От мира сего - Юлий Крелин

— Перестань, Сергей. Бабка-то плохая.

— А мы все делаем. Ребята! Давление какое?

— Сто на сорок.

— Вот видишь! Если уж говорить честно, я действительно ерничаю, но это от смущения. Только ты никому ни-ни. Понимаешь, ничего у меня в голове не укладывается. Не понимаю, что у бабки может быть. Непонятен живот мне, а? И все-таки швы, по-моему, целы. Но тогда что?

— Я тоже ничего придумать не могу. Одно ясно мне — оперировать надо.

— Это понятно, но как-то надежнее идти в живот, когда знаешь, куда и на что. Ребята, давление?

— Сто десять на пятьдесят пять.

— Давайте осторожненько на стол переносить. Постойте! Люсь, ты с ней говорила об операции?

— Так… Гипотетически.

— Как же ты, милая? Пойдем поговорим. Сколько времени?

— Половина шестого.

— Не успеем до конференции. Как зовут ее?

— Зинаида Борисовна.

Подошли к постели.

— Зинаида Борисовна, придется вам еще одну небольшую операцию сделать. Собственно, и не операция даже, но делать надо.

— А что такое, доктор? Что у меня, доктор? Я не хочу, не вынесу. Что это болит у меня, доктор?

— Вот в том-то и дело, Зинаида Борисовна. У вас все хорошо, но одна ниточка соскочила, и кровь идет. Это бывает. Надо перевязать. Да это-то и за операцию считать нельзя.

— А подождать нельзя?

— Что вы! Сейчас это пустяк, а если ждать — целая операция будет.

— Да меня уж и так намучили. Всю искололи. Больно мне. — А это вы не беспокойтесь, Зинаида Борисовна. Вы уснете.

— Наркоз?!

— Нет, что вы. Мы укол сделаем только, и вы уснете, пока мы будем перевязывать. Минутное дело. И тут же проснетесь.

— Тогда ладно. Делайте. Вы лучше знаете. Вы наши спасители.

Люся подошла к сестре:

— Переносите на стол. И начинайте наркоз, пожалуйста. Сережа, откуда такая активность — и годы, и болезнь, и осложнение. Они ведь обычно — да, нет — и все. А, как ты думаешь?

— Не понимаю я, что у нее в животе. Ты представляешь, что он нам сделает, если там ничего нет. Хоть отступись. Но там есть — голову на отсечение дать готов.

— Слушай, ты прости меня, что я втравила тебя в это, но я не могу сама, понимаешь, ну никак не могу…

— Перестань, Люсь. Я не понимаю, ну совсем не понимаю, что в животе. Пойдем мыться.

Их два тазика стояли рядом, они же стали напротив друг друга, склонившись, опустив вытянутые руки в тазы. Головы в шапочках обращены тоже друг к другу. Если кто посмотрел бы, кто не понимает, — бодаются. Они мирно разговаривали.

— Сейчас посмотрим, что там. Ох-хо-хо, лапонька ты моя.

Ничего, не боись.

Закончив мыться, они с чуть приподнятыми руками двинулись в операционный зал.

Больная уже лежала на столе, руки были раскинуты в стороны и лежали привязанные на подставках, по обе стороны у каждой руки стояли сестры и студенты: с одной стороны укрепляли иглу в вене, с другой — в артерии, в ногах наготове со всеми инструментами стояла операционная сестра.

Оперировали они вчетвером. Кроме них, еще второй дежурный и студент. Быстро накрыли больную простынями, стали по своим местам, быстро сделан первый разрез. Сейчас поднимут занавес.

— Не тяни, ребята. Поехали. Не такая уж она и жирная.

— Так ведь рак.

— Конечно. Эй, наркоз! Если давление будет падать, скажите. Мы вас теребить не будем, но хорошо бы давление так и осталось на ста двадцати. Дайте обложиться, простыночки. Гноя нет.

— И выпота нет.

— Ну-ка заведи крючок.

— Оттянуть здесь?

— Да. — Сергей стал краток: что-то не то.

— Осторожно там, а то краем крючка культю заденем, порвать можем. — Люся вспомнила реакцию Начальника на подобные предупреждения и быстро мазнула по Сергею глазом.

— Ничего, Люсенька, не боись. За себя будем отвечать — не за других… Что же здесь… Все в порядке будет, Люсь… Кишки молчат, смотри. То ли как всегда после операции, то ли что-то… Черт! Осторожненько держи, парень, если у нас так будут крючки скакать — много лишнего шить придется. Вот, смотри, как их надо держать. Понял? Так и старайся… Люсь, кишки молчат. Какие-то они синеватые.

— Дай я тебе здесь приподниму. Посмотрим, что с пузырем.

— И культя, и пузырь — норма. Это кишки, Люсь… Опять! Милый, держи крепко! Замри. Ты ж мне мешаешь! Все время танцуешь руками своими… Не пульсируют сосуды брыжейки. Посмотри-ка ты.

— Да. А тут есть.

— Сколько часов прошло, как боли?

— Около трех.

