Психология народов и масс - Гюстав Лебон

Эти коренные различия в архитектуре мусульманских стран не могут зависеть от различия в религиях, так как в данном случае религия одна и та же; они зависят от расовых различий, влияющих на развитие искусства так же глубоко, как и на судьбы империи.

Если это утверждение верно, то мы должны находить в одной и той же стране, населенной различными расами, очень несходные памятники, несмотря на одинаковость верований и единство политической власти. Это как раз и наблюдается в Индии. В Индии легче всего найти примеры, годные для подтверждения общих принципов, изложенных в этом труде, и потому-то я постоянно возвращаюсь к ней. Большой полуостров представляет собой самую поучительную и самую философскую из исторических книг.

В настоящее время это в действительности единственная страна, где можно по желанию перемещаться во времени и видеть еще живущими целые ряды последовательных этапов, которые человечество должно было пройти, чтобы достигнуть высших ступеней цивилизации. В Индии можно встретить все формы развития: там имеют своих представителей и каменный век, и век электричества. Нигде нельзя лучше видеть роль крупных факторов, управляющих происхождением и развитием цивилизаций.

Применяя принципы, развитые в настоящем труде, я пытался в другом разрешить долго не поддававшуюся решению проблему: происхождение индусского искусства. Так как сочинение это очень мало известно и составляет интересное приложение моих идей относительно психологии рас, то мы приведем здесь из него наиболее существенные строки.

С точки зрения искусства Индия появляется в истории только очень поздно. Самые древние ее памятники, например колонны Асоки, храмы Карли, Рарут, Санчи и т. д., восходят едва к III веку до Р. Х. Когда они были построены, то большая часть старых цивилизаций древнего мира, цивилизации Египта, Персии и Ассирии и даже самой Греции закончили свое развитие и погружались в мрак упадка. Единственная цивилизация, римская, заместила все остальные. Мир знал только одного властелина.

Индия, так поздно выступившая из мрака истории, могла поэтому заимствовать многое у предшествовавших ей цивилизаций; но глубокая изолированность, в которой, как еще недавно полагали, она всегда жила, и удивительная оригинальность ее памятников без всякого видимого родства со всеми теми, которые им предшествовали, заставляли долгое время отвергать всякую гипотезу о чужеземных заимствованиях.

Со стороны неоспоримой оригинальности первые памятники Индии выказали такую высоту исполнения, выше которой они уже никогда не поднимались. Произведениям такого совершенства предшествовали долгие поиски ощупью; но, несмотря на самые кропотливые исследования, ни одна из ее статуй, ни один из памятников не открыл следа этих блужданий.

Недавнее открытие в некоторых изолированных странах северо-западной части полуострова обломков статуй и памятников, показывая несомненные греческие влияния, в конце концов убедило индианистов, что Индия заимствовала свое искусство у Греции.

Приложение вышеизложенных принципов и более глубокое исследование большинства памятников, существующих еще в Индии, привели меня к совершенно другому решению. Индия, по моему мнению, несмотря на свое случайное соприкосновение с греческой цивилизацией, не заимствовала у нее ни одного из своих искусств и не могла заимствовать. Две соприкасавшиеся расы были слишком различны, мысли их слишком несходны, художественный их гений слишком характерен, чтобы они могли взаимно влиять друг на друга.

Изучение древних памятников, рассеянных по Индии, показывает нам прямо, что между ее искусством и греческим нет никакого родства. Тогда как наши европейские памятники полны элементами, заимствованными у греческого искусства, памятники Индии не представляют нам ни одного. Самое поверхностное изучение показывает, что мы имеем тут дело с совершенно различными расами и что, может быть, никогда не было более несходных гениев, я скажу даже, более противных друг другу, чем греческий и индусский.

