Нет, не призраки! - Александр Владимирович Ковальчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пока нет.
— Давайте по радиосвязи сообщим туда, на «Шпрее», чтобы сегодня, допустим, к десяти часам выслали офицера для встречи инспектора.
«Ну что ж, — размышлял Пушкарь, — могут клюнуть…»
— Не уверен?! — Сорокин вскинул крутую черную бровь. — Дерзость — это уже половина победы!
Не обижайся, — Пушкарь озабоченно смотрел в небо. — Речь тебя не подведет. С точки зрения вермахтовских правил и понятий — тоже все нормально. А что, если радисты на «Шпрее» различают по голосу всех, сидящих на «Рейне»? К тому же инспектор может прибыть с усиленной охраной.
— В любом случае мы ничего не теряем, — возразил Сорокин. — Если неувязка, в лес — и на восток.
— Добро, — Пушкарь ударил пилоткой по ладони. — Где, по-твоему, следует назначить место встречи, чтобы сподручнее было схватить?..
— На западной опушке леса, у развилки дорог…
— Не мешало бы еще разок все взвесить, обдумать… — Пушкарь помолчал и добавил: — Впрочем, пусть Горяев развернет рацию.
* * *
Своей давней привычке — после утреннего кофе совершать небольшую прогулку — генерал-майор Фруге не изменял даже во время жарких боев. Теперь, когда линия фронта на время стабилизировалась, а наступление русских, как полагал Фруге, застопорилось, не было никакого резона сразу же после завтрака корпеть в душном штабе. Да еще в таком дыму, где не только топор, а тягач артиллерийский повис бы…
Среди генералов группы армий «Центр» Фруге по праву считали лучшим знатоком и любителем ботаники. После войны он мечтал поселиться в округе Эрфурт, на берегах реки Хельме, чтобы разводить и выращивать там, в Золотой Равнипе, на «Гольдене Ауэ» чудо-лимонник, доселе росший разве что только на Дальнем Востоке, и еще женыпепь. Ничего не скажешь: интересное и полезное занятие, а главное — можно неплохо на этом заработать…
В кустах бересклета Фруге заметил толстый, похожий на коричневый палец, росток сосны, усеяппый нежно-зелеными иглами. Постепенно корочка ростка посветлеет, цвет ее станет напоминать цвет липового меда, иголочки выпрямятся, и вот уже вместо одного светло-желтого пальца — целая пятерня…
Фруге с наслаждением вдохнул терпковатый запах весенней листвы и быстро зашагал к дому. У крыльца к нему подбежал синеглазый, исполнительный гауптман Ширвиндт — офицер из оперативного отдела.
— Герр генерал! В семь часов двадцать минут получена радиограмма. «Рейн» сообщил, что генерал-инспектор Блик намерен в первую очередь посетить именно нашу дивизию и потому просит встретить его на развилке дорог, у опушки леса Башмак.
— Встретим как подобает. Прикажите гауптману Boxy от моего имени. Пусть возьмет с собой автоматчика и выезжает на любой автомашине. Много людей брать не советую: инспектора и без того хорошо охраняют…
— Яволь, герр генерал.
* * *
У развилки «оппель-адмирал» мягко затормозил. Из машины выскочил шустрый обер-ефрейтор, поправил автомат и отворил переднюю дверцу. Гауптман Box ступил на шоссе, расправил полы отлично сшитого мундира, достал сигарету.
Обер-ефрейтор услужливо щелкнул зажигалкой.
— Превосходная вещичка, — заметил гауптман и глянул на часы. — В нашем распоряжении еще девять минут. Пойдемте, Штрекке, погуляем в лесу. Вы ведь тоже из Тюрингии?
— Яволь, герр гауптмаи. Однако… Тут могут быть партизаны! — с опаской выпалил Штрекке.
