Чужие крылья III - Роман Юров

Биплан выпал слишком близко и вновь атаковать его никак не получалось. Он уже дал команду Кольке добивать подранка, чтобы не ушел, но немец упал сам. Как летел с креном, так и воткнулся в землю, без всякого пожара, оставив груду обломков с торчащим вертикально, украшенным белым крестом, крылом.

Радость от очередной победы быстро улетучилась на обратном пути. Потрусил мелкий дождь. Капли размазывались по фонарю, убирая и без того неважную видимость, облака почти полностью прижались к земле и лететь приходилось буквально на ощупь. После долгих мытарств, Виктор наконец нашел "свою" лесопосадку, но аэродрома все не было. Наконец, углядел где-то вдалеке искры сигнальных ракет и только тогда, наведенный по радио вышел к посадочному "Т". Ему этот полет и посадка обошлись очень дорого, что уж говорить про Рябченко, который в подобной переделке оказался впервые…

Виктор оставил парашют и реглан, вылез из кабины, потянулся, разминаясь и только полез за папиросой, как у самолета, взвизгнув тормозами остановился новенький "виллис". Из машины довольно ловко выпрыгнул моложавый рослый генерал в темно-синем приталенном кителе и насмешливо уставился на Виктора. Пока Саблин вспоминал, что именно нужно делать, как рядом, затормозил "виллис" комдива и оттуда буквально посыпался народ. Судя по тому, что за рулем второго "виллиса" сидел сам комдив, Виктор решил, что этот генерал видимо очень большая шишка.

— Товарищ генерал-лейтенант, — так и не подкуренная папироса улетела в траву и Виктор, вытягивая ногу и пытаясь чеканить шаг по траве, принялся рапортовать, — задание по прикрытию наших войск выполнено. В ходе боя мной и ведомым уничтожено два вражеских штурмовика типа Хеншель-123. Исполняющий обязанности командира эскадрильи – лейтенант Саблин!

— Во как! — усмехнулся генерал, протягивая руку. — Ну что же, поздравляю! — пожатие у него оказалось неожиданно сильным. — А чего так долго аэродром искал?

— Дождь и низкая облачность. Ориентиров тут поблизости никаких, только эта посадка. А она длинная.

— Ясно, — снова усмехнулся генерал. — Давно воюешь? — за спиной генерала уже успела собраться свита. И там же, на периферии, жались комдив и Шубин. — Твои? — спросил он, считая звезды на фюзеляже "Яка".

— С осени сорок первого! — генерал Виктору чем-то понравился. — За это время сбил шестнадцать самолетов лично и два в группе. И сегодня еще одного.

— Во как, — снова сказал генерал и, скользнув взглядом по груди Виктора, удивился. — Почему этот летчик так скудно отмечен? — спросил он, ни к кому не обращаясь.

Виктор увидел, как комдив ткнул Шубина кулаком в бок. Комполка выступил вперед.

— С апреля, тута, трижды подписывал на товарища Саблина наградные. Однако до сих пор ничего не приходило.

— Разберитесь, — коротко бросил генерал, и высокий рослый майор что-то зачиркал в блокноте.

Вскоре высокое начальство стремительно убыло, оставив на аэродроме нервозность и запоздалый переполох. Потом Шубин увел комдива в свою землянку отпаивать то ли чаем, то ли чем покрепче и равномерная полковая жизнь вновь потекла в привычном русле…

А через день начался ад. К этому времени наши армии сумели вклиниться во вражескую оборону на двадцать километров и по всему периметру этого, обильно политого кровью прорыва, снова завязались тяжелые бои. Земля скрылась за дымом и разрывами, содрогнулась под гусеницами сотен вражеских танков. Небо потемнело от смога, почернело от вражеской авиации. Наши позиции одновременно атаковали до сотни немецких самолетов, и четверкам и восьмеркам советских истребительных патрулей оказалось не под силу справиться с такой ордой. Резко активизировались вражеские асы. Летая парами, они атаковали, смело, а иногда даже нагло, нанося сильные неожиданные удары. Снова появились потери.

В утреннем бою сильно потрепали вторую эскадрилью, сбили Битмана, истребитель Гаджиева издырявили так, что он еле дотянул до аэродрома. Потом дралась первая эскадрилья – получил ранение лейтенант Бессекирный. Первый вылет третьей эскадрильи обошелся без потерь, хотя драка с "мессерами" случилась знатная. При этом отличился Ильин, подловивший одного фрица на выходе из пикирования. Во втором вылете, Виктор был в этом уверен, снова будет тяжелый бой…

— Дед, срочно к Степановке, там до тридцати Ю-87 и десяти Ме-109, — связистка из станции наведения наплевала на все пароли, — высота тысяча пятьсот.

