Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых - Владимир Хрусталев

В книге Л.П. Миллер эта сцена передана в несколько ином изложении: «Но, несмотря на свою болезнь, Император поднялся с постели и заставил одеть себя в военный мундир, чтобы встретить невесту сына. Он с супругой приветствовали принцессу Алису с большой теплотой» [84].

В действительности было все более прозаично, но умирающий Государь оказал большое уважение принцессе Аликс и проявил к ней нежную ласку, о чем она вспоминала всю свою жизнь.

Приведем некоторые свидетельства очевидцев.

Цесаревич Николай Александрович в этот день записал в дневнике:

«10-го октября. Понедельник .

Проснулся с чудным жарким днем! Дядя Владимир и т. Михень прибыли рано утром на “Саратове” из Одессы. В 9½ отправился с д. Сергеем в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя, из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой. Сели завтракать в доме отставного генерала Голубова. После завтрака сел с Аликс в коляску и вдвоем поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя — половина забот и скорби как будто спала с плеч. На каждой станции татары встречали с хлебом-солью; на границе Массандры ждали: Лазарев, Олив и Вяземский. Вся коляска была запружена цветами и виноградом. Мною овладело страшное волнение, когда мы вошли к дорогим Родителям. Папа был слабее сегодня и приезд Аликс, кроме свидания с о. Иоанном, утомили его! У дворца стояли стрелки Его Вел[ичества] в почетном карауле. Вошли в церковь, где был отслужен краткий благодарственный молебен. Сидел с моей Аликс до обеда. Вечер провели как всегда. Отвел ее до ее комнат!» [85].

Брат царя великий князь Сергей Александрович (1857–1905) о приезде принцессы Аликс также засвидетельствовал в дневнике:

«10/22 октября. Понедельник. — Ливадия.

Саша спал хорошо — идеальное утро. Ходил.

Влад[имир] и Михен ночью пришли — с Влад[имиром] гулял, пили кофе вместе. В ½ 10 ч. с Ники [поехали] в Алушту — дорогой о многом переговорили. Прибыли за 10 м. до жены и Alix — радость — завтракали и поехали: Ники с невестой — я с женой сзади. Пекло сильно.

Здесь в ½ 6 ч. — Alix прямо к Саше — плакал — парадная встреча и молебен в церкви.

Alix помещена в фрейлин[ский] дом. Саша днем видел только Влад[имира] и о. Иоанна — la jonrule u'estpar famense! Николаша и Ник. Мих. приехали. Обедали мы, Пиц (великий князь Павел Александрович. — В.Х. ), д. Wladimir, Оля, т. Сани. В 9 ч. 17' тепла» [86].

Средний сын царя, великий князь Георгий Александрович (1871–1899) тоже зафиксировал в дневнике знаменательное событие:

«10 октября. Понедельник. — Ливадия.

В тени было 17'. Вставши, пошли к Папа и Мама. Папа чувствовал себя лучше и спал больше. В ½ 10 [ч.] Ники и дядя Сергей [Александрович] поехали в Алушту встречать Аликс и тетю Эллу. Дядя Владимир [Александрович] и тетя Михен пришли в 4 часа утра на «Саратове». До завтрака ко мне зашел Клеоникий, окончивший, наконец, академию. После завтрака пошли к морю, где наслаждались чудной погодой. Вернувшись, застал у себя Николая [Михайловича], приехавшего вчера. В 4 [ч.] пили чай у Мама, и затем облеклись в мундиры и ждали приезда Ники с невестой, которые прибыли в ½ 6 [ч.]. Сейчас же отправились в церковь, где был отслужен молебен. Потом пошел к себе и разбирал прошения. К нашей маленькой обеденной компании прибавилась Аликс. После обеда играли в карты, затем пили чай, а в 11 [ч.] пошли спать» [87].

Старшая дочь царя, великая княгиня Ксения Александровна (1875–1960) записала в дневнике о встрече немецкой принцессы в Крыму: «День эмоций! Утром у нас сидел Николай [Михайлович]! В 11 ¼ ч. поехали в Ливадию. Ники отправился в 10 ч. в Алушту встретить невесту.

У Папа был отец Иоанн. Огромная эмоция, Папа был утомлен. Спал он не дурно. В 12 ч. завтрак. Папа с Мама отдельно.

Д. Владимир и т. Михень пришли сегодня ночью на «Саратове» из Одессы.

Потом Папа лег в постель. Днем ходили с Ники гр[еческим], Минни и Джорженькой (великий князь Георгий Александрович. — В.Х. ) к морю. Миша и Беби верхом, чудили. Погода парадидьяк (Возможно иное прочтение этого слова. — В.Х. ), 19° в т[ени] и тихо. — У моря очень хорошо. Вернулись в экипаже. Зашли к т. Михень. Был чай у Мама. У Папа вид был лучше опять. В 5¼ ч. приехали Alix с Ники. Очень красивая, приветливая, ужасно взволнована. Так хорошо, что приехала. Ее сейчас же повели к Папа. Папа также очень взволнован. Потом краткое молебствие в маленькой церкви. Было довольно много народу. Ужасно трогательно, но так грустно! Вернувшись, читала у себя. Обедали как всегда наверху с Alix, а потом играли в карты. Папа очень устал, хотел спать. 19° тепла всю ночь» [88].

