Ваня+Даша=Любовь - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не спеша шел по коридору. Не таясь, заглянул в палату к маршалу.
Рядом с ним у приборов дежурила молоденькая, незнакомая мне сестра.
– Как его фамилия? – спросил я, будто мне положено было задавать такие вопросы.
– Господин Муслимов, – пискнула сестра. – Акбар Махмудович.
– Правильно, – сказал я. – Коммерческий пациент?
В палате было полутемно, чтобы свет не мешал реципиенту.
– Я не знаю, – сказала сестра. – Спросите у завотделением.
– Спасибо, – кивнул я.
И сразу исчез, чтобы не отпечататься в ее памяти. Впрочем, это уже не так важно.
В следующей операционной горел яркий свет.
Дверь приоткрылась, и, когда оттуда выходила хирургическая сестра, я увидел в щель самого Костандиева – ведущего хирурга. «Он – господь бог трансплантации, – сказал как-то про него Григорий Сергеевич. – Он берется только за сложнейшие операции.
Что случилось?
Неужели «Наутилусу» суждено лишиться еще одного матроса? Кто из нас? Почему мне не сказали?
Я поспешил в отделение.
Только не я!
Я испугался?
Да, я испугался. До сегодняшнего дня мне было все равно – умереть или жить. Лучше погибнуть настоящим самураем. А теперь я хочу жить?
Я очень хочу жить.
Я буквально ворвался в наше отделение.
На табуретке возле кладовки сидела, скорчившись, санитарка Оксана. Она тихо плакала, и ее узкие плечи крупно дрожали. Я даже не сразу ее узнал.
– Ты что? – спросил я.
– Иди, дурачок, иди, – ответила она не сразу.
Что еще случилось?!
Должно было что-то случиться. Мой мир начал рушиться, а я ехал верхом на лавине и знал, что в любой момент она накроет меня с головой.
– Ленку жалко!
– Кого?
– Ленку нашу.
– Что случилось?
– Под машину попала.
– Когда?
– А как «бегунок» оформила, вышла, и тут же на улице, перед больницей… И сбежал, гаденыш. Даже номера никто не запомнил! Ну кто на такой скорости по центру ездит? Их же вешать надо!
Только что, утром, она говорила с доктором. Ее уволили.
И сразу погибла?
И никому ничего о нас не расскажет?
Я хотел, чтобы она рассказала?
Да, оказывается, я этого хотел. В глубине души я надеялся, что Лена не станет молчать. Ведь если она сделала Володичке укол, она уже решилась.
Ребята собрались в нашей спальне.
Десять человек.
Нас осталось всего десять… Десять негритят резвились на просторе. Один из них утоп, ему купили гроб…
– Ты про Ленку слышал? – спросил Рыжий Барбос.
– Оксана сказала. Для кого готовят операционную?
– Готовят? – Я их удивил. Они об этом не слыхали. Василек сказал:
– А ты, Иванушка, сходи к своему доктору. Ты же с ним дружишь! Он тебе и скажет: нужна нам головка Рыжего Барбоса.
– Помолчи! – рассердился Барбос.
– Я не дружу с доктором, – отрезал я. – Я ваш брат.
– А я уж начал сомневаться, – сказал Василек.
– Не лезь к Ваньке, – сказал Черный Барбос. – Будем между собой кусаться, им легче будет нас сожрать. Они же бессовестные.
Кто-то должен был первым сказать такое слово. Слово упало как камень. Но не разбилось. Только пол прогнулся.
– Они Ленку убили, – сказал Костик.
– Может, случайность, – засомневался Барбос. – Она отвыкла ходить по улице. Все-таки год на казарменном положении.
– А они разве не выходят? – спросил Василек.
– Мне кажется, что только доктора могут выходить. Но точно не знаю.
Мне хотелось повеситься. Сначала Дашка с ее глупой свадьбой, потом Лена, да к тому же собственные братья относятся к тебе как к врагу.
– Для кого же готовят операционную? – подумал вслух Василек. – Может, ты, Иван, сходишь спросишь?
– Ну почему я?
– Не обсуждается, – заявил Костик.
Я пошел в ординаторскую. А почему я должен стесняться? Речь идет о нашей жизни.
До ординаторской я не дошел, потому что в коридоре сразу встретил доктора Блоха.
Он брел, глядя под ноги. И чуть пошатывался.
– Простите, – сказал я. – Для кого готовят операционную? Он не ожидал услышать мой голос и не увидел сразу. Его шатнуло, и он оперся ладонью о стену.
– Операционную? Мне не доложились. Но думаю, что не для нас. Спроси Ленку.
– Что вы говорите! – испугался я. – Лена же погибла. Оказывается, он об этом не знал.
– Ладно, – сказал он, – шуточки. – И бессмысленно улыбнулся.
– Лену убили, – сказал я.
– Лену убить нельзя. Убивать плохо. Не мели чепуху.
– А нас убивать можно? – спросил я.
– Кого вас? – Доктор отпустил стену, но, видно, она стала валиться на него, потому что он пошатнулся и повис на мне. От доктора пахло плохими мужскими духами. Ботинки были не чищены. Раньше я не обращал на это внимания, я вообще на Блоха обращал внимание только в отсутствие кумира.
– Разве я – не человек?
– Ты?
Эту задачку Блох был не в силах решить. Но его мучила мысль…
– Ленка, ты говоришь? Она где?
– Ее убили. Полковники убили, – сказал я.
– Нет никаких полковников.
– Полковники убили, – услышал я за спиной голос Костика. – Мы больше знаем, чем нам положено.
– А мне, – сообщил нам Блох, – все это надоело. Вы не поверите!
Говорил он с трудом.
– Слушайте меня внимательно, – сказал я, прижав его к стене. За моей спиной стоял Костик. И это было хорошо. Он лучше умел выражать мысли. Я был талантливым, а он умным. В пределах одного клона.
– Слушайте! Ответьте на один вопрос. Только на один. Для кого готовят операционную?
– Это не маршал, – доверительно сказал Блох. – Это большие деньги. Так что ваш Лешенька погиб зазря. А я уйду.
– Никуда ты не уйдешь, – остановил его Костик. – Лена уже пыталась уйти.
– Для кого готовят вторую операционную? Для кого из нас?
– Для кого из нас? – тупо повторил Блох. И тут подошел заведующий отделением.
– Отпустите его, – сказал Григорий Сергеевич. – Вы совершенно распустились.
Непонятно было, к кому относился последний упрек. Но в его голосе было столько власти, что даже Блох протрезвел. Отпустил стену и выпрямился.
– Тебя, Иван, интересует, для кого предназначена вторая операционная? Для этого совсем необязательно мордовать лечащего врача. Я предупреждал тебя, Иван, что твои приключения закончатся плохо. Эта операционная не имеет отношения к вашему клону. И немыслимо подозревать меня в том, что я могу что-то утаить от вас. Эта операционная готовится для девицы, которая пищит на сцене под нелепым псевдонимом Травиата и которой месяц назад президент вручил орден «За заслуги перед Отечеством». Потому что она – национальное достояние Федерации.
– Травиата? – В моем голосе, видно, прозвучало столько всего, что Костик тревожно спросил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});