Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945 - Патрик Бизли

Для англичан подведенные итоги ничего хорошего не предвещали. Ведь «Шеер» не только подтвердил свою необыкновенную способность незаметно исчезать — в общем, это ожидалось от него, — но вместе с «Хиппером» он сумел настолько скрыто выйти из Германии и вернуться домой, что английский оперативный разведцентр ничего определенного не узнал об этом. Значит, мы не могли еще полностью положиться на раннее предупреждение, а это было важно, если мы хотели перехватывать рейдеры, причем не только от случая к случаю. Их маршрут не удавалось проследить ни с воздуха, ни с моря. Еще хуже обстояло дело в отношении линейных крейсеров. Их обнаруживали несколько раз, но заставить вступить в бой не смогли. И все же, как и в случае с вооруженными торговыми рейдерами, эффективность ОРЦ с каждым месяцем росла. Прогнозы о выходе линейных крейсеров стали достаточно заблаговременными, и только большим невезением можно объяснить то, что флот метрополии терял их из виду, как только они появлялись в открытом море. Усилила и продолжала наращивать свою деятельность авиаразведка. На нескольких английских крейсерах теперь появились первые действительно эффективные радарные установки, и хотя у этих крейсеров не было столь выгодных исходных позиций, как у «Шарнхорста» и «Гнейзенау», последние очень скоро почувствовали, что стали главной мишенью для бомбардировщиков и торпедоносцев ВВС Англии.

Сейчас нам придется перейти от немецких больших надводных кораблей к их младшим сестрам — торпедным катерам. Вспомним, что, хотя немецкий флот значительно уступал английскому, не обладая многими кораблями, которые ему хотелось бы иметь, все же в этот период войны инициатива принадлежала немцам. Они могли выбирать, когда и где наносить удары по растянутым и очень уязвимым коммуникациям англичан. Остается фактом, что в 1940 г. и в начале 1941 г., располагая всего каким-нибудь десятком торпедных катеров, немцы наносили весьма чувствительные удары английскому прибрежному судоходству. Требовалось, как всегда, раннее предупреждение о готовящейся атаке врага, и в случае с катерами оно поступало с похвальной быстротой. Во время летних боев во Франции служба радиоперехвата ВВС заметила, что немцы пользовались высокими частотами для открытой разговорной связи между танковыми и авиационными подразделениями. Было сочтено, что эти разговоры можно перехватывать и читать в Англии. Когда торпедные катера приступили в августе к своим операциям в Ла-Манше, ОРЦ понял, что они применяют аналогичную связь. Секция 9-го объединенного отдела радиосигналов и разведки управления связи и РУ во главе с коммандером Сендвитом, руководившая радиопеленгаторными станциями и специальными станциями «Y», быстро создала новую точку на мысе Норт-Форленд. Радистов для нее выделила гражданская радиослужба, а переводчиков — сначала армия, потом, когда было задействовано несколько таких целевых станций, — морской резерв Главного морского штаба. Некоторое время была возможность хотя бы предупреждать конвои о готовящемся нападении на них, поскольку правильно организованное их сопровождение было введено в практику не скоро, а перенесение боевых действий в территориальные воды противника стало возможным еще позднее.

Специальная секция ОРЦ по авиаразведке теперь теснее сотрудничала с разведкой ВВС и БП, где начали расшифровывать радиодепеши немецких ВВС в больших масштабах. Авиация немцев, как оказалось, гораздо интенсивнее пользовалась радиосвязью, чем армия и флот, которые при первой возможности переходили на наземную связь.

Это давало нам колоссальные преимущества, так как специалистам в ОРЦ по авиации и минному оружию стало проще предугадывать ожесточенные воздушные налеты на конвои и минирование протраленных английских фарватеров. Кроме того, временами удавалось предсказать и намечавшиеся операции ВМС немцев благодаря некоторым, уже изученным тактическим приемам и разгаданным замыслам ВМС.

