Лето в Михалувке и Вильгельмувке - Корчак Януш

Мальчики бегут в умывальную. Там есть хорошие и плохие краны, в плохие дуют, чтобы вода лучше текла.

— А у меня уши чистые, господин воспитатель?

— А у меня? Э-э-э, вы ему долго уши проверяли, а мне кое-как.

— Ох, как же мокро-то в ушах, — вздыхает кто-то, рьяно тряся головой.

Теперь каждый становится справа от своей кровати, воспитатель раздает нижнее белье, потом серые холщовые штаны и, наконец, помочи и рубашки.

— А помочи-то из бечевки…

— Ого, какая дырища!

— Господин воспитатель, — говорит со слезами на глазах маленький Косерадзкий, — мне одежка мала.

Заремба не дождался рубашки, без рубашки и шапки побежал на веранду. Беглеца привели обратно, а воспитатель сочинил такое четверостишие:

Заремба был строптивый и шустрый паренек. Цап помочи! И живо пустился наутек.

Стихотворение снискало не меньшее одобрение, чем носовые платки.

— О, платки в этом году красивее, с каймой.

— А мой без каймы.

— Зато твой больше.

— Хочешь, поменяемся.

— А у тебя какая кайма?

— Голубая.

— Я красную хочу.

— Балда ты: голубая лучше.

— Нет, лучше красная.

— А лучше вообще без каймы.

Труба зовет на утреннюю молитву.

— Всем на веранду!

Дежурный по спальне закрывает дверь на ключ.

Глава третья

Неудачная попытка: воспитатель затрубил, воспитатель затрубил… — Дневник мальчика и подпись с закорючкой.

Когда мальчикам предложили вести дневник и пообещали выдать всем желающим по тетради, желающих вызвалось немало.

— Я хочу, господин воспитатель!

— И я!

— И я тоже!

Начинали многие, да не все умели; и те даже, которые умели, вели дневник только несколько дней, потом им надоедало, и они бросали.

Прежде чем получить тетрадь, нужно было попробовать на листочке — описать один свой день.

Вот неудачная попытка Антося:

«Когда я утром встал, воспитатель затрубил и я прочел молитву, потом воспитатель затрубил и я позавтракал, потом воспитатель затрубил и мы пошли умываться, потом воспитатель затрубил и был обед, и воспитатель затрубил и мы пошли в лес».

— Дурак, — раскритиковали его мальчики. — Кто же даст тебе тетрадь? Ты только и пишешь: «Воспитатель затрубил, воспитатель затрубил».

— А как надо?

— Не знаешь как — вот и не пиши, не выставляй себя на посмешище.

Потом мальчики особенно старались, чтобы в дневнике не было слишком много «воспитатель затрубил».

Начинали многие: Франек Пшибыльский, Зигмунт Хабельский, Караськевич, Фабисяк, Пехович, Чещо Грычиньский, Олек Сувиньский… Но один стал бургомистром, другой капитаном корабля, третий судьей или председателем какого-то из многочисленных обществ — и до конца продержались только Трошкевич и Ленговский.

Приведу здесь несколько фрагментов — возможно, это предостережет мальчиков, которые хотели бы когда-нибудь тоже вести дневник, от слишком частого и рокового «воспитатель затрубил» — что, как известно, делает из автора посмешище.

Конечно, я выбираю самые интересные отрывки.

* * *

Мой дневник. Впечатления от пребывания в колонии в Вильгельмувке.

Первый день в деревне я провел так.

