Карма любви. Вопросы о личных отношениях - Майкл Роуч

Кто-то на работе пьёт, как вам кажется, слишком много кофе, и вы думаете, что он стал жертвой плохой привычки. А теперь напишите другую историю. У него дома сидит его самурайский учитель, который учит его играм с мечом, чтобы победить всех уголовников в опасных районах вашего города. Иногда по ночам он, вместе с другими тайными самураями, сражается до рассвета. В другие ночи он защищает людей, таких, как ваша семья. Пить кофе – это единственный способ выстоять эту 24-часовую смену супергероя.

Не бойтесь, что ваши рассказы, вроде того, что мы только что сочинили, кажутся немного нереалистичными. Тибетцы рассказывают о практике под названием так-пай нелнджор: йога воображения. Смысл в том, что, если мы создаём прекрасную фантазию и продолжаем фантазировать достаточно долго, это тоже сажает семена в нашем сознании. В своё время семена созреют и помогут фантазии стать реальностью.

Заметьте разницу между этим и пожеланиями, о которых мы говорили раньше: несмотря на то, что ручка исходит из нашего сознания, это не означает, что мы можем закрыть глаза и пожелать, чтобы она превратилась в кольцо с большим алмазом. Когда мы фантазируем о том, что человек, которого мы осуждали, на самом деле является кем-то великим, мы поддерживаем наше сознание на уровне работы семян на том, что привычная фантазия сажает семена будущей реальности, которая придёт, когда семена созреют в нашем сознании.

Желания прекрасны, но они сбываются лишь тогда, когда мы сажаем необходимые для этого семена. А для этого нам надо делать что-то, чтобы помочь кому-то другому, даже если это всего лишь пожелание ему добра. Пожелание, чтобы он стал чем-то большим, чем кажется нам сегодня.

Вопрос 21

У меня такое чувство, что мой партнёр делится со мной далеко не всем: иногда я вхожу в комнату, где он переписывается в телефоне, и если я спрашиваю, кому он пишет, он тут же занимает оборонительную позицию. Я не пытаюсь совать свой нос в его дела или контролировать его жизнь, мне просто хочется, чтобы он был со мной более откровенным. Какую карму мне нужно накопить?

Этот вопрос возник у моей подруги Мишель, когда мы шли по улице в направлении Юнион Парка в Нью-Йорке на встречу с её второй половиной.

– Я хочу сказать, – продолжает она, – мы оба много переписываемся, по работе и с друзьями, но мне кажется, как будто у него что-то с кем-то происходит.

– И что же? – спрашиваю я.

– Ну, например, – говорит она, – он уставится на свой телефон и жмёт кнопки изо всех сил с такой широкой глупой ухмылкой на лице.

– Ухмылки – это не страшно, – замечаю я.

– Да-а, но… мы говорим о глубине переживаний. Например, недавно мой шеф позвонил мне и сообщил, что подумывает о моём увольнении. Я заканчиваю разговор, у меня просто всё свело в животе от волнения. Я смотрю через стол, за которым мы завтракаем, на Джона. Он пишет, и опять с этой дурацкой улыбочкой.

Я ему говорю, мол, ты понимаешь, меня почти уволили, и нам нечем будет платить за квартиру, а он меня даже не слышит. Да, я понимаю, меня действительно раздражает, что он выглядит таким счастливым, и это не имеет ко мне отношения, поскольку в наших отношениях всё не так уж гладко. Но иметь партнёра, который сидит напротив меня и отсутствует как раз тогда, когда он мне действительно нужен… это меня убивает. Мне в самом деле сейчас нужны ответы.

– Хорошо, – я начинаю, как всегда, с первого из Четырёх Шагов «Старбакса». – Скажи мне простым предложением, чего ты хочешь. Вы бы удивились, узнав, сколько людей отвечает десятью предложениями.

– Я просто хочу, чтобы он сказал мне правду. Правду, с которой я могу как-то поступить: я могу привыкнуть к ней, могу найти кого-то другого. Но неопределённость убивает меня.

– Вот и отлично. Это легко.

– Как это?

– Хочешь арбуз – посади арбуз. Хочешь, чтоб тебе говорили правду – говори правду.

Мишель испытывает облегчение.

– Ладно, я просто начну говорить всем только правду.

Я качаю головой. Ах, если бы это было так легко!

– Подожди минутку, – говорю я. – Как ты думаешь, что это означает – говорить правду?

– Ну, понимаете, – говорит она, – это как бы… не врать.

– Этого недостаточно, – говорю я. – Вот как описывают старые тибетские книги, что значит говорить правду. Представь себе, что кто-то – к примеру, тот самый твой шеф – говорит тебе что-то на работе. Нечто грубоватое.

