Другой Путь - Григорий Чхартишвили

Она сделала паузу, чтобы справиться с дыханием. Очень волновалась.

Аспирант смотрел на нее с удивлением.

– Вы что же, хотите стать пластическим хирургом? Но у нас этим, в сущности, никто не занимается. Не у кого учиться. Придется всё изобретать самой… Вот уж никогда бы не подумал, что вас волнуют подобные вещи. Интересный вы собеседник, пятикурсница Носик.

Мирра вздрогнула: она как раз тоже подумала, что ей еще никогда и ни с кем не было так интересно разговаривать.

– Слушай, – сказал она. – Что мы с тобой на «вы», будто дипломаты в Лиге Наций. Давай на «ты». Меня Миррой зовут.

– Антон.

Пожали руки. У него от ее сильных пальцев хрустнула кисть.

– Между прочим, Мирра, у меня дома есть хорошая немецкая брошюра по ринопластике. Я тут купил у вдовы одного земского врача целую медицинскую библиотеку. В книжечке есть подробное описание операции, которая тебя наверняка заинтересует. Раненому на фронте прострелили нос, и хирург сделал новый. Принести?

– Эх, я не знаю немецкого! – расстроилась она.

– Поехали ко мне. Я сегодня свободен как птица. И вообще праздную. Переведу с листа, а ты запишешь. Только я неблизко живу. На Пятницкой.

Мирра внутренне улыбнулась. Подумала: «Интеллигент-интеллигент, а насчет этого дела тоже не дурак. На брошюру по ринопластике меня еще никто не клеил. Ишь, психолог!»

– Ладно, поехали.

«Спать с ним, конечно, мы не будем, он совсем не в нашем вкусе, но операция по ринопластике – это здорово». Честно говоря, еще и просто хотелось побыть с Антоном Клобуковым подольше, поговорить об интересном. А когда начнет приставать, как-нибудь необидно тормознуть.

Тут, конечно, была проблема. Не с «тормознуть» (это-то Мирраделаланараз), а чтоб необидно. Однако ради хорошего человека можно постараться. Дорога до Пятницкой длинная, что-нибудь придумается.

На улице было холодно, ветер рассыпал по белой мостовой белую же поземку. У остановки пятнадцатого трамвая, как всегда в это время, выстроился длинный хвост – в аудиториях закончились занятия.

– На Пятницкую отсюда это как? – стала прикидывать Мирра. – До Садового, там пересесть на «бэшку» до Добрынинской и еще раз на тридцать третий? Всюду подожди, да еще втиснись. Ты, Антон, поди, не шибко умеешь впихиваться в трамвай?

Она с сомнением осмотрела его щуплую фигуру.

– Совсем не умею. – Он засмеялся. – Так и не отучился пропускать вперед дам. Искусство езды на московском трамвае оказалось мне недоступно. Пробовал – и всякий раз оставался на остановке. К тому же у меня идиосинкразия на толкучку. Только что ты был человек, отдельная вселенная, и вдруг превращаешься в бочечную селедку… Я решил транспортную проблему следующим образом.

Клобуков ловко, в два движения сложил из своих дощечек-палочек самокат.

– Вот. Собственная конструкция. Тут вся хитрость в колесиках. Зимой скользко, в остальное время года проблему создает булыжная мостовая. Поэтому – видишь, они у меня стальные, с шипами? – Показал. Мирра кивнула. – Это зимние, для льда и снега. А весной сменю на каучуковые, сверхупругие. Они американские, предназначены для больничных каталок. Получил целый запас в качестве гонорара за одну операцию. В общем, докатываю из дома до университета и обратно максимум за полчаса. А для вещей профессор привез мне из Мюнхена настоящий альпийский рюкзак. Отличная штука.

Он гордо продемонстрировал свой вещмешок, действительно удобный и красивый.

– Лихо, – одобрила Мирра. – Но вдвоем на самокате не получится. Придется все-таки штурмовать «пятнадцатый». Давай, интеллигенция. Пропускаешь даму вперед и не отстаешь.

Садиться в переполненные трамваи она умела расчудесно, толковища и ругань ее только бодрили.

Обернулась:

– Что застрял? Давай-давай. Видишь, подходит уже?

Но Антон смотрел не на трамвай.

– Гляди, вот удача!

По улице ехал новехонький автомобиль с круглой эмблемой на лаковой дверце. С прошлого года Моссовет начал закупать французские «рено» для индивидуальных поездок граждан по установленной таксе. Таксомоторов было мало, на них оглядывались. Минимальная поездка стоила три пятьдесят. Кто может себе такое позволить кроме жирных нэпманов и киноактеров?

– Ты что? Знаешь, сколько они дерут?

– Знаю.

Полоумный ассистент выскочил на проезжую часть, замахал рукой, и авто остановилось.

