Том 6/2. Доски судьбы. Заметки. Письма - Велимир Хлебников

Я намерен выйти из Университета. Я хворал, но, кажется, поправляюсь, хотя еще не уверен в этом.

Еду дня через два в Москву. Хорошо бы узнать, где живет Шура?

В С.-Петербурге мне смертельно скучно. Всем привет. Вижусь часто с Верой. После Рождества издаю том своих сочинений. О «Садке Судей» заметка – насмешливая. Погода – дождь, слякоть, тающий снег.

31. М. В. Матюшину (Алферово, Симбирской губ., 23 декабря 1910 г. – в Петербург)*

Симб<ирская> губ<ерния>, Ардатовский уезд, село Алферово – вот та точка на земном шаре, где я обитаю. Лень и отдалённое сознание, что есть где-то г. Петербург или, как его здесь зовут, столица (кончающаяся на «бурх»), вот здешние лихорадочные начала.

Бурные новогодние пожелания Елене Генриховне и Вам!

32. А. В. Хлебникову (Алферово, Симбирской губ., 25 февраля 1911 г. – в Москву)*

Дорогой Шура, я говорил о Оствальде и думаю, что его послали.

Катя на днях уезжает; я соскучился и с удовольствием бы поехал, но пока не пускают.

Я усердно занимаюсь числами и нашел довольно много законностей. Я однако собираюсь довести <дело> до конца, пока не отвечу, почему так это все происходит. Вот примеры:

412. 449, 486 – <это начала> Испании, Англии, Франции

711. 1066. 1421 – это <гибель> Испании, Англии, Франции

1492. 1640. 1789 – <это> свобода Испании, Англии, Франции

[Нарисован неправильный четырехугольник, пересеченный двумя линиями вдоль и поперек; обозначены точки графика: А, В, С, F, М, N, Р, центр пересечения Е – ред.]

У них такие соотношения:

АВ = ВС = 37

АД = 299

ВЕ = 299 + 317 + 1 = 617

CF = 617 + 317 + 1 = 955

MN = NP = 37-4

FP = 365 + 2

EN = 365 + 2 + 37·3 + 48·2 = 367 + 207 = 574

DM = 574 + 37·3 + 48·2 = 574 + 207 = 781

или: 732, 1683 – условия битв у мусульман

1683 – 732 = 1402-451 = (365-48)·3 = 317 = 951.

Затем: 365 + 48 = 413

3644 – начало Египта

759 – начало Рима

486 – начало Франции

900 – начало Дании не знаю основания Японии.

Как чувствуется? Здесь все поглощены кухней и о Вере и тебе редко вспоминают. Это люди с дубовым воображением. И очень любят хвалить его тяжесть.

33. М. В. Матюшину (Алферово, Симбирской губ., апрель 1911 г. – в Петербург)*

Михаил Алексеевич!

Буде Вы не изменили намерению союзно с Ел<еной> Г<енриховной> и другими злоумышленниками предать позорищу присылаемых уродцев, буде я не нарушил всех законов ленью, праздностью и т. д., приступайте к печатанию! Я был повержен в настроение, когда до всего делаешься равнодушен и смотришь с другой стороны, но теперь оттаиваю вместе с весенним солнцем. Если у Вас нет препятствий и сердечного отвращения приступить к печатанию немедля, то пришлите телеграмму с таинственным словом – да! которое всполошит всех урядников и всю сельскую власть.

Здесь все письма исследуются на красную кислоту и залеживаются. Это не влечет к переписке.

Все время я работаю над числами и судьбами народов, как зависимыми переменными чисел, и сделал некоторые шаги.

Вероятно, Вы удивлялись, что я не пишу, а после и удивляться перестали. Но, как видите, я вооружен оправдывающими обстоятельствами.

Я шлю 4 вещи – «Велик-день», «Аспарух», «Смерть Паливоды», «Девий бог».

Я нарочно не послал ни одного стихотворения и «Сн<ежимочки»>, чтобы придать сборнику цельность. Из заглавий мне мерещится «Дидова хата», «Черное дерево», «Черный холм», в особенности последнее; если Вы против ничего не имеете – да красуется оно на обложке!

Шлю несколько рисунков, чтобы Ел. Генр. со свойственным ей вкусом и знанием дела выбрала 2 или 3, мне бы хотелось видеть избушку-птицу на 2-й странице, а также одно из женственных созданий – рисунки Веры Хлебниковой, но нужно ли подписывать, не знаю. Известите меня скорее, издаете Вы или нет книжку.

Глубокий привет Елене Генриховне и всему кружку преданных искусству людей. Как поживает Каменский?

И юный художник, на которого Вы устремили Ваши заботы?

Кстати, мое пребывание в этом городе, самом скверном из городов, нанесло Вам вещественный ущерб. Не торопясь с осуществлением заявления, спешу заверить, что он будет возмещен самым тщательным и точным образом.

