Легенды танкистов - Андрей Мартьянов

— Помолчи, — буркнул унтер-офицер, не отрывавшийся от тактического планшета. — Та-ак, в кои-то веки средние действуют с умом: прорвались через остров на тот берег… Минус два «Объекта»! Есть цель! Лево девять, расстояние… Шмульке!

— Двести, сто девяносто, сто восемьдесят… Есть упреждение!

Орудие очень солидно и внушительно бубухнуло, завоняло пороховыми газами. Е-100 даже не содрогнулся: слишком уж тяжелый. Несшийся сломя голову прямо навстречу Т-50 испарился.

И тут же по лобовой броне зацокали болванки — разумеется, в зарослях у мостика, сразу за вражеским респом засел противник.

— Быстро вперед, — скомандовал Фюрст. — Пока их арта занята спасением собственных жизней, успеем доехать и хотя бы засветить!

— Дороговатый светляк, — шепотом заметил Вася. — Пускай и крепкий. Да жмите же!

«Жать» на Е-100 было затруднительно — разгоняется медленно, максимальная скорость ну самую чуточку выше чем у «Мауса», говорить о маневренности можно только потихоньку и желательно в наглухо закрытом помещении, будто о чем-то стыдном. Надежда только на наглость и лобовую броню.

— Там Т95, - ахнул Ганс Шмульке, не отрывавшийся от дальномера. — О, нет!

…И тут же Е-100 получил такой удар, что экипаж едва не повылетал с кресел, а бедного Васю размазало бы по задней стенке башни — хорошо успел схватиться обеими руками за казенник орудия. Бронебой от американского «Ленивца» прилетел точнехонько в «ушко» стереоскопа, едва не вырвав башню с погона. Заорала автоматическая система предупреждения — «Радиус обзора снижен! Триплекс поврежден!», но это было уже неважно: почти неуязвимый Е-100 потерял треть прочности.

— Фугас! Фугас! — заорал унтер-офицер. — Цель этой гадине в орудийную маску! Не стоять, полный газ! Зайдем в борт, тогда ПТ нас не достанет! Огонь с ходу!

Ббу-м! Автоинформатор дзынькнул — значит, хоть одно критическое повреждение нанесли. Четырехгусеничное страшилище, начавшее было разворачиваться в сторону Е-100 замерло, ствол опустился к земле. Танк успел проскочить в «слепую зону» и жахнуть следующим фугасом в борт.

Попытка выстрелить в третий раз обернулась чем-то крайне неожиданным: внезапно исчезли все звуки, вырубился тактический планшет у командира, машина перестала слушаться управления. Двигатель заглох. Радио молчало во всех диапазонах.

— Was ist los? — не понял унтер-офицер. Постучал пальцем по планшету. Глянул в командирский перископ. — Да что происходит, господа? Никакого движения! Вообще никакого!

Посидели минут пять, недоуменно переглядываясь. Обстановка не менялась.

— Я выгляну наружу, если позволит герр унтер-офицер, — сказал Шмульке. — Через аварийный выход в днище. Прояснить положение.

— Тогда уж все вместе, — ответил Фюрст, щелкнул замком на командирской башенке, откинул люк и осторожно высунулся. Громко охнул. — Вылезайте! Тут такое!..

Ничего особенно «такого» рядом с Е-100 не наблюдалось. Гигантскую американскую самоходку все видели далеко не в первый раз. За речкой замер вражеский ИС-3, так и не успевший подняться из лощины.

Худшее было в другом: примерно в полуметре над башней танка зависла направленная в эту самую башню здоровенная болванка, которая могла принадлежать только вражеской арте. Аналогичное явление наблюдалось на четырехметровом промежутке между стволом Е-100 и бортом «Ленивца» — Ганс Шмульке на пару с любопытным Васей подошли к застывшему в воздухе фугасному снаряду, так и не успевшему поразить цель.

— Холодный, — пожал плечами Вася, потрогав серебристый конус пальцем. — А вот смотрите, осколок чей-то висит… Даже не один, штук пять….

— Fuck! — Ганс Шмульке шарахнулся в сторону, когда на Т95 открылся бортовой люк, откуда вылез широкоплечий негр, размазывавший по физиономии текущую из носа кровь. — Чертовы гунны! О, тут еще и русский! Тоже, мне союзничек, спелся с гансами!

— У нас совместные испытания новой техники, — не моргнув глазом соврал Вася. — Что за претензии?