Это общее понятие только еще более выясняется, когда глубже вникаешь в изучение памятников Индии и в интимную психологию народов, их создавших. Скоро замечаешь, что индусский гений слишком индивидуален, чтобы подчиниться чужеземному влиянию, слишком несогласному с его собственной мыслью. Это чужеземное влияние может быть, без сомнения, навязано; но, сколько бы оно ни продолжалось, оно остается совершенно поверхностным и непрочным. Кажется, что между душевным складом различных рас Индии и других народов существуют столь же высокие преграды, как страшные препятствия, созданные природой между большим полуостровом и другими странами земного шара. Индусский гений до такой степени оригинален, что, какой бы предмет ему ни пришлось заимствовать, этот предмет тотчас же преобразовывается и становится индусским. Даже в архитектуре, где трудно скрывать заимствования, индивидуальность этого своеобразного гения, эта способность быстрого искажения сказывается очень скоро. Можно, конечно, заставить индусского архитектора скопировать греческую колонну, но нельзя ему помешать видоизменить ее в колонну, которую с первого взгляда будут принимать за индусскую. Даже в наши дни, когда европейское влияние столь сильно в Индии, такие видоизменения наблюдаются ежедневно. Дайте индусскому художнику скопировать какой-нибудь европейский образец, он примет от него только общую форму, но преувеличит одни части, умножит, предварительно исказив, орнаментные детали – и вторая или третья копия совершенно потеряет свой западный характер, чтобы сделаться исключительно индусской.

Основная особенность индусской архитектуры, а также и литературы – это крайнее преувеличение, бесконечное изобилие деталей, сложность, составляющая как раз противоположность правильной и холодной простоте греческого искусства. Изучая искусство Индии, можно всего лучше понять, до какой степени пластические произведения известной расы находятся в связи с ее душевным складом и составляют наиболее ясный язык для тех, кто в состоянии его истолковать. Если бы индусы, подобно ассирийцам, совершенно исчезли из истории, то барельефы их храмов, их статуи и памятники были бы достаточны, чтобы открыть нам их прошлое. В особенности они говорили бы нам, что методический и ясный ум греков никогда не мог оказать ни малейшего влияния на разнузданное и неметодическое воображение индусов. Они нам объяснили бы также, почему греческое влияние в Индии могло быть только временным и ограниченным всегда той областью, где оно на короткое время было навязано.

Археологическое изучение памятников позволило нам подтвердить точными документами то, что общее знание памятников Индии и индусского духа непосредственно открывает. Оно позволило нам констатировать тот любопытный факт, что индусские государи, находясь в сношениях с Арсакидами – царями Персии, цивилизация которой носила сильный отпечаток эллинизма, много раз, и особенно в первые два века нашей эры, хотели вводить в Индию греческое искусство, но никогда не успевали в этом.

Это заимствованное искусство, совершенно официальное и без всякой связи с духом народа, к которому оно было занесено, исчезало всегда вместе с политическими влияниями, вызвавшими его на свет. Впрочем, такая пересадка была слишком противна индусскому гению, чтобы иметь даже в период, когда она была навязана, какое-нибудь влияние на национальное искусство. Действительно, в тогдашних и в позднейших памятниках, каковы многочисленные подземные храмы, нельзя найти следа греческих влияний. С другой стороны, они сами по себе слишком характерны, чтобы их нельзя было узнать. Помимо соразмерности, которая всегда характерна, есть еще технические подробности, особенно искусство драпировки, тотчас же выдающее руку греческого художника.

Исчезновение греческого искусства в Индии было столь же внезапно, как и его появление, и сама эта внезапность показывает, до какой степени оно было заносным искусством, официально навязанным, без всякого родства с тем народом, который должен был принять его. Никогда не бывает, чтобы искусства совершенно исчезали у какого-нибудь народа; они преобразовываются, и новое искусство заимствует всегда что-нибудь у того, которому оно является на смену. Внезапно придя в Индию, греческое искусство внезапно же исчезло оттуда и произвело там такое же ничтожное влияние, как европейские памятники, построенные там англичанами два века тому назад.

Нынешнее отсутствие влияния европейского искусства в Индии, несмотря на более чем столетнее неограниченное господство, может быть сопоставлено с ничтожным влиянием греческого искусства 18 веков тому назад. Нельзя отрицать, что тут существует какая-то непримиримость эстетических чувств, ибо мусульманское искусство, хотя оно такое же чужеземное, как и европейское, вызвало подражания во всех частях полуострова. Даже там, где мусульмане никогда не пользовались никакой властью, редко можно встретить храм, не заключающий некоторых мотивов арабской орнаментации. Без сомнения, как и в отдаленную эпоху царя Канишки, мы видим в настоящее время, что раджи вроде Гвалиора, прельщенные величием власти иностранцев, выстраивают себе дворцы в греко-латинском стиле, но, как и во времена Канишки, такое официальное искусство, нагроможденное на туземное, остается без всякого влияния на это последнее.