Но каковы бы ни были общие потери Англии на восточном и западном побережье от торпедных катеров, самолетов, мин, а также от пиратских атак надводных кораблей в более отдаленных водах, наибольший ущерб причиняли все же немногочисленные подводные лодки Деница. Мы уже говорили, что океанские конвои нельзя было обеспечить противолодочным эскортом за пределами пятнадцатиградусного меридиана. Но и эти эскорты часто состояли только из одного- двух миноносцев, иногда в сочетании с несколькими траулерами и случайно подвернувшимся корветом. Чересчур много торговых судов ходило к берегам и от берегов Англии автономно. Большинство из них шло под нейтральным флагом, но были и отставшие или оторвавшиеся от конвоев или же обладавшие скоростью больше пятнадцати узлов. Такие чувствовали себя лучше, когда ходили в стороне от конвоев. Вся эта масса кораблей должна была проходить теперь по Северному каналу, так как после оккупации Франции судоходство по юго-западным фарватерам и Ла-Маншу было сопряжено с чрезмерным риском. Конвои и одиночные суда, совершавшие рейсы через Гибралтар и вокруг Африки, тоже шли в опасной близости от французских и испанских берегов. У молодых офицеров Деница был большой выбор целей.

Дениц и другие послевоенные мемуаристы с полным основанием горько жаловались на неспособность германского флота создать свою военную авиацию и на явно недостаточное взаимодействие с германскими ВВС. Но для рассматриваемого периода эта критика не очень подходит. Самолеты «Фокке-вульф Кондор» дальней авиации ВВС легко покрывали расстояние от Гибралтара до Англии, углубляясь на несколько сот километров в район северо-западных подходов. Они не только передавали подводным лодкам координаты отдельных судов и конвоев, но и сами наносили успешные удары, особенно по одиночным кораблям. Это не помешало Деницу с недовольством относиться к оказываемым ему услугам, пока в начале 1941 г. он не взял на время частично под свой контроль упоминавшуюся выше авиационную группировку. Но и тогда, как полагало Береговое командование, он считал, что навигационные ошибки были нередким явлением. Этот недостаток преодолевался с помощью сигнальной аппаратуры на борту каждого самолета, который держал конвой в поле зрения. Его сигналы пеленговались подводными лодками. Самолет как бы наводил лодки, а нам не удавалось обнаруживать этот процесс и предупреждать об опасности соответствующий конвой.

В августе 1940 г. в английские оперативные шифры были внесены серьезные изменения, благодаря которым немцы лишились многих возможностей заранее узнавать о движении флота метрополии, то есть утратили то большое преимущество, которое у них имелось во время норвежской кампании. Несмотря на это, «В. Dienst» преуспевала в расшифровке многочисленных донесений о маршрутах английских конвоев. Дениц пишет в своих мемуарах: «Я получал дальнейшую информацию о вражеских конвоях от весьма эффективного отдела при главном морском командовании. Большинство шифрограмм содержало инструкции о местах встреч конвоев с кораблями сопровождения, но своевременная расшифровка депеш была делом случая. В период между июнем и сентябрем 1940 г. я несколько раз пытался использовать эти данные как основу для проведения совместных операций группой подводных лодок… В сентябре отдел дешифрирования вовремя перехватил один сигнал — за четыре дня до встречи конвоя, следовавшего в Англию со своим эскортом». Успехи «В. Dienst» представляли особую ценность именно тогда, когда в море выходило ограниченное число подводных лодок. Позднее, когда их стало больше, они сами могли вести более широкую разведку. Но за время с 1940 до середины 1943 г. доля «В. Dienst» в успехах Деница в битве за Атлантику может сравниться с действиями, по крайней мере, еще пятидесяти подводных лодок. Интересно все же отметить акцент, который Дениц делал на своевременную расшифровку сигналов. Даже в начале 1943 г., когда «В. Dienst» достигла вершины своей эффективности, только незначительную часть сигналов удавалось расшифровать вовремя в целях их оперативного использования.