— Время есть. Мало прошло. Давай искать тромбин. Уберем, а?

— Сначала найти надо.

— Девонька, подготовь нам турникеты, сосудистые зажимы и атравматические иглы — сосуды шить, наверное, придется. Ребята, подойдите ближе. Смотрите. Вам покажу, пока она готовит. И сам смотреть буду. Так что, извините, но внимайте спине моей. Смотрите. Здесь артерии кишечные не пульсируют. Здесь вот, видите, пульсируют. Значит, не проходит кровь в бассейн верхней брыжеечной артерии. Так? Случилось внезапно. Здесь эмбол. То есть кусочек тромба, кусочек свернувшейся крови откуда-то отлетел и застрял здесь. Откуда? Раз в артерию попал, артерию закупорил, значит, или из сердца, или из аорты. Может быть? Конечно. Больная очень старая. Склероз значительный. Это и по первой операции было видно — сосуды прямо с хрустом пересекались, — я помню, шеф еще на операции обратил внимание. На какой-нибудь склеротической бляшке в аорте или в сердце образовался тромб. Кусочек оторвался и попал в эту артерию. Прошло что-то около трех часов. Мы еще можем, если найдем, удалить этот сгусток, если он не прирос уже, что вряд ли — срок незначительный. Мы теоретически можем удалить тромб, зашить опять сосуд и восстановить тем самым кровообращение в этой части кишечника. Ясно? Только вот если найдем… Черт побери! Помоги, Люсенька, здесь тупфером. Понятно, ребята? Если что не ясно — более подробно после. Здесь, Люсь! А ты вытирай… Только не тогда, когда я копаюсь там. Хорошо, хорошо, ребята. Давай. Лапонька, ты все приготовила, что я просил?

— Все готово.

Сестра была в напряжении. Она понимала, что операция достаточно сложная, а на таких она стояла в первый раз. Еще хорошо, что Сергей Павлович оперирует, он хоть орать не будет.

— Люсенька, Люсь, осторожненько здесь тупфером! Вам, ребята, все понятно, для чего я вам говорил? Так сказать, чтобы вывести пятно с брюк, надо знать, что за пятно. Цивилизация наша на каждую пакость придумала свой пятновыводитель… Сюда крючок.

— Осторожненько здесь, Сереж.

— Да вижу. Осторожно ты, матушка, под руку говори. — Люся нарочно опять сказала «осторожно». Ей очень хотелось узнать, как на это будет реагировать Сергей. Люся думала, что вот и он неплохо оперирует, хотя, может, и не так красиво, — а не ругается, не кричит. А может, и прав шеф, что это спокойствие от равнодушия. Нет, Сергей все-таки хорошо оперирует.

— Вот! Люсь! Вот! Пощупайте! Все пощупайте! Очень удобно. Кажется, легко удалить будет. Посмотрели? Точно говорю? Во. И ты, парень, пощупай. Может, в следующий раз ты такую вещь лет через пятнадцать только встретишь. А вам, ребята, не могу дать пощупать. Он один за всех вас. А вы поверьте нам, что все так. Давай, лапонька, зажимы сосудистые… Сейчас удалять будем. Эй, реаниматоры-наркозники! как дела! Ничего она?

— Давление держит. Давайте.

— Черт, не повезло ей как. И без того старая, а тут еще эмбол, еще одна операция. Люсь, ты стала спокойнее? — не зря оперировали. Старая она только очень.

— Так ведь у старых это и бывает чаще.

— И ты права, матушка. Впрочем, еще и у порочных больных бывает, но и они тогда не легче старых. Ребята, «порочные больные» — выражение жаргонное, сиречь больной с пороком сердца. Забудьте его… Все! Внимание. Спокойно. Сейчас главное начинается…

Быстро ему удалось все сделать, и он уже весело начал зашивать рану, когда пришли из приемного отделения.

— Людмила Аркадьевна, вас в приемный вызывают. Тяжелую травму привезли.

— Иди, Люсь, иди. Мы сами зашьем и сами запишем.

Люся стала быстро размываться, сбрасывать перчатки, халат и, конечно, думать обо всем.

«Судя по тону, травма уж не настолько тяжелая. Сейчас пойду. Неужели он и вправду выключил телефон? Врут все. Не верю. Не будет он время так жалеть. Вранье. А никто и не говорил, собственно, этого. Хорошо Сергей оперировал. А ерничал он, интересно, отчего — от беспокойства или от равнодушия? И не орет. И учит. Что ж, можно и так. У кого как получается».

Люся убежала вниз, крикнув, что, если травма очень тяжелая, она второго тоже позовет туда.

— И пожалуйста. Полно студентов у нас. Справимся, а? Вы там, ребята, деятельности не прекращайте. Впрочем, кто не занят, тоже вниз валяйте. Да! Надо ввести коагулянты. Вы знаете, что это? Это препараты, препятствующие излишнему свертыванию крови. Сейчас надо опасаться тромба на месте сосудистой раны, на месте сосудистого шва. Ясно?

Студенты, сестры, дежурный «по больным» возятся с бабкой, а Сергей со вторым пошли размываться.