Загадка крещения Руси - Игорь Фроянов

Конечно, рассказ Владимировых послов, внесенный в «Повести временных лет», — продукт творчества позднего летописца. Но нельзя отрицать сам поиск новой религии, непосредственные наблюдения и впечатления русских людей, возникавшие при соприкосновении с той или иной верой. Нет ничего странного, а тем более противоестественного в том, что Владимир обращал внимание именно на внешнюю, обрядовую сторону при выборе религии. Это вполне соответствовало стилю языческого мышления, придающего большое значение внешнему эффекту.

Выслушав доводы бояр о предпочтительности христианства греков, Владимир якобы спросил: «Где примем крещение?» Бояре отвечали: «Где тебе любо». Казалось бы, теперь летописец должен был повествовать о крещении князя и его приближенных, но он заводит разговор о походе Владимира на Корсунь, византийский город в Крыму, и о крещении как следствии этого похода, причем мотивировка княжеского крещения оказалась уже другая, сугубо личная.

Выдающийся исследователь истории русского летописания академик А. А. Шахматов убедительно доказал, что известия о корсунском походе князя Владимира — позднейшая вставка, разорвавшая первоначальный летописный текст. По мнению А. А. Шахматова, в древнейшем «Киевском летописном своде», написанном ранее «Повести временных лет», за рассказом о проповеди «грека-философа» следовал «не дошедший до нас рассказ о крещении Владимира в Киеве». Эта вставка выдает определенную церковно-политическую тенденциозность позднего летописца — стремление приписать инициативу крещения русских не Владимиру, а грекам. Древнерусский летописец — это не пушкинский Пимен, «добру и злу внимавший равнодушно». Как превосходно показал А. А. Шахматов, рукой древнего летописца водили политические страсти и мирские интересы.

Наделяя греков активностью в деле «крещения Руси», летописец отдавал дань византийской концепции учреждения христианства в древнерусском обществе. Это легко обнаруживается при сравнении корсунской легенды с греческими источниками, в частности с известиями византийского писателя Яхьи Антиохийского о событиях 986–989 годов.

В конце 986 года командующий азиатской армией Византии Варда Склир поднял мятеж против императора Василия II. Император направил для подавления восстания Фоку, бывшего до того в опале и заточении в монастыре на острове Хиосе. Победив Склира в сентябре 987 года, Фока сам провозгласил себя императором и двинулся с войском на Константинополь. К исходу 987 года он был уже перед Хризополем; крепостью на Малоазийском берегу, расположенной напротив Константинополя. Положение Василия становилось чрезвычайно опасным. И тогда он посылает «к царю руссов, а они враги его, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении; и согласился тот на это. И заключили они между собой договор о свойстве и женитьбе царя русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтоб он крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, а те окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов и соединились с войсками греков, какие были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушею к Хризополю. И победили они Фоку».

Итак, условием женитьбы Владимира на византийской царевне император поставил крещение князя вместе со всем народом.

Получалось так, что у русских и помыслов не было о принятии христианства и только брачные обстоятельства, связанные с Владимиром, вынудили их креститься. При подобном ракурсе событий заслуга обращения русских в христианство всецело принадлежит грекам.

В аналогичном кругу понятий находится и летописец со своей корсунской легендой, которая, кстати заметить, южного, греческом происхождения. Это доказано исследователями.

Согласно летописной версии, Владимир, взяв после длительной и упорной осады Корсунь, отправил посла к императору Василию II и его брату-соправителю Константину VIII со следующие заявлением: «Вот взял уже ваш город славный. Слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу». Услышав это, порфирородные братья впали в уныние и послали к Владимиру своих людей сказать: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников, если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем сестру выдать за тебя». Владимир дал согласие, но медлил. Тогда снова появились греки и от лица царьградских властителей говорили: «Крестись, и тогда пошлем сестру свою к тебе». Следовательно, в летописном повествовании, как и в рассказе Яхьи Антиохийского, Владимира побуждают креститься греки, а русские как бы уступают их настоянию. Но далее началось такое, чего «льстивые» (хитрые) греки не предугадали: царевну доставили в Корсунь, а Владимир не спешил креститься. Неизвестно, сколько бы времени это продолжалось, если бы князь вдруг не «разболеся очима», да так, что перестал видеть. Владимир страшно переживал «и не знал, что делать. И послала к нему царица сказать: «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не избудешь недуга своего». Услышав это, Владимир сказал: «Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский». И повелел крестить себя. Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тотчас же прозрел Владимир. Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил бога: «Теперь узнал я истинного бога». Многие из дружинников, «увидев это, крестились»{23}. Так совершенно неожиданно летописец выдвигает другую причину крещения русского князя, не связывая ее с женитьбой на греческой царевне. И в ней отчетливо видна языческая подкладка.