— Группа, разворот вправо на девяносто. Смотрим, — у Виктора внизу живота появился противный холодный комок. Имеющихся под его командованием шести истребителей было явно мало для разгона такой банды.

Он увидел кружащуюся в сером от дыма и пыли небе карусель "юнкерсов". Периодически один из бомбардировщиков пикировал к земле и там расцветал очередной куст разрыва, и самолет вновь устремлялся вверх. К карусели подходила еще одна девятка бомбардировщиков, выше, словно голодные акулы, рыскали четверки "мессершмиттов".

— Атакуем! — он мысленно перекрестился и повел группу в атаку на "лаптежников" прямо в лоб. — Двадцать второй, лезь вверх, будешь нам хвосты чистить.

Силуэты "юнкерсов" росли в прицеле. Виктор обстрелял один из них, увидел, как трасса уткнулась в расписанный разноцветными пятнами фюзеляж бомбардировщика. Обернувшись, увидел, как приотставший ведомый, длинной очередью добивает противника. Дальше думать стало некогда. Они проскочили "лаптежников" и тут же пошли в боевой разворот.

— Дед, дед, — в эфире раздался взволнованный голос Ларина, — за вами "мессера" тянут. Атакую.

В глазах потемнело от перегрузки, но Виктор увидел, как, на фоне солнца, мелькнули силуэты пары "Яков". Сопровождавшие бомбардировщиков "мессера" проморгали атаку саблинской четверки и теперь, с набором высоты, разворачивались, заходя Виктору в хвост. Атакованные сверху парой Ларина они смешались, и этим надо было срочно пользоваться.

— Разворот! Атакуем "мессеров"! Двадцать второй, не зевай. Атаковал и снова вверх. После атаки курс сто двадцать, — Виктор торопился, бой ни в коем случае нельзя было затягивать.

"Мессера", не ожидавшие такого поворота событий рванули к земле, уходя пикированием. Ниже под крылом пронеслась группа "юнкерсов", сквозь серую дымку на светлом фоне выгоревшей травы проступило клубящееся ярко-оранжевое пламя, скрывающееся в черных клубах дыма, видимо один из бомбардировщиков все-таки упал. Откуда-то сверху появилась еще одна четверка вражеских истребителей, нацелилась на пару Ильина.

— Двадцатый, на вас сверху заходят. Двадцать второй, отбей! Двадцатый, не молчи. — Виктор довернул свой "Як", заходя "мессерам" наперерез. Увидел, как Ильин заложил вираж, уклоняясь от атаки, как Никифоров почему-то замешкался, и вражеская очередь хлестнула по его "Яку".

"Мессера" сразу же потянули вверх, но попали под Ларина. В этот раз Вячеслав не промахнулся, и один из противников задымил продырявленным мотором. Потом слева появилась еще пара врагов, пришлось отражать новую атаку уже на одинокого Ильина. Потом "мессера" насели на Ларина, но тут уже помог Ильин. Потом, как-то внезапно, все кончилось. "Мессера" куда-то пропали, бомбардировщики тоже, в небе осталась только пятерка "Яков".

— Дед, хорошая работа, — снова вылезла в эфир "Ольха". Подтверждаю падение трех самолетов.

"Трех, — подумал Виктор, — видимо третьим и был Никифоров". Бой был хоть и недолгий, но сильно вымотал. Хотелось поскорее закончить патрулирование и вернуться на аэродром. Постоять под душем, выпить холодного компота. Вместо компота на горизонте замаячило звено "мессеров". Впереди ожидалась новая драка…

Наконец родной аэродром. Мотор выключен и слышно шипение воздуха в пневмосистеме, как потрескивает натрудившийся самолет. Рукавом гимнастерки – до кармана под лямками парашюта не дотянуться, – он вытер со лба пот и стал неторопливо расстегивать карабины парашюта. Палыч уже забрался на крыло и озабоченно всматривался сквозь стекло фонаря.

— Пощипали? — голос техника звучал встревоженно.

— Никифорова сбили, — Виктор не чувствовал ничего кроме усталости, — мы их, они нас…

Летчики собирались у самолета комэска. Рябченко распирало от радости, видимо перед глазами все еще стоял горящий "юнкерс". Ильин хмурился и кусал губы.

— Что с Никифоровым, — Виктор решил, что этот вопрос наиболее важный. — Лейтенант Ильин, что с вашим ведомым? Почему я вас в бою не слышал?

— Вроде жив, — в глазах Ильина плескалась тоска, — я видел, как он на вынужденную садился. А радио… сейчас из кабины вылез, а у меня антенна отстрелена. Когда бомбардировщиков атаковали, в меня несколько раз попали. Видимо тогда…

— Главное, что жив, — у Виктора немного отлегло от сердца. — Я сейчас на доклад, а вы пишите рапорта. Потом бой разберем. Ошибок много…