователем, который ведет дело вашего племянника, он вам все расскажет, когда и где можно будет забрать тело для похорон. Да, вот что еще я хотела спросить. Скажите, Владислав Иванович, это правда, что кто-то из ваших племянников то ли ограбил санаторий, где вы были директором, то ли поджег…

– Да я вообще-то и сейчас там директор, вернее, хозяин. Да, было кое-что… Днем, когда двери были открыты, мои пацаны прятались там в коридорах, открывали окна, чтобы туда пробраться ночью в здание… Напаивали сторожа…

– Но что они там делали ночью?

– Да дураки – вот что! Там же кухня, и всегда остается еда. Вот они и подъедали там все, что было, это когда мальчишками совсем были. Ну а потом, когда повзрослели, они уже учились в строительном техникуме, стали приносить с собой вино, приглашать девчонок, устраивали там свои посиделки-полежалки… Один раз сигарету кто-то не погасил, постель задымилась… Музыкальный центр по пьяни вынесли, чуть ли не продали, хорошо, меня люди предупредили, я поймал их, мерзавцев… Значит, говорите, их больше нет…

– Скажите, неужели их отец, ваш родной брат ничего не знал о смерти Германа? Вы вообще знали, что они в Намибии?

– Мы ничего о них не знали. И не потому, Глафира, что мы такие черствые, бездушные люди, нет, совсем не поэтому. Просто и Гера, и Вадим всегда жили по своим, особым правилам, нормальная жизнь была не для них. Эгоистами были страшными, прости меня, Господи. – Рыбин перекрестился. – Они и про отца-то своего никогда не вспоминали. Вот вы говорите, они золото добывали. Думаете, бедно жили? Уверен, что нет. Так хоть прислали бы старику копеечку! Ведь брат мой, Саша, после смерти жены Кати, лет семь уже прошло, совсем в себя ушел. Только и делает, что рыбу ловит. Как уйдет утром, прихватив рюкзачок, так на островах и пропадает сутками, время убивает, а заодно и себя, как мне кажется. У него там, на островах, свои места есть. Скромный, тихий человек. Ничего ему не надо. Так на рыбе и хлебе и живет. Правда, рыбку продает, чтобы было чем за газ, за свет заплатить… Когда молодой был, все в его руках горело, такие дома строил, у него же руки золотые! Нутрий еще выращивали с Катей. Все в семье было, и достаток, и любовь. Не понимаю, в кого мальчишки такими бандитами выросли. Ну просто оторви и выброси! Не будь они моими племянниками, давно бы посадил их.

Глафира позвонила пьяненькому водителю, который, как оказалось, ждал ее звонка, похрапывая в своей дурно пахнувшей машинке, поблагодарила Рыбиных за гостеприимство, тепло распрощалась с ними и вернулась в гостиницу.

Она приняла душ и легла спать. И все пыталась представить себе, как завтра утром Рыбин разыщет несчастного в своем одиночестве, пропахшего рыбой брата и расскажет ему о той участи, которую уготовила для его сыновей судьба. Переживет ли отец такое двойное горе или же организм его с атрофированным болевым порогом после смерти любимой жены легко справится с известием, и Рыбин-старший, собрав рюкзачок и снасти, вернется на свою лодку и поплывет на острова?

Перед самым сном Глафира позвонила мужу, поделилась впечатлениями о Марксе, сказала, что хочет заиметь в своем хозяйстве коптильню.

– Глаша, я тебе две коптильни куплю, ты только брось свою работу, – услышала она старую песню Димы. – Мы с мальчишками тебя совсем не видим.

– Хорошо, я подумаю, – улыбнулась она. – Люблю тебя, милый. И спокойной ночи. Завтра буду дома.

– Спокойной ночи.

12

Ангина лишила Дениса той привычной и приятной жизни, которой он жил последнее время и которая была тесно связана с адвокатской конторой Лизы Травиной, где он работал. Вместо того чтобы принимать участие в расследованиях, выслеживать свидетелей или настоящих преступников, с легкостью перемещаться в пространстве, добывая информацию, чтобы потом принести ее своим обожаемым Лизе и Глафире, как собака приносит добычу своему хозяину, он провалялся в постели целую вечность, борясь с саднящей болью в горле, с высокой температурой и досадной слабостью во всем теле.

За ним попеременно ухаживали его знакомые девушки, заглядывала мама, чтобы прибраться, приготовить горячую еду, навещала и Глафира, которую он, правда, не пускал дальше порога, чтобы она не заразилась.

