Воинство болот - Колд Рональд

— Будь по-вашему, барон. Даем войскам сутки на отдых и идем в Бухту Спрутов.

Глава 8

Праздник в Каллине

Старый генерал, носивший вот уже пять десятков лет кличку Лунь за вечно встревоженный взгляд, как раз подстать ловчей птице, с которой только что сняли матерчатый колпачок, сморщился от яркого солнечного света. Утренний ветерок шевельнул его седую шевелюру, и он хрипло откашлялся, недовольно глядя в небеса над столицей. Там кружились крупные черные вороны, оглашая прозрачный воздух гортанными криками.

— Не к добру это, — пробурчал командир гарнизона, которому во всем виделись дурные знаки и нехорошие предзнаменования.

Спешившая мимо него толпа, напротив, была настроена повеселиться на славу. Народ, разодетый не по-будничному пестро, стекался к большой рыночной площади, с которой гвардейцы убрали торговые лотки и завезли сухой морской песок для ристалища.

Сейчас как раз ратники устанавливали большие дощатые щиты для лучников и метателей дротиков, а разодетый в пух и прах церемониймейстер обходил площадку, подготовленную к турниру, с негодованием поддевая носком щегольского сапожка изредка встречающиеся в песке ракушки.

Генерал хмуро осмотрел крыши примыкающих к площади строений. На них застыли лучники.

Многие из них опустили свое оружие и откровенно глазели на молодых горожанок в открытых туниках, рассаживающихся на деревянных лавках за ограничительной чертой, проведенной мечом по песку. Благо, сверху открывался отличный вид, ибо платья столичных модниц были сильно декольтированы.

Это манкирование стрелками своими обязанностями привело генерала в негодование.

— Капитан! Немедленно приведите в чувство этих кобелей!

— Ваш помощник убыл на Грязевой Ручей, мой генерал, — четко отрапортовал юный лейтенант, который и сам косился вослед старшей жены известного на всем Лантическом побережье купца, которая, проходя мимо, состроила ему глазки, а потом показала язык.

— Тогда вы займитесь этим! И чтобы глаз не спускали с короля!

— Будет исполнено, мой генерал.

Испустив глубокий вздох вослед беспечно спешащей к лавкам девицы, лейтенант поплелся к прислоненной к стене лабаза деревянной лестнице. Лунь проводил его недовольным взглядом.

— Как там плотники справляются?

Этот свой вопрос он адресовал маленькому толстячку, который близоруко щурился и нервно жевал губы. Глава цеха плотников вздрогнул, словно от удара бичом, и залепетал:

— Не извольте беспокоиться, уже почти готово.

— Если к приходу августейшей четы или посла Объединенного Королевства хоть одна немытая рожа в мастеровой рубахе будет мелькать на ристалище, велю выпороть. Причем — вас.

Покрасневший до корней волос глава цеха засеменил на своих толстых коротких ногах к деревянному постаменту, возле которого суетились его лучшие мастеровые. Оттуда послышался его голос, более похожий на мышиный писк, доносящийся из лап проворной кошки.

Лунь опять поморщился, сплюнул в пыль у своих ног и подозвал одного из гвардейцев.

— А ну-ка, сбегай туда, да гаркни как следует, а то этого червяка не послушают.

Лицо генерал несколько просветлело, когда из боковых улиц появились две гвардейские роты и стали рассредотачиваться вдоль ограничительной черты. Однако, вспомнив, что лучшие воины отправились разгонять шайку лемутов на проселочной дороге, Лунь вновь нахмурился.

— А вот и циркачи, хвала Вечным Небесам! Иначе народ скоро начнет топотать ногами и голосить, а у меня так болит голова!

Таким восклицанием он приветствовал появление весьма живописной процессии. Впереди шли три акробата в пестрых одеждах, сшитых из льняных лоскутков, раскрашенных в различные тона зеленого цвета. Лица закрыты масками с прорезями, в руках бубны и какие-то трещотки. Выскочив с улицы, ведущей от центра города к ристалищу, труппа тут же подняла жуткий тарарам.

Под рокот бубнов и трещоток выступали акробаты, которые катились по песку колесами, кувыркались, выпрыгивали выше голов, растопырив в стороны ноги, словом, крутились, как бесы на шабаше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Несколько девушек в странных длиннополых одеждах дули в длинные костяные дудки, и под этот дикарский мотив на ристалище вступили полуголые мускулистые мужчины, опять-таки в зеленых масках, скрывающих лица. Они вели на массивных цепях десяток самых настоящих аллигаторов.