Итак, печатайте!

Поклон Вам!

В. Хлебников

В Петербург рукописи попадут с попутчиком.

Обложка без рисунка: самая простая, с венком.

Симб. губ. Ардатовский уезд, почт. ст<анция> Теплый стан, село Алферово.

34. В. В. Xлебниковой (Алферово, Симбирской губ., апрель 1911 г. – в Петербург)*

Вера! я, может быть, напечатаю два твоих рисунка (избушку) вместе со своими вещами. Как художественные дела? Не встречалась ли ты с моими знакомыми? Хотел бы посмотреть твои рисунки, но далеко.

Я работаю над числами. Меня снова задерживают.

Книжка, если выйдет, то будет озаглавлена «Черный холм». Печатаю «Девий бог», «Аспарух», «Смерть Паливоды», «Велик-день».

Не могу ли я быть чем-нибудь полезный? Поклон и привет тете Соне, дяде Саше и всем другим.

Население наших сарайчиков все уменьшается, некоторые из них едут в зажаренном виде к вам. Всем поклон.

35. Е. Г. Гуро (Алферово, Симбирской губ., апрель 1911 г. – в Петербург)*

Глубокоуважаемая Елена Генриховна!

Письмо Ваше я получил. Спешу уведомить Вас, что с моей стороны препон к напечатанию этим летом сборника не имеется.

Наоборот, я даже был бы очарован его появлением в свет. Жалко, что Вы не сообщили ни Вашего мнения о тех вещах, которые, как кажется, прочли в первый раз, ни о том, чрезмерно тощ или чрезмерно толст сборник. И в том, и в другом случае можно было бы, пользуясь временем, кое-что изменить, сообразно с впечатлениями и указаниями. У меня в запасе вещей на два или три сборника – страшно? вероятно. Сам я чувствую себя не очень хорошо – вроде остывающего костра, когда кто-нибудь палкой бередит угли. Кстати, я прислал рисунки: мне кажется, что я сделал это под влиянием мгновенного настроения и что лучше было бы совсем не помещать их. Пусть сборник будет прозрачен, как капли воды, как сказал бы восточный человек. Осенью, может быть, буду в ваших краях.

Что же касается моего таинственного знакомца, числа 365, то я сделал часть работы и должен был отложить за неимением под руками некоторых книг.

В какой-то газете мелькнуло известие, что упал во время полета Васильев-Каменский. Неужели это бедный Вася К<аменский>? Вот так «Звенидень»!

Если Вам вздумается, паче чаяния, не ответить, то я снисходителен и прощу, но если Вы напишете мне письмо и знаете его адрес, то сообщите его мне. Хотелось бы знать.

Вы были, вероятно, на выставке, где царят Бурлюки? Там в виде старого лимона с зелеными пятнами, кажется, изображен и я. В их живописи часто художественное начало отдано в жертву головной выдумке и отчасти растерзано, как лань рысью.

Пишет ли что-нибудь г. Мясоедов? На его Блейянской земле положительно есть звездный налет, и он мог бы создать большое и прекрасное. Очень хорошо, что его писания – страна, которая не знает над собой никаких влияний. Мне живо хотелось бы узнать его мнение о моих вещах, например, о «Аспарухе». Все так же ли делает набеги буйная немка с волосами черного барана?

Кончил ли Михаил Васильевич «Дон-Кихота»? Какая сумасшедшая мысль быть певцом сумасшедшего гидальго в век <сплошных> Санчо-Панчо! Жму его руку, кланяюсь Тамаре Иогансон и вообще приветствую!

Покровитель Вашего кружка, несомненно, Дон-Кихот, а не достоуважаемый оруженосец, и в этом его оправдание. Не слыхать ли чего-нибудь о «Садке Судей»!? На него, кажется, положили плиту молчания, но, мне думается, в «Аполлоне» должны были бы пройтись с непонимающей улыбкой, что ли.

Сейчас ветрено, холодно. Я завел себе черного хомяка: зверка величиной с кошку, добродушного и недикого. По вечерам он бегает по столу и что-то читает в бумагах и, кажется, что-то смыслит в них.

В. Хлебников.

В том же случае, если на звездном небе судеб сборника покажутся зловещие светила, то некое малое посланьице да прилетит ко мне!

Или я буду думать о нем, что он находится в состоянии зародыша, а он и не возникнет!

36. Семье Хлебниковых (В дороге, конец августа – нач. сентября 1911 г, – в Алферово, Симбирской губ.)*

Пишу на пароходе во время движения. Погода холодная.

Горский служит на теплоходе.

Я читаю Келлера «Семь легенд» (чудесная книжка).

Думаю, что Вера не будет беречь здоровья с упрямством ослика, которого подталкивают сзади идти. Впрочем, здоровье такая скучная вещь, которую везде можно достать.

Скоро Самара. Там я опущу письмо.