Язычник ждет от своих богов помощи, непосредственной пользы и жизненных благ. Именно с этой утилитарной, языческой в своей основе, точки зрения Владимир познает, по летописи, величие христианского бога. Подобный подход в рассказе летописца о корсунском походе киевского князя не единственный. Еще в период осады Корсуня, когда забрезжила надежда взять город, Владимир будто бы воскликнул: «Если сбудется это, — крещусь!» Перед нами чисто языческая манера обращения к богу: «Даю тебе, чтобы и ты мне дал, но не на «том свете», а на земле, и не когда-нибудь, а сейчас».

Как можно убедиться, в корсунской легенде фигурируют три мотивировки крещения Владимира: женитьба на византийской царевне Анне, взятие Корсуня, исцеление от тяжелой болезни. Первая из них, будучи греческого происхождения, имеет определенную идейную направленность: выставить греков в качестве инициаторов «крещения Руси». Вторая и третья являются отголосками языческого мышления русичей и близки к фольклору. Но все они характеризуют крещение Владимира как его личное, частное дело, не обусловленное общественными потребностями. Аналогичным образом трактуется летописцем и крещение дружинников Владимира, пораженных свершившимся чудом исцеления князя: «Многие из дружинников, увидев это, крестились». Многие, но не все!

Летописный рассказ 988 года о походе Владимира на Корсунь, сбивчивый, содержащий различные мотивировки его крещения, пронизанный греческими церковно-политическими настроениями века и отмеченный языческим мироощущением, скорее затемняет, чем проясняет факты, связанные с учреждением христианства на Руси. Существует более надежный и вразумительный источник — отрывок летописной записи, попавший в древнейщую редакцию Жития Владимира. Там о князе говорится: «На другое лето к порогом ходи по крещении; на третье лето взят Корсунь; на четвертое лето церковь камену святые Богородици [Десятинную] заложи; пятое лето Переяслав заложи, на девятое лето блаженный кн. Владимир, христолюбивый, церкви святые Богородици вдаде десятину от имения своего». Из Жития узнаем, что «по святом крещении поживе блаженной князь Владимир 28 лет». Владимир умер в 1015 году. Стало быть, согласно Житию, крещение князя произошло в 987 году. Заслуживают пристального внимания и другие хронологические указатели Жития. Последовавшие после крещения взятие Корсуня «на третье лето», закладка Десятинной церкви «на четвертое лето», учреждение церковной десятины «на девятое лето» ведут к 986 году, если учесть, что, по летописи, первое событие произошло в 988 году, второе — в 989 году, а третье — в 996 год.

Крещение Владимира к 986 году относит и арабский автор Ибн-аль-Атира.

На основании отечественных и зарубежных источников можно реконструировать следующую, конечно же, гипотетическую, картину. В 986 или 987 году князь Владимир принял крещение. К Владимиру-христианину за военной помощью обращается византийский император Василий II, положение которого близко к критическому вследствие мятежа Варды Фоки. Князь Владимир в обмен на услугу потребовал выдачи за него сестры императора царевны Анны. Василий согласился. Чтобы понять цену этой уступки, необходимо вспомнить, что незадолго перед тем было отказано императору Оттону Великому, сватавшему за сына дочь императора Романа II: «Неслыханная вещь, чтобы порфирородная, то есть дочь рожденного в пурпуре, рожденная в пурпуре, вступала в брак с варваром». Корпус русских воинов прибыл в Константинополь и совместно с войсками, верными императору Василию разгромил Фоку. Избавившись от опасности, Василий медлил с выдачей невесты. Тогда киевский князь захватил Корсунь и этим вынудил греков исполнить обещанное.