— Какие партизаны? — Box презрительно покосился на солдата. — Ведь это последние километры украинской территории, точнее, бывшая советско-польская граница. Здесь стык между украинскими и польскими партизанами. А стык, Штрекке, самое безопасное место. У русских Иван всегда кивает на Петра…
На всякий случай гауптман расстегнул кобуру, перескочил через кювет и вошел в лес. Штрекке неохотно поплелся за ним.
В глубине леса черный дрозд трижды меланхолически спросил: «За-а-а-чем жить?» По-видимому, ни гауптман, ни ефрейтор не знали, что эта птица кричит лишь тогда, когда поблизости есть люди. А возможно, сочли, что птицу встревожило их появление…
Шофер вылез из машины, поднял капот. Вероятно, ему понадобился какой-то инструмент, потому что немец открыл багажник, достал пластмассовую коробку с ключами. Из орешника донеслось едва различимое шуршание, треснула сломанная ветка. Шум сразу же утих, и водитель опять беспечно склонился над мотором. Исправив неполадку, он глянул на часы: до десяти оставалось двадцать четыре секунды. Вот-вот появится инспекторская машина. Где же гауптман и автоматчик? Шофер тронул клаксон. Вдали трижды откликнулось слабеющее эхо. Прислушался — тишина. Он засигналил громче, но из лесу никто не появлялся. Ничего не понимая, водитель глянул направо, налево — вдоль шоссе. Со стороны Баранува показалась легковая машина. Шофер побежал навстречу, размахивая руками и крича. Открытый черный «хорьх» командира 31-го пехотного корпуса даже не остановился. Шофером овладела полная растерянность. Он вернулся к «оппель-адмиралу», сигналил еще и еще, а эхо волнами катилось по лесу и замирало вдали. Зная крутой нрав генерала Фруге, возвращаться в дивизию без гауптмана и автоматчика водитель не решался. А здесь оставаться — боязно…
* * *
Метров четыреста связанных по рукам и ногам немцев тащилп на себе. Двигались быстро, бесшумно. Замыкавший группу Сорокин следил, чтобы не осталось никаких следов: примятая трава, незаметно оторвавшаяся пуговица, оставленный на сучке кусочек материи, окурок, вдавленные или сдвинутые с места камешки могли выдать всю группу.
На крохотной полянке, окруженной зарослями папоротника, сделали минутный привал.
— Напрасно шофера не убрали! — сожалел Пушкарь. — В лес искать однополчан он, конечно, не пойдет… Побоится… Но в штабе тревогу поднимет, дай боже!
— А по-моему, все обошлось как по заказу. Фрицы сами в лес пришли. Скрутили их без стрельбы. К чему фейерверк? Я вот сейчас пару слов гауптману скажу… Чтоб не шумел… — Сорокин шагнул к пленным, опустился на корточки возле офицера и произнес по-немецки: — Герр гауптман, вы отлично понимаете, что в такой обстановке вражеских «языков» уничтожают. Короче говоря, ваша жизнь — в ваших руках. Залог — благоразумие и правдивость. Ноги вам развяжут. Идите быстро и — ни звука. Понятно?
В глазах гауптмапа злость сменилась страхом, страх — надеждой.
Пленных развязали, помогли им подняться, и вся группа двинулась на восток.
Разведчики не могли знать, что штаб дивизии, названный кодом «Шпрее», в 12.00 связался с «Рейном» и сообщил: генерал-инспектор Блик до сих пор не появлялся, а офицер и автоматчик, высланные встретить его, исчезли. Выяснилось, что сегодня инспектор и не собирался приезжать в дивизию. Разъяренный генерал Фруге велел арестовать дежурного офицера-связиста и немедленно поднять по тревоге роту автоматчиков с овчарками.
…День клонился к вечеру, когда разведчики сразу с трех сторон услышали отдаленный собачий лай.
— Псов пустили, гады! Хорошо, что болота начинаются. На карте они обозначены непроходимыми. Но лесник говорил, что есть потайная тропка. У двух сухих осин берет