Вот павлин, хвост распустил. Хочет впечатление произвести. Как будто дурочку клеит.

Мирра заколебалась, садиться или нет. Буржуазные излишества, к числу которых несомненно относилась поездка на личном автотранспорте, она осуждала. Особенно противным показалось, что шофер сидел за стеклянной перегородкой. Ишь, отгородились от рабочего человека. Но было жутко любопытно. Она никогда еще не каталась на таксомоторе, а машина так соблазнительно сверкала хромом, так вкусно пахла резиной и бензином.

Сесть села, однако свое осуждение выразила:

– Был ты, Клобуков, конармеец, а стал перерожденец, про которых в газетах пишут. Любитель шикарной жизни.

– Шикарной? Нет. Удобной – да, – ответил он, блаженно потянувшись и закидывая ногу на ногу.

Мирра из принципа сидела прямо, не касаясь мягкой спинки.

– В условиях социалистического строительства мало кто может себе позволить удобства, а значит удобства – это шик.

«Рено» тронулся с места, и пришлось-таки откинуться назад.

– Погоди, разве закон социализма не гласит: от каждого по способностям, каждому по труду? Я работаю на совесть, мои способности хорошо оплачиваются. Деньги я использую для того, для чего они и существуют: экономлю время и нервы там, где их тратить жалко. Не стою в очередях, не давлюсь в трамвае.

– Частная медицина – позорное явление! Брать деньги за операции и вообще за лечение для советского врача стыдно! Это Логинов тебя развратил. Тоже еще барин, на персональном автомобиле с шофером ездит!

Антон пожал плечами:

– Машину профессору выделил кремлевский Лечсанупр как ценному специалисту, который пользует членов правительства. Основная часть операций у Логинова бесплатные. Платные – только в сверхурочное время, в качестве так называемой допнагрузки. Причем платные обычно проще бесплатных – для обеспеченных людей, которым хочется, чтобы аппендикс или грыжу им вырезал светило хирургии. За это и раскошеливаются. Ну и что? Многие медики подрабатывают– и врачи, и аспиранты, и студенты. Это нормально. Просто оплата разная, в зависимости от квалификации. Мне как анестезисту Клавдий Петрович платит от двадцати до тридцати рублей, в зависимости от сложности операции.

Возразить на это было нечего. Мирра и сама в прошлом году отлично поработала по вечерам в амбулатории завода «Электросвет», подменяла тамошнюю врачиху на время декретного отпуска. Получала по два восемьдесят за смену и считала, что это большая удача. Ни фига себе, тридцать рублей за операцию!

Впечатленная, отвернулась и стала смотреть в окно, на стремительно проносящийся мимо город.

Ехали по Зубовскому бульвару, середина которого была засажена чахлыми московскими топольками, а по краям стояли двухэтажные дощатые дома, пыхтели белым дымом из труб. Проскочили Крымскую площадь, накрытую паутиной электропроводов – здесь пересекалось несколько трамвайных маршрутов. Прогрохотали по решетчатому мосту, украшенному большим портретом в траурных лентах (эх, уже два года без Ильича…).

Крымский вал на той стороне реки выглядел почти по-деревенски: дома низенькие, с глухими заборами, на дороге в основном гужевые извозчики – недалеко дровяной рынок.

А там уж был и поворот на Пятницкую, минут за десять домчали. Что сказать? Удобно, конечно. Но что будет, если все москвичи станут раскатывать на персональных авто?

Больше на таксомоторах ездить не стану, решила Мирра. Не по-коммунистически это.

– Вон там я живу. – Захлопнув дверцу, Антон показал на кривоватый особнячок с мансардой, прятавшийся за сугробами в глубине обычного замоскворецкого дворика. – Не Трианон, конечно, но в условиях жилищного кризиса очень даже ничего. Я прочитал в газете, что после войны население Москвы выросло вдвое. А нового жилья почти не строят.

– Ничего, построим. Дай срок.

Мирра огляделась. Штабель дров, белье на веревках, куча мусора, сбоку, в окружении желтых пятен, сортир, от него за двадцать метров несет. Дом как дом. Пол-Москвы так живет.

– До революции дом принадлежал купцу второй гильдии, из небогатых. Его степенство жил тут с семейством и прислугой. А сейчас восемь семей в полуподвале, восемь на первом этаже, четыре в мансарде, плюс я на чердаке. Душ семьдесят, я думаю.

– Водопровода нет, канализации нет, электричества нет, газа тем более, – констатировала Мирра. – Я одного не пойму. Раз ты такой любитель удобств, почему не поселишься в преподавательско-аспирантском общежитии? Вашего брата селят по двое в большой комнате, каждому положен свой стол с лампой. Неужто твой Логинов тебя не пристроил бы?