Не свободен! - Аврора Майер

до конца не осознавая, что являюсь её участницей. Роман Валерьевич, спрятавшись за лежащим впереди человеком, уткнулся лицом в пол и что-то надиктовывал на телефон, иногда озираясь и боясь попасть в поле зрения налётчиков. В панике я плохо соображала и даже понять не могла, о чём он там записывает сообщения. Неужели он сейчас о работе думает? А может, оставляет завещание в устной форме?

Я насчитала десять человек в масках, замешанных в этом преступлении, но может, были сообщники и из заложников? Неизвестно. Нас всех заставили встать и перевели в импровизированный загон, устроенный возле стены, освобождённый от вещей и хорошо просматриваемый. Попутно человек на входе отбирал личные вещи, в том числе телефоны. Мой шеф до последнего что-то там говорил, за что ему хорошенько врезали в лицо. Кажется, его ни капли это не смутило, и он с самодовольной улыбкой отдал свой аппарат, предварительно выключив.

— Что вы творите? Вам что, жить надоело? — прошептала я.

— Отправил всю информацию Костику о количестве бандитов и заложников, что-то удалось даже снять. Он передаст кому надо, вдруг пригодится. Нам нужно выбираться отсюда! Я, вообще-то, жениться собрался! Умирать не входит в мои планы.

— Мне тоже совсем никак нельзя умирать, мои родители этого не вынесут, да и не выживут без меня. Что можно ещё сделать? Может, устроить саботаж? Я могу их отвлечь.

— Нет, давайте без импровизаций. А то получите пулю в лоб. Так хоть есть надежда на то, что они всё же не очень подготовлены и быстро будут повержены.

— Главное, чтобы от безысходности они нас не порешили.

— Будем надеяться на их благоразумие.

Стала взглядом выискивать какую-либо бомбу замедленного действия, возможно, с пусковым механизмом, но ничего такого не наблюдалось, и это радовало.

Мысль о саботаже, видно, пришла не только мне в голову, какой-то мужчина, возможно, насмотревшись боевиков, растолкал заложников и попытался покинуть ограниченное пространство, выкрикивая угрожающие возгласы. Сразу последовал предупредительный выстрел в воздух, а потом жёсткое избиение и заковывание в наручники бунтаря. Никто его не защитил, не поддержал. Появление крови всех отрезвило, и если до этого были слышны какие-то возмущённые восклицания, то теперь все начали реально паниковать, плакать и истерично кричать. Опять раздались выстрелы в потолок. И один из грабителей, подойдя к кучке испуганных людей, сказал:

— Без истерик и воплей! Те, кто будет себя вести буйно, напросится на успокоительное, которое действует безотказно, мои ребята в совершенстве владеют этим приёмом.

При этом он злобно засмеялся. Что у этих людей в голове? Неужели они сами верят в успех такой операции. Налицо была полностью невменяемая группа, иначе даже не представляю, кто на такое мог отважиться.

Люди поутихли. Переживания никуда не ушли, они остались внутри, и скоро у собравшихся начнут сдавать нервы.

— Что же с нами будет? — прошептала я. Интересно, какова статистика выживших заложников. Раньше никогда не интересовалась, но сейчас бы не отказалась посмотреть.

— Не паникуйте раньше времени.

Роман Валерьевич в качестве поддержки сжал мою руку, а я, полная отчаяния, положила ему на плечо голову, и слёзы рекой полились из глаз. Я поняла, что всё реальнее некуда. Шеф меня приобнял, и его тепло немного распространилось на меня. Было приятно ощутить твёрдое плечо и хотелось верить в то, что всё исправится.

Глава 19

Виолетта

У девушки, которая как раз собиралась брать кредит, случилась истерика, её колотило то ли от страха, то ли от холода. Кондиционер вовсю дул прямо на наш «островок». Роман Валерьевич снял пиджак и надел ей на плечи.

— Виолетта, давайте без уныния, — обратился он ко мне после оказания помощи. — Ситуация, конечно, тяжёлая, но умереть мы всегда успеем. Помогите мне просмотреть, может, кому-то ещё хуже, чем нам, и они нуждаются в нашей помощи.

Я бы и сама не отказалась от реабилитации, но слова начальника звучали как приказ. И я, собрав себя в кучу, поднялась и стала осматривать заложников на предмет здоровья — нездоровья, вменяемости — невменяемости. К счастью, невменяемых не было. А вот нездоровые были. Один мужчина в возрасте вызывал опасения. Ему было плохо даже после принятой таблетки, которая у него была с собой. Давние проблемы с сердцем выдавали мешки под глазами.

— Воды! — закричал шеф. А потом резко последовал к краю периметра нашего ограждения.

— Какой воды? Ты что, в санатории? Сдохнет дед, туда ему и дорога. Мы его и пальцем не тронули, — сказал один из наших охранников, который внимательно следил за происходящим внутри.

— Слышишь, мразь! Быстро пододвинь кулер, он в двух шагах от тебя, — неожиданно грубо заговорил Роман Владимирович, и я всерьёз испугалась, что его могут сейчас убить.

— Ты что, совсем сдурел?

Быстро двигаясь к Роману Валерьевичу, грабитель ударил его прикладом. Начальник согнулся, корчась от боли, но подонок не останавливался и коленом сбил его с ног.

Я и ещё пара девушек одновременно вскрикнули, чем вызвали недовольство надсмотрщиков.

— Эй, полегче, а то мы так всех заложников потеряем! — сказал другой охранник.

— Перебить их всех и так нужно, меньше будет проблем.

Я в ужасе бросилась к начальнику, он лежал без сознания, но дышал.

— Есть среди нас врач?! — закричала я в ужасе. Никто не ответил. Тут в сторону нашего кружочка полетела бутыль с водой. Вода уже многим была нужна. Все с энтузиазмом восприняли её появление. Побрызгав на Романа Валерьевича, привела его в чувство.

— Роман Валерьевич, вы как, живы? Что за выходки? Вы с ума сошли? Вас могли убить.

— Вряд ли. Зато воду добыл, — улыбнувшись кровавой кривой улыбкой, сказал он.

— Да уж. Вы больше так не делайте.

Он привстал и сел рядом, облокотившись о стену. Смотрел в одну точку и непонятно, о чём думал.

Несмотря на внешнюю апатию, меня всю трясло изнутри.