Как отмечалось выше, подводные лодки руководствовались до сих пор общепринятыми методами ведения боевых действий, то есть действовали автономно, атакуя цели чаще всего днем и в погруженном состоянии. Этот способ оказался неэкономичным. Небольшая скорость лодки под водой не позволяла ей выйти на удобную позицию для стрельбы торпедами и мешала объединить усилия в борьбе с конвоями. Эти неудобства были хорошо известны Деницу. До войны он проводил целый ряд учений на Балтике и в Северном море, отрабатывая атаку подводных лодок в надводном положении и в ночное время. Имея скорость почти в семнадцать узлов, лодки могли атаковать конвои с ходом в семь-десять узлов, а также многие более быстроходные одиночные суда, когда в темноте миниатюрные силуэты подводных лодок становились почти невидимыми для их жертв и для эскорта. Кроме того, проверялась возможность совместного использования нескольких подводных лодок по образцу действий дивизиона миноносцев, во что они, собственно, и превращались, только с той разницей, что сохраняли свое важное преимущество — способность при необходимости погружаться под воду. Максимум совместной мощи тем самым можно было сосредоточивать в особо важный момент и на нужном объекте. Еще один выигрыш от тактики «волчьей стаи», как ее стали называть англичане, — это возможность рассредоточить несколько подводных лодок вдоль линии завесы с промежутками в десять-пятнадцать миль, с тем, чтобы в зависимости от числа лодок можно было вести разведку на обширном участке моря. Патрульные линии [39] создавались поперек предполагаемых путей прохождения конвоев, а затем они постепенно продвигались вперед и назад вдоль этих ожидаемых путей. Обнаружив конвой, первая лодка сразу не атаковала его, а тут же сообщала о его появлении командиру соединения. Она подавала сигналы, докладывая об изменениях курса обнаруженного объекта до тех пор, пока вся «стая» не установит контакт с ним. Вначале старший командир на одной из лодок осуществлял контроль за ходом атак всех подводных лодок, но вскоре этот порядок оказался излишним и нежелательным. Тогда оперативный контроль стал осуществляться командующим подводными силами из его штаб-квартиры в Лориенте. Для этого пришлось широко пользоваться радиосвязью, и Дениц должен был взвесить преимущества введенной им системы на фоне ее отрицательных сторон, имея в виду наличие у противника радиопеленгаторных станций, которые могли фиксировать множество излучений. Он решил, что игра стоит свеч, но в течение некоторого времени продолжал внимательно следить за ситуацией, серьезно анализируя результаты обеих сторон. Сначала он относился пренебрежительно к системе английских РПС и ее эффективности. Деницу казалось, что точное пеленгование в лучшем случае могло осуществляться на расстоянии 60–80 миль от объектов наблюдения. Были подтверждения, что некоторые конвои уходили из районов, где обнаруживалась активная радиосвязь немцев, но он считал, что другие конвои, видимо, шли туда напрямик, не обращая никакого внимания на то, что находилось перед ними. Это, вероятно, объяснялось двумя обстоятельствами. Во-первых, сеть РПС, хотя она и расширялась самыми лихорадочными темпами, свернула свою активность после потери станций во Франции. Во-вторых, развертывание станций на заморских территориях, что было необходимо для ведения доброкачественного перехвата в районах между Англией и Гибралтаром и в 700—1000 миль к западу от Ирландии, требовало времени. Радиоперехваты наших РПС в конце 1940 г., наверное, были не более точны, чем предполагал Дениц. Но вскоре, по мере развертывания радиопеленгаторной сети, ситуация улучшилась, и Дениц, похоже, начинал медленно понимать, что изменения были уже налицо. Более важным был все-таки тот факт, что небольшая дальность действия кораблей эскорта и необходимость встречать конвои, которые шли в Англию, практически не позволяли радикально изменять маршруты. В тот период к этому прибегали только в редких случаях; фактически конвои старались идти по привычному коридору, придерживаясь районов, где находились английские корабли — охотники за подводными лодками.