Мы выехали из Варшавы в четверг в шесть часов вечера. До Говорово мы ехали на поезде, потом шли, а младшие ребята ехали на телегах. В Вильгельмувке воспитатель расставил нас парами и усадил на лавки, чтобы мы всегда так сидели, и нам раздали ужин. После ужина воспитатель повел нас наверх, в спальню. Группы А и Б спят внизу, а группы В и Г спят на втором этаже; группа Д спит в разных спальнях, потому что спален только четыре. В каждой группе тридцать мальчиков. В спальне воспитатель показал каждому его кровать, и мне тоже, и я лег, а воспитатель ходил между рядами и говорил, чего нам нельзя делать и что если кто-то чем-то огорчен, то надо подойти к воспитателю и сказать. Потом я не мог уснуть, но уснул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На второй день я умылся, оделся, застелил постель, и мы пошли на веранду. Через несколько минут, когда все собрались, мы встали на колени перед алтарем, который на веранде, и прочитали молитву, а потом запели «Поутру на ранней зорьке». Потом дежурные раздали хлеб и молоко. После завтрака воспитатель поставил нас в пары и показывал границы колонии — а дальше нам ходить нельзя и играть тоже. После обеда мы пошли в лес, но девочек там не было, потому что от них далеко идти, и они побоялись, что будет дождь.

Потом мы играли в лапту, а после ужина я помыл ноги и, когда все уже лежали, воспитатель рассказал нам историю трех кроватей и кто на них спал раньше.

Вот моя попытка вести дневник.

Суббота

Сегодня мы были в купальне. Кто уже умеет плавать, тем потом можно будет купаться не в купальне, а рядом, чтобы плавать.

Дальше мы с Войдаком делали домики из песка и разводные мосты, но мальчики нам мешали и портили их, поэтому мы смотрели, как их делают другие.

После обеда я играл в шашки, но остальные начали кричать, чтобы мы шли к ним, потому что воспитатель запускает огромного бумажного змея. Господин воспитатель А. запустил его высоко, и он замечательно летел, так как был сильный ветер, а потом мы пускали в змея бумажные самолетики, но начался дождь, и воспитатель притянул змея вниз, чтобы холстина не промокла.

Потом на веранде был суд над мальчиком за что, что он мучил лягушку.

Воскресенье

Сегодня воскресенье. Алтарь был красиво убран, и лавки расставлены; пришла Зофьювка, и я увиделся с Хеленкой.

Потом приехал ксендз и провел службу, и девочки остались у нас на второй завтрак.

После обеда мы пошли в лес, а чай взяли с собой. Воспитатель рассказывал нам сказки, одну смешную, другую про принца, и я читал книгу.

После завтрака у нас было пение с господином воспитателем Б., и я выучил такую песню:

Дни весенние всё краше, солнце гонит прочь туман. Жаворонок, чудо наше, к нам летит из теплых стран. А за ним, по всем приметам, аист навестит наш дом, после — ласточка, а следом мы кукушку в роще ждем. Прилетай и ты скорей, наш любимец — соловей!

Потом купались, а после обеда я собирал ветки, и мы начали строить шалаш. Это мой первый в жизни шалаш, так что он получился не очень.

* * *

После завтрака было пение, а потом воспитатель пошел с нами в лес, и ставил отметки по поведению, и спрашивал нас, кому здесь хорошо, а кому плохо. Потом мы насобирали много веток и построили шалаш, и он вышел хорошо.

Потом мы снова были в лесу, и одна девочка, которую называют Капелька, красиво декламировала.

После полдника я играл в лапту и заработал два очка, а потом лег, чтобы отдохнуть, но уснул и спал так крепко, что даже не услышал трубу к ужину, но все-таки проснулся и успел.

* * *

На обед мы ели суп, кашу с мясом и хлеб, потом мне выдали лопату, и мы с Лигашевским обкапывали шалаш.

После дождя в лесу было много грибов, я собрал два белых гриба и три масленка, и в лесу потерялся один мальчик, но потом нашелся. А потом мы разговаривали о разных происшествиях.

Вчера я еще забыл написать, что нам показывали волшебные фокусы, и два гроша превратились в сорок грошей.

Так я провел вчерашний день.

Я выучил много красивых песен, вот одна:

Из листьев плот построю, подхватит нас вода — мы поплывем с тобою неведомо куда.