– Ну да, это не так уж трудно себе представить, – кривится она.

– И вот чуть позже тебе хочется рассказать кому-то ещё в офисе об этой небольшой перепалке между тобой и шефом. Ты ловишь подругу в углу, возле кофеварки, и начинаешь ей рассказывать, что случилось. А когда мы рассказываем кому-то о том, что с нами случилось, в нашем сознании всегда крутится картинка, или видео, изображающее то, что произошло – наше личное воспоминание об этом.

Мишель на минуту задумывается.

– Да, – говорит она, – так и есть.

– Хорошо, – говорю я. – И когда ты рассказываешь кому-то другому, что произошло, ты на самом деле описываешь сцену так, как ты видишь её в своём сознании.

– Правильно, – говорит она.

– Ну вот, – говорю я, – это одна часть того, что означает говорить правду. Когда ты рассказываешь своей подруге о поведении шефа, в её сознании тоже начинает разыгрываться эта сцена – маленькое видео о том, как всё происходило. Мишель немного задумалась.

– Верно, так и есть. Я никогда не думала об этом, но ведь точно – у нас крутятся два видео параллельно: у меня в голове и у неё.

– Правильно, – говорю я. – А теперь вопрос. Насколько это новое видео у неё в уме соответствует оригиналу в твоём сознании? Пока ты с ней разговариваешь, ты подбираешь слова, и эти слова помогают ей сформировать новое видео – её представление о том, что случилось. Говорить правду означает, что ты выбираешь слова так тщательно, чтобы у неё получилась точно такая же версия видео в сознании, как и у тебя.

– И нельзя отмахнуться, будто это не имеет значения, – продолжаю я. – Это имеет значение, потому что, когда ты говоришь с кем-то о чём-либо, особенно о том, что тебе глубоко небезразлично, что расстраивает тебя, ты сажаешь семена того, как люди будут разговаривать с тобой в последующие несколько недель. Ты сажаешь семена того, насколько они будут заботиться о том, чтобы ты знала то, что знают они: что ты знаешь правду в том виде, в котором они видят её сами.

– Включая твоего партнёра, – я подвожу итог. И умолкаю ненадолго… людям требуется время, чтобы усвоить такие вещи.

– А, – говорит она, и я понимаю, что она усвоила. – Говорить правду означает пытаться понять, как другой тебя слышит, и постараться убедиться, что, в конце концов, у него возникнет точно такой же образ услышанного, как и у тебя, – вот это будет трудновато.

– Но именно это и называется правдой, – киваю я. – И если ты будешь тщательно высаживать семена правды в течение нескольких недель, скажем, с кем-то на работе, то, когда ты вернёшься домой, он будет с тобой честен. Никакие разговоры, никакие споры, никакие расспросы не нужны.

Мишель кивает. И я чувствую её сомнения: может быть, она не очень-то и хочет знать правду.

– Между прочим, – добавляю я, когда мы доходим до «Серой собаки» и замечаем её партнёра за столом с двумя чашками кофе, ожидающими нас. Ты также можешь посадить семена для того, чтобы ты была рада слышать ту правду, которую он тебе расскажет: например, что он вообще не писал никому, а скачивал отовсюду песни для твоего дня рождения на следующей неделе. Но чтобы это произошло, тебе придётся узнать о семенах для его верности…

И я рассказал ей о том, что уже рассказывал вам в вопросе № 6: как иметь партнёра, который всегда остаётся рядом.

Внешность

Вопрос 22

Я люблю своего мужа, но, если честно, – и я понимаю, что это немного глупо, – мне всегда казалось, что у него слишком большие уши. Не думаю, что карма может что-то с этим поделать.

Лучшую (или худшую) версию этого вопроса я услышал однажды, когда мы с моим другом Джеффом плавали вдоль побережья океана в курортном городке, куда меня пригласили для выступления перед большой группой бизнесменов.

– Ну, так что, Джефф, – спрашиваю я, – когда же ты собираешься связать себя узами брака с Ритой? По-моему, вы вместе уже столько лет, и она уже вполне готова к этому.

– Ах, – говорит он, несколько робея, – она и правда великолепная девушка, но… э-э, я просто всегда думал, что буду с кем-то немного более…

И тут он затих.

– Более какой? – спрашиваю я. Насколько я знаю, он не из стыдливых.

– Ну, понимаешь… – говорит он, глядя на пляж, где она загорает. – Я всегда думал, что у меня будет кто-то, у кого… как бы, понимаешь… формы пышнее.

Я пристально присматриваюсь к Рите, как будто впервые её вижу.