Холодная страсть - Маргарет Роум

По мере того, как одно блюдо сменяло другое, они соперничали друг с другом, пытаясь вызвать улыбку на ее губах или ответную шутку, и явно приходили в замешательство, когда это им не удавалось. Она была в высшей степени вежливой, внимательно выслушивая их замечания и улыбаясь в знак высокой оценки шуток Майкла, но из ее глаз исчез огонек, а из ответов остроумие. Она уловила пристальный взгляд Лайэна и поняла, что она не уделила должного внимания яствам, при приготовлении которых Кэт превзошла себя. Она поспешно положила себе на тарелку кусочек лимонного бисквита, попытавшись тем самым отвлечь его внимание от отсутствия у нее аппетита, но когда она взглянула на него секундой позже, оказалось, что он нахмурил брови, очевидно, приведенный в замешательство ее позой.

У Майкла же не было предчувствий дурного, он был полностью убежден, что ему известно, что волнует его подавленную племянницу. Он перевел взгляд с нее на Лайэна и провозгласил беспечно:

— Мне знаком этот вид! Это — вид руководительницы бизнеса на отдыхе, которая как раз начала беспокоиться, обязательно или нет ее присутствие в офисе. Забудь об «Электроник интернэшнл», девочка, пусть Стелла и Уэйли сами закапывают себя в могилу преждевременно, если им этого хочется, но тебе следует помнить наказ врача: полный покой, помнишь?

Лайэн вмешался в разговор:

— Я отказываюсь верить, что Джина настолько глупа, чтобы беспокоиться о бизнесе, в котором она больше нисколько не заинтересована, ведь мы вскоре поженимся и она отойдет от дел. Она прервет всякое активное участие в нем, так как ей придется серьезно заняться кое-чем иным, уверяю тебя.

Его поведение было столь уверенным и столь явно не ожидало и даже не предполагало возражений, что вспыльчивый характер Джорджины восстал. Она не привыкла выполнять решения, сделанные за нее, и ее возмутил властно указанный ей план, по которому она должна была построить свою жизнь, даже не обсужденный с ней до этого.

— Ну, а если я скажу, что я желаю продолжать свое занятие и после нашей свадьбы? — спросила она с обманчивым смирением.

Лайэн неулыбчиво разглядывал ее спокойными глазами.

— Тогда я вынужден буду сообщить тебе, что об этом не может быть и речи, — ровным голосом воспротивился он. — Ирландец предпочитает быть кормильцем семьи, точно так же, как предпочитает, чтобы его женщины были домашними хозяйками, а я — не исключение из числа ирландцев.

Когда она разразилась жестким, ироническим смехом, его рот сжался. Она безрассудно не обратила внимания на этот сигнал опасности и пренебрежительно сделала еще один выпад:

— Моя мать и моя бабушка были обмануты таким же заявлением, когда были здесь. Обе они вышли замуж за ирландцев, и обе раскаялись в этом!

— Можно спросить, почему? — голос Лайэна был суров.

На мгновение она побледнела, а затем допустила промах:

— Из-за полной безответственности их мужей, полного отсутствия у них добродетельных черт характера и, кроме того, я подозреваю, из-за одной чисто ирландской черты, которой они обладали в изобилии, — лени!

На лице Майкла отразился крайний испуг, однако он быстро взял себя в руки и прорычал через стол:

— Это слова твоей матери, моя девочка, а не твои, и это ложь, все это ложь! — Он собирался продолжить тираду, но Лайэн прервал его:

— Поскольку мы закончили обед, Майкл, то, может быть, ты извинишь меня, если я попрошу тебя оставить нас одних. Я хочу поговорить с Джиной наедине.

Майкл не был настолько толстокожим, чтобы не распознать под этой мягко высказанной просьбой приказ, и он тотчас поднялся, сердито посмотрев при этом на Джорджину.

— Пойду наверх упаковывать свои вещи. Я договорился с Томом О'Коннеллом провести несколько дней на рыбалке на Лох-Дерге, так что, я думаю, мне надо будет покинуть вас завтра рано утром. — Он пристально посмотрел на Джорджину, прежде чем повернуться к Лайэну: — Я надеюсь, что к тому времени, как я возвращусь, тебе удастся вселить хоть немного здравого смысла в голову моей племянницы!

Когда он вышел из комнаты, в ней воцарилось молчание, многозначительное, чреватое последствиями молчание, которое Джина и не пыталась нарушить. Она знала, что Лайэн был зол, и со сжатыми кулаками ожидала, когда его гнев спадет, только для того, чтобы нарушить его планы. Но он превосходно контролируемым голосом предложил:

— Может быть, перейдем в маленькую гостиную, где нам будет удобнее?

Она поднялась из-за стола и, не глядя на него, прошла в соседнюю комнату. Она уселась поближе к огню — внезапно ее охватил озноб — и сразу же оказалась в невыгодном положении, когда он оперся локтем на каминную полку и наклонился к ней.

Она пристально смотрела, как загипнотизированная, на дым, курившийся из кучки торфа, середина которой пылала с неменьшим жаром, чем сердце человека, отбрасывавшего на нее тень. Она не собиралась избрать именно этот момент для развязки, ее намерение состояло в том, чтобы продолжать вводить его в заблуждение еще несколько дней, вплоть до момента отъезда, и тогда, когда он будет полностью убежден в своем успехе, она и собиралась уничтожить его окончательно. Но она не приняла во внимание нервное напряжение, овладевшее им до такой степени, что именно оно, а не она сама, позволило проявиться предательским чувствам, превратившим ее ненависть в страстное желание, а силу воли — в слабость каждый раз, как он прикасался к ней. Даже хотя она и презирала саму себя за то, что когда он обращался к ней исключительно «Джина», ее сердце отвечало на этот звук тем, что от удовольствия готово было выскочить из груди.

Он тоже, углубившись в мысли, всматривался в тлеющее сердце камина, и резко повернулся к ней, спрашивая:

— Не можешь ли ты объяснить мне причину твоих ожесточенных обвинений моих соотечественников? Я пришел к выводу, что у тебя сложилось очень невысокое мнение об ирландцах… твой дед… и твой отец… А я тоже отношусь к тем людям, которых ты так неистово презираешь? Как можешь ты сочетать свое чувство обиды и презрения к ирландцам с твоим намерением выйти замуж за одного из этой прекрасной расы? Я подразумеваю, что ты не забыла о нашем обручении…

Она резким движением вскочила на ноги, выдавая свою нервозность, но готова была смело встретить его взгляд. Теперь, когда этот момент приближался, она намеревалась вырвать из его замешательства как можно больше сведений как компенсацию за досаду, от которой она сама пострадала.

— Я не выйду за тебя замуж, даже если ты останешься единственным мужчиной на земле! — провозгласила она отчетливо в тишине, царившей в комнате.

Он не выказал своего удивления ни единым мановением ресниц; он стоял неподвижно и молча, ожидая, что она продолжит.