Однако не все члены Императорского Дома поспешили в Крым, надеясь, что все со здоровьем императора Александра III, возможно, уладится. Великий князь Константин Константинович очередной раз записал в дневнике:

«Альтенбург. 10/22 октября.

В здесь полученных телеграммах говорилось о некотором улучшении в положении Государя: он спал несколько, явился аппетит. Сегодня ожидается туда прибытие невесты Ники. Он мне телеграфировал, что так рад видеть там о. Иоанна, который приехал 8-го с Мама и Олей. Мама сообщила, что о. Янышев причастил Государя. — Я бы с удовольствием вернулся домой, но ради жены, если известия не будут хуже, мы 13-го поедем к ее сестре в Гюкебург на неделе, а дальше я не загадываю. Возвращаться в Италию не стоит, да и неохота. Положение Государя так серьезно, что тут не до путешествий. Что-то будет? Еще в августе, когда не было осложнений, Захарьин, называя болезнь царя нефритом, говорил что с ней можно прожить 15 и 20 лет, но что она неизлечима. Теперь осложнения, по-видимому, есть. Можно ли ждать хорошего?» [89].

Лейб-медик Н.А. Вельяминов (1855–1920), который лечил Государя, позднее пересказывал события этого дня в своих воспоминаниях: «10/X часов около 5–6 вечера прибыла невеста цесаревича принцесса Алиса Гессенская. К этому времени во всем дворце, кроме Государя и императрицы, никого не было, из посторонних я был один в нижней приемной и таким образом в открытое окно мог наблюдать то, что происходило перед дворцом. Государь в этот день лежал уже в кровати, и при нем сидела императрица. Перед дворцом был выставлен почетный караул. Цесаревич и его невеста приехали в коляске на почтовых прямо из Симферополя.

Экипаж прямо с большой дороги проехал по аллеям сада и подъехал к подъезду дворца. У невесты в руках был большой букет, видимо, поднесенный ей при встрече цесаревичем. Они, выйдя из коляски, прямо вошли в подъезд, где, кажется, их встретила императрица (видеть этого я не мог, ибо не выходил из приемной), и поднялись наверх к Государю. Там они оставались вчетвером минут 20–30. Я стоял внизу у открытого окна, любовался видом и размышлял о происходившем. Надо было думать, что сцена, происходившая над моей головой в спальне царя, должна была быть трогательна и драматична.

Всем было известно, что за несколько лет перед тем принцесса Алиса приезжала в Петербург еще совершенно молодой девушкой к своей сестре вел. княгине Елизавете Федоровне. Как говорили, целью этого приезда ее было знакомство с русской царской семьей, так как ее прочили в невесты наследника. Однако тогда пр[инцесса] Алиса, или Alix, как звали ее в семье, не понравилась Государю Александру III, но произвела якобы глубокое впечатление на наследника. Так или иначе, но из этого приезда в Петербург ничего не вышло; слышно было, что Государь воспротивился этому браку — принцесса уехала, как говорили, очень недовольной и обиженной, а цесаревича отец отправил в кругосветное путешествие. /…/

Вскоре императрица с женихом и невестой отправились в большой дворец, где была приготовлена парадная встреча, собралась вся царская семья, Двор, местные власти и некоторые военные части и где должно было быть отслужено в церкви благодарственное молебствие по случаю благополучного прибытия Августейшей невесты.

После отбытия императрицы и молодых из дворца ушли все, даже швейцар, чтобы посмотреть на встречу и на будущую царицу — во дворце Государь и я остались вдвоем: он наверху, один, в спальне, лежа в кровати, с открытыми окнами, я внизу у окна. Никогда не забуду этой минуты. /…/

Я долго стоял перед окном, пока совершенно не стемнело, и очнулся, когда меня позвали наверх к больному, который чувствовал себя в этот вечер особенно слабым.

В тот же день утром Государь принял отца Иоанна, который совершил молитву, очень недолго беседовал с больным и спросил, прикажет ли Государь ему остаться или ему нужно уехать. Государь, как пишет вел. кн. Николай Михайлович, ответил ему: “Делайте, как знаете”.

На следующий день 11 октября Государь чувствовал себя очень слабым и утомленным. Я объяснил себе это главным образом последствием волнений при встрече с невестой, а может быть, и при молитвах отца Иоанна» [90].

Задатки властности Аликс проявились еще до вступления ее в брак. Уже через пять дней после приезда в Ливадию она сочла нужным записать в дневнике своего жениха: «Дорогой мальчик! Люблю тебя, о, так нежно и глубоко… Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты, дорогой, сын твоего отца, и тебя должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви твою личную волю и не позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, дорогой!» [91].