Он страдал от вынужденного безделья, от невозможности поскорее встать на ноги и включиться в работу.

Об обстоятельствах убийства бизнесмена Рыбина и всего, что с ним было связано, ему рассказала Глафира. Денис, еще окончательно не выздоровев, принялся собирать информацию по Рыбину. И первое, что он нашел, это небольшая заметка в интернетовской версии местной газеты «Самокат», где журналистка с дребезжащим именем Настя Агренич брала интервью у своей коллеги, пишущей для московской прессы, которая делилась своими впечатлениями от поездки в Намибию. Вот там, в тексте, пестрящем экзотическими названиями и именами, и высветилась фамилия «Рыбин». Речь шла о несчастном случае на охоте, где одного из братьев Рыбиных (русских везунчиков, купивших патент на добычу золота), Германа, загрыз леопард. На охоте. Однако сказочная, сверкающая алмазными россыпями жаркая африканская страна Намибия, убившая чужака, позволила его родному брату Вадиму Рыбину благополучно вернуться на родину и заняться совсем не романтическим бизнесом – производить минеральные удобрения.

Узнав от Глаши адреса квартиры и места работы Рыбина, Денис, смыв с себя ангинную слабость и запахи лекарств, побрился, надел джинсы, рубашку и поехал в офис фирмы «Агрореколта», где еще недавно пытались партнерствовать Лев Северов и Вадим Рыбин.

Уговорив секретаршу Милу выпить кофе в соседнем кафе, Денис, пересыпая свои многочисленные вопросы комплиментами хорошенькой девушке с голубыми, словно эмалевыми глазами, выяснил, что Лев Северов – душка, человек, которого обожает «вся «Агрореколта», что он прекрасный человек, для которого главное – это жена Гера и его маленькие дочки. Но об этом Денис и так знал. Что же касается Вадима Рыбина, то обаяния ему было не занимать. Однако он был «человеком себе на уме», «таинственным и романтичным», что ему постоянно звонила журналистка Агренич, которая, по мнению Милы, писала о Рыбине не статью, а целый роман. Возможно, что между ними и был роман, но в конторе поговаривают, что у Вадима была и другая любовница, более шикарная, скорее всего, замужняя, потому что он ее ото всех скрывал. Но ее видели в его машине неоднократно. Она прячет лицо за темными очками, у нее длинные темные волосы и ярко-красные губы – это все, что удалось увидеть любопытным женщинам «Агрореколты» через автомобильные стекла. Рыбин был человеком вежливым, осторожным, старался всем понравиться, и это-то больше всего настораживало. Он был неестественен, взгляды бросал на людей короткие, неуверенные, часто оглядывался, словно опасался, что за ним следят.

Чувствовалось, что у него есть деньги, он любит дорогую одежду и хороший парфюм. У него большая квартира с видом на набережную и дорогая машина.

Ничего о прошлом Вадима Рыбина никому не известно. Кто-то рассказывал, что он сделал себе капитал в Москве, кого-то там разорил, другие шептались о том, что он долгое время жил в Африке, где купил (нашел, украл) большой алмаз. Третьи вообще поговаривали, что он разбогател на синтетических наркотиках.

Щебеча что-то о калориях, Мила между тем проглотила два больших пирожных с кремом и напоследок сказала, что коллективом «Агрореколты» написано большое и «страстное» письмо, которое будет отправлено главному прокурору города с просьбой отпустить Льва Северова, поскольку никто не верит в его виновность.

Денис, поцеловав девушку на прощанье в разрумянившуюся щечку, поблагодарил ее за полезный разговор и отправился на поиски Анастасии Агренич.

Журналистку он поймал по наводке еще не успевшего разочароваться в людях новичка – охранника здания, в котором размещались редакции местных газет: «Вон и ваша Агренич!»

Высокая эффектная брюнетка в черных шелковых брючках и белой блузке, украшенной тонким шифоновым, напоминающим маленькое цветное облачко, шарфом, спускалась, покачиваясь на тонких каблучках, по мраморным ступеням крыльца.

Денис подбежал к ней, схватил за руку:

– Осторожно, мрамор, это очень опасно и скользко!

Девушка резко обернулась, встретилась взглядом с Денисом и нахмурилась. От нее сладко пахло пудрой и лаком для волос.

– Вы кто? Мы знакомы?

– Я работаю на Елизавету Сергеевну Травину. Нам, Настя, надо поговорить…

– На Травину? Хорошо. У меня сейчас как раз небольшой перерыв, а потом надо будет ехать на интервью.