Салон "Желание" - Людмила Бояджиева

Ощутив дрожь в коленках, она крепче оперлась на руку своего спутника. Некий чрезвычайно энергичный господин, ринулся к ним, распахивая на ходу объятия. Узнав Александру, Карлсон опешил, круглое лицо отразило растерянность и крайнее изумление. Он сразу же сообразил, откуда взялось ее платье и уже раскрыл рот, что бы выразить свои чувства, но, столкнувшись взглядом с бизнесменом, запнулся и с преувеличенным радушием воскликнул:

— Очень, очень приятно! Рад, что решили присоединиться к нам. Как раз один столик свободен, — Карл Леопольдович обратился к выжидающему в стороне метрдотелю: — Проводите, милейший, наших гостей за стол номер один. — И тут же заторопился: — Извините, друзья, меня ждут коллеги и организационные вопросы. Это такая головная боль — итальянцы в России. Вы ж сами понимаете.

Они прошли к столику, расположенному у самого помоста.

— А ты на хорошем счету у босса. Кажется, это лучшие места, — Шурик отодвинул кресло, предлагая Саше сесть.

Она рассмеялась, жестом прирожденной леди приподнимая шуршащий подол:

— Это «правительственная ложа», как я понимаю. Ждали миланского шефа — Сиентино с бойфрендом. Но тот предпочел веселиться на приеме у мэра. Место пустовало. А тут подвернулась я, и совершенно, как говорят, на халяву, получила ужин на две персоны.

— Что мы закажем? — Шурик передал ей карту из рук ожидавшего официанта.

— Все равно. Я не ела с утра.

— Тогда неси нам вкусненького и побольше. На твое усмотрение. Главное, побыстрее, — распорядился бизнесмен.

Вскоре появилась тележка и мудрено украшенные блюда перекочевали на их столик.

— Уффф… — Шурик окинул яства хищным взором. — Выглядит многообещающе. Накидываемся!

Саша осторожно огляделась и застыла, встретившись взглядом с Игорем. Буртаев оказался совсем рядом, за столиком сотрудников Салона. Карлсон занимал место рядом с Ниной Тимофеевной, одетой в сиреневые шифоны. Галлея пригласила своего весьма солидного поклонника. А финансовый директор сидел рядом с Сабиной — яркой и оживленной, как кинозвезда на презентации полученного «Оскара». Рядом с креслом Сабины на бронзовой подставке стояла ваза с целой охапкой бледных орхидей. Можно не сомневаться — букет от Буртаева и означает торжество помолвки. Он сделал ей предложение! Виски Александры противно сжало и подступила к горлу тошнота.

— Что стряслось, детка? — тронул ее за руку Шурик.

— Фу… — она понизила голос. — Вон за тем столиком мои коллеги.

— И злодей среди них? Тот мордастый, что прижимается к декольтированной секси–блонд в алом наряде?

— Пожалуйста, не оборачивайся, — Саша развернула программу вечера, ждавшую гостей на столике. — Сейчас кончится перерыв и покажут высший класс — коллекцию Милуччи. Автора вот этого моего платья.

— Так он в самом деле — величина? — Шурик критически оглядел свою даму. — Симпатичная тряпочка. Но я не слышал про такого.

— Я тоже, честно говоря, только сейчас столкнулась… Модой ведь занимаюсь с утра. До этого эпохой Возрождения. Точнее — эстетикой Ботичелли. Ну, в двух словах — утверждение идеала раскрепощенной творческой личности, обращение к человеку, как высшему началу бытия…

Александра говорила и говорила не хуже умнейшего преподавателя Соболева, стараясь заглушить волнение и частые удары сердца, казалось, раздававшиеся на весь зал. И пальцы дрожали. Боже! Это же в самом деле не сон! Она на банкете фирмы в витринном платье, на пару с неким темным типом сидит за столиком номер один! Что же будет? Что будет?

— Вообще, разговор об эстетике Возрождения надо начинать вот с чего… — она запнулась, посмотрев на своего кавалера. Тот с удовольствием пробовал закуски, мало интересуясь поднятой ею темой.

— Прости, увлеклась.

— Ничего, мне не мешает… А это раскрепощение творческой личности, значит, у твоего… как его там — Мирчучи, наблюдается?

— И утверждение идеала! Вечного идеала гармонии, радости как у Ботичелли. В том–то и дело! Я сегодня его коллекцию в журнале увидела — ахнула: ну прямо по моей теме! Человек, как высшее начало бытия…

Продолжая жевать, Шурик откинулся на спинку стула:

— Уфф, хорошо! Для начала, червячка заморил. А шампанское заждалось. — Он достал из ведерка бутылку. — Ну, что, начнем провожать отгулявший год?

— Пора бы, — Саша взяла бокал

— Ты бы перекусила хоть что–нибудь. У меня назрел тост… — Шурик задумался, поглаживая подбородок и пристально глядя на Сашу.

Но высказаться бизнесмену не дали. Заметив, что Саша и ее кавалер наполняют бокалы, к ним поспешил Игорь с собственным бокалом в руке.

— Добрый вечер, друзья. Позвольте присоединиться к тосту? Год завершается замечательным событием — колдовское «Желание» готово распахнуть свои двери! — сияя выпалил он.

— Это Александр, бизнесмен, мой знакомый, — представила мужчин Саша. — Игорь Буртаев — главный экономист фирмы.

— Рад познакомиться… — с некоторой растерянностью заверил Игорь — Хочу пожелать всем счастливого Нового года и творческих успехов.

Под тяжелым взглядом Шурика он заторопился, скомкал тост и пролепетал неуверенно: — Классно выглядишь, Сашенька! За тебя!

Хрусталь со звоном чокнулся.

Вернувшись за свой столик, Игорь оживленно сообщил что–то компании. Все стали поворачиваться к Саше, махать ей руками и даже посылать воздушные поцелуи. Шурик поморщился:

— Он у вас не гриппует часом, этот экономист? Осложнения, говорят, жуткие, иногда по мозгам бьют. Дерганный какой–то.

— Он сегодня предложение Сабине сделал. Вон целый стог орхидей приволок. Я бы выпила еще шампанского.

— Что–то не похож на счастливчика. Переволновался, бедняга.

— Его совесть замучила и ревность… — Саша мелкими глотками пила остро–игольчатое вино, ощущая как отступает страх, тревога. А вместо них поднималась из глубин легкая радость, дерзость. — Мне такой диагноз больше нравится! — Она рассмеялась.

— Ой, как правильно, светлая моя! — Шурик откусил хрустящий волован с зернистой икрой. — Куда там грипп — одно удовольствие в сравнении с ревностью. Что она с людьми делает — страшно смотреть! Ты про Отелло примочку слыхала?

Тут грянули первые такты увертюры к опера «Севильский цирюльник» и в наступившей тишине ведущий объявил, что начинается показ новой коллекции Милуччи под названием «В Россию с любовью». На подиуме появились девушки.

— Теперь сиди тихо! Смотри, — одернула Саша жующего Шурика.

— Тебе это нравится? — он мельком взглянул на фланирующих манекенщиц. — В глазах рябит. Многовато мишуры и всякого такого… Ну… пиф–паф! Эффектов раскрепощения.