Толпа неистовствовала, кидая под ноги бродячих артистов цветы, керамические овалы с профилем Дего Шестого, цветные ракушки.

Сам глава труппы ехал верхом на белогрудом олене, потрясая в воздухе трезубцем, словно был сыном Восьмигрудой Рыбины.

— Срамота! — с чувством вымолвил генерал и еще раз плюнул в пыль, созерцая русалочий хвост, приделанный невесть как к могучему заду главного артиста.

Вслед за оленем на ристалище выехали три крытые телеги, закамуфлированные под винные бочки. Генерал знал, что артисты так и не позволили гвардейцам заглянуть внутрь, говоря, что это праздничный сюрприз для королевской четы, гвоздь программы. Да те и не настаивали, унюхав, что из фальшивых бочек пахнет не вином, а протухшей водой. Телеги, которые влекли аспидно-черные быки из западных саванн, остановились, не доехав до мишеней.

Артисты начали представление, привлекая внимание собравшегося народа, а генерал повернулся к своему ординарцу.

— Давай бегом ко дворцу, глянь, куда делись августейшие и клятый посол Эфрема? Да, и загляни в казармы, пусть на площадь выйдут раненые и больные, да рассядутся вокруг этой штуковины, — сказал он вслед готовому бежать юноше, указывая на возвышение, от которого уже отходили уставшие плотники, подгоняемые звериным рыком гвардейца.

Лучники на стенах подтянулись, наложили стрелы и браво поглядывали сверху на площадь, имитируя изо всех сил полную боевую готовность.

Генерал достал из притороченного к поясу мешочка шерстяную тряпицу и принялся начищать грудные пластины своего панциря. Давненько ему не приходилось одеваться в полную броню, и сейчас он почувствовал, что годы уже не те.

Простеганная медной проволокой кожаная куртка, поверх которой был накинут короткий колет с медными пластинами, казалась тяжелой и неудобной, длинный широкий меч с массивной рукояткой перекашивал генерала влево, и он вынужден был взяться правой рукой за приставную лестницу.

«Еще немного, и придется отдать клинок оруженосцу, словно я обрюзгший от излишеств барон из Д’Алви или Чизпека, а не старый солдат», — подумал с неудовольствием Лунь.

Оруженосцу и без того было несладко. Он держал шлем генерала, его копье с раздвоенным жалом, на котором вяло трепыхалось треугольное знамя с белым крестом, точно таким же, что вышит на обтрепанных кожаных ножнах командира гарнизона. Младший отпрыск захудалого рода с южного пограничья, обливаясь потом, клял генерала на все лады, но вынужден был стоять прямо, не облокачиваясь на стены, как того требовал этикет.

Послышались звуки труб, на миг заглушившие дикарскую музыку артистов, и показалась августейшая чета. Королева ехала в паланкине, который несли на плечах четверо могучих мужчин со зверовидными бородами и кривыми кинжалами, заткнутыми за пестрые кушаки, расшитые королевскими гербами.

Генерал вновь принялся беззвучно возводить хулу на Вечные Небеса.

«Ну как смогут после этого телохранители выполнять свои обязанности? У них же еще несколько часов будут дрожать коленки и пот станет заливать глаза! Нет, давно пора вызвать церемониймейстера на дуэль и разом избавиться от кучи хлопот!», — подумал Лунь.

Рядом с паланкином гарцевал на подаренном Дэниелем хоппере сам Дего, который, как обычно, отказался от предложения начальника гарнизона одеть под камзол кольчугу, и вырядился, словно любовник какой-нибудь вдовушки с квадратной челюстью и гвардейскими усами, держащей в своих могучих лапах всю торговлю побережья и не скупящейся на костюм своей новой игрушки мужского пола.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Телохранители короля, впрочем, производили весьма бравое впечатление. Четыре закаленных в абордажах морских волка, как собаки, преданные Дего, зыркали по сторонам своими черными глазищами, не снимая немытых рук с эфесов зазубренных сабель. Правда, когда они проходили мимо генерала, на него пахнуло таким перегарным облаком, что Лунь закашлялся.