Злые земли - Норман Фокс

Лаудон ответил резко:

— Ты хочешь сказать, что Фрум сначала занялся этими ворованными коровами, а потом уже поехал за Элизабет?

— Да поди ты к черту, Джесс, девушка в городе была в безопасности! А за коровами мог вернуться Айвз и угнать их.

— Допустим, — сказал Лаудон.

Солнце обозначило полдень, когда они въехали во двор ранчо. Свернули к коралям, один из которых был совершенно пуст, если не считать единственной техасской лошади. Лаудон взглянул на нее — и мир сузился весь сошелся на этом коне. Он не предполагал, что для него это будет такой страшный удар. Он смотрел на лошадь, и все разом всплыло в памяти — этот мерин у дюжины разных коновязей, Джо, направлявший его к стаду бизонов, и Джо, уезжающий вверх по склону из Крэгги-Пойнта, и последний взмах его руки.

Он уже как мог простился с другом вчера, когда полностью осознал после схватки с Айвзом, какую позицию должен занимать Джесс Лаудон. Но это… это ведь совсем другое дело, никак не связанное с тем выбором, который он сделал.

В нем не было гнева. Он двигался, как будто его дергали за веревочку. Спрыгнул с коня, прошел к коралю и распахнул ворота настежь. Он услышал, как Скоггинз крикнул «Джесс!..» Скоггинз пытался уберечь его от безрассудного шага, но Лаудон уже вошел в кораль.

Он резко махнул шляпой на лошадь Джо и крикнул. Мерин кинулся в ворота, дергая головой, с развевающейся гривой. Галопом пронесся между двумя наружными строениями. Никто не попытался перехватить его, лишь у Скоггинза лицо стало жалким. Фрум медленно спешился, Элизабет тоже; они остановились рядом. Фрум казался черным пятном с белым мазком лица. Лаудон вышел из кораля и двинулся к нему.

Голос Фрума прозвучал негромко и жутко:

— И что, черт возьми, ты хотел этим сказать, Джесс?

— Это конь Джо Максуина — и больше ничей.

— Ничего хорошего он Максуину не принес. А ты что… настолько одурел, что пытаешься хозяйничать у меня в корале?

— Да бросьте вы, черт побери! — сказал Лаудон. — Неужели мало вам того, что вы отняли у Джо прошлой ночью?

Лицо Фрума налилось кровью. Он вырос над Лаудоном, громадный, как буйвол, и кипящий яростью. Шагнул вперед, сжав кулаки… Но тут Элизабет протянула руку, ее пальцы легли ему на руку.

— А то, что он только что вернул сюда, на ранчо «Длинная Девятка»? — спросила она холодно. — Неужели моя жизнь не сравняется в цене с этой лошадью?

Фрум оглянулся на нее — и краска гнева постепенно сошла с его лица. Он тряхнул головой как потревоженный медведь. Снова поглядел на Лаудона и сказал:

— Уж слишком я выведен из равновесия последнее время, Джесс. Да и ты тоже, я бы сказал. Ни одна лошадь не стоит того, чтобы мы с тобой из-за нее схватились.

Элизабет твердо поглядела на Лаудона, и ее губы шевельнулись, но она ничего не сказала. Но он как будто услышал ее слова: «Ну, пожалуйста… ну, пожалуйста…» Он хотел улыбнуться ей; хотел сказать, что не надо беспокоиться, что все в порядке… Он кивнул.

Скоггинз сказал — пожалуй, слишком громко:

— Куда к черту этот Сэм задевался? Я бы чего-нибудь перегрызнул…

Соскользнул с коня и отдал поводья одному из работников. Потом направился к кухне. Тут же все ринулись к коралю, а потом, оставив лошадей, по одному зашагали вслед за Скоггинзом. Фрум двинулся к дому, ведя Элизабет за руку.

Лаудон поставил коня, прошел к кухне и ополоснул лицо водой из таза, стоящего на скамейке у дверей. Вытерся полотенцем, а потом смахнул оставшиеся от него на лице волокна тыльной стороной ладони. Он чувствовал себя так, будто только что воротился после состязаний по кулачному бою. Вошел внутрь. Вся команда уже ела за длинным столом. Он закрыл дверь, прислонился к ней спиной и свернул сигарету. Было кое-что такое, что следовало высказать вслух, но сначала он хотел подобрать правильные слова. Он прикурил сигарету и затянулся.

— Послушайте, — сказал он наконец. Головы поднялись от стола. — Кто-то из вас связал ему руки за спиной и набросил ему веревку на шею. Я это знаю. Кто-то из вас вытолкнул коня из-под него.

Черт побери, да тут ведь слышишь, как сердце бьется, — такая тишина наступила, когда перестали стучать ножи и вилки… Ножка стула скребнула по полу. Джесс видел смазанные пятна лиц — они все казались мертвыми. Только Грейди Джоунз смотрел на него прямо, губы его были сжаты, а глаза сверкали.

— Это была часть работы, которую велели выполнить в этот день, — продолжал Лаудон. — Так вот, суть в том, что я никак не хочу знать, кто из вас доделывал эту работу. Вот и все. Я и слышать об этом не хочу. Тогда среди вас не будет человека или двоих, которых мне придется ненавидеть…

Вот все и сказано… Он нашел свободный стул и сел. Сэм с серьезным видом стоял в дверях между кухней и столовой. У Лаудона погасла сигарета. Он похлопал по карманам в поисках спичек, кто-то протянул ему коробок. Он прикурил, два раза сильно затянулся, а потом раздавил окурок в своем блюдце.

— Передайте чего-нибудь пожрать, ребята, — сказал он, и ему передали деревянную тарелку с бифштексами. Снова застучали ножи и вилки. Он вернулся домой.

Но трапеза проходила мрачно. Люди были раздражены, но не из-за него, уж это он знал наверняка. Он сказал свое слово, они его поняли, и на том дело кончилось. Они не ставили ему в вину, что он выпустил лошадь Джо Максуина; это было дело его и Фрума, и ни один из них в этом деле ничего не потерял.

Чарли Фуллер поглядел на Лаудона через стол.

— Этот приятель с «Письменного Л» прошлой ночью толковал не очень-то внятно, но скажи, Джесс, он правду говорил? Девчонку подстрелил Айвз или один из тех двоих, что с ним были?

— Сама в себя она не стреляла, — сказал Лаудон.

— Должно быть, эти бедлендеры собирались только попугать ее, так, пыль поднять у ней за спиной, — сказал кто-то. — А в нее попали случайно. Фрум, думаю, так и посчитает…

— Крепко ее ранило, Джесс?

— Грейди, ты ведь был с парнями, которые выезжали ночью, чтобы пригнать обратно этих коров. Как, сильно Фрум злился, что девчонку ранили?

— Да ну вас, парни, не такого сорта человек Фрум, чтоб выходить из себя. Он не ударит по бедлендерам, пока не подготовится толком.

— Это — твое мнение, Лью. А я хочу услышать, что Грейди скажет…

И теперь, услышав за всеми этими разговорами страх, Лаудон понял. Похоже, страх поселился среди них уже давно, так же, как стал он спутником Скоггинза, только не на всех это проявилось так явно, как на старшем объездчике… Джейс поймал себя на том, что поглядывает на дверь через плечо, а через некоторое время услышал, как она открылась. Еще до того, как изменились лица сидевших напротив, он понял, что это вошел Фрум и что настал конец ожиданию. Он повернулся, чтобы видеть лицо Фрума.