— Вот претензии! — рявкнул негр, ткнув пальцем в висящий над головой фугас Е-100. — Неконвенционное оружие! Фугасы калибра артиллерии на танке! Да вас за такое в Гаагский суд мало! Сто пятьдесят миллиметров! С одного попадания весь экипаж контузили!

— Ой, ну кто бы говорил, — поморщился Ганс Шмульке. — Вы на свой калибр сначала посмотрите…

Свара бала готова разгореться и перерасти в вульгарную драку — контуженные они там или нет. Из глубин Т95 вылезли еще четверо негров, телосложением очень похожих на младших сыновей Кинг-Конга. И все они были очень недовольны.

— Тише, тише! Мир! — возле Е-100 и «Ленивца» с визгом затормозил «Виллис» из которого выскочил менеджер «Варгейминга». — Господа, товарищи, никаких ссор! Мы же все делаем одно дело!

Американец посмотрел на начальство злобно, Ганс Шмульке только руками развел, а настырный Вася задал прямой вопрос:

— Что происходит?

— Патч. Все бои принудительно остановлены. На полигоны отправлена эвакуационная техника — не беспокойтесь, совершенно бесплатно! Вас отвезут в казармы за счет компании! Не забудьте сделать отметку в страховом полисе на танк, хорошо?

— А вот это куда девать? — возмутился Шмульке, тыкая пальцем в висящий фугас. — Денег стоит, между прочим!

— В страховом договоре все указано, — отмахнулся менеджер. — И вообще, почему русский в немецком экипаже?

— А у нас боевое братство! — вступился за Васю Ганс Шмульке. — Столько прошли через…

— Сначала через этот патч пройдите, — усмехнулся менеджер. — Все, по домам! Сервер отключен!

Разноцветная ночь

Ночи перед патчем, как известно, самые длинные. И приносят больше всего неожиданностей.

Непонятная возня около ангаров началась после отбоя — сервер висел уже почти сутки, боев в ближайшее время не предвиделось, значит можно отоспаться. Возможно, коварные замыслы «Варгейминга» остались бы незамеченными, но Ганс Шмульке перед сном вышел перекурить на лестницу — из окна второго этажа казармы были отлично видны темные фигуры, суетящиеся на плацу. Надо бы спуститься да выяснить, что на базе делают посторонние!

Из полуоткрытых дверей немецкого ангара на бетон падала полоска света, нестерпимо воняло краской, были слышны тихие голоса. Шмульке решительно вошел внутрь, рявкнув:

— Что тут происходит, черт побери?

— Насяльника… — бот-унтерменш с малярной кисточкой в руках шарахнулся в сторону. — Красима! Жигельме-бигельме!

Рядом с VK4502 стояли три бочки с масляными красками ужасающе-кислотных цветов. Такой вырвиглаз, что хотелось зажмуриться. Боты увлеченно малевали на танках разноцветные полоски и квадратики, превращая строгие боевые машины классического цвета panzergrau в попугаев на гусеницах.

— Ааатставить! — взревел Ганс Шмульке. — Отойди от моего «тапка», зараза! Даже не думай! Брось кисть!

— Вторая насяльника, — перепуганный бот оказал на кого-то, стоящего за спиной ефрейтора. — Пришолма…

Шмульке обернулся. Ну точно, сотрудник головного офиса с папочкой в руках. Дежурная елейная улыбочка на губах — именно такие «эффективные менеджеры» и продают эскимосам холодильники, а бедуинам Сахары электрообогреватели.

— Невероятно щедрое предложение! — не давая ефрейтору опомниться защебетал представитель «Варгейминга». — Разработанные в секретных НИИ нашей компании камуфляжи, способные сделать ваш танк незаметным на любом ландшафте от городского до полярного! Всего сто семьдесят пять золотых за два цвета и триста пятьдесят за восхитительный трехцветный вариант!

Онемевший от такой наглости Ганс Шмульке сунул руку в карман кителя, нашарил свисток (носил с собой на всякий случай, если придется подать сигнал тревоги) и над базой разнеслась долгая трель — «Все ко мне!»

Захлопали двери, немецкие экипажи начали сбегаться к ангару. Появились и русские во главе с товарищем Котятко — комиссар бдительности не терял и всегда был готов к труду и обороне.

— В чем де… — начал было гауптман Вольф, но увидев наполовину серый, наполовину желто-зеленый «Маус», который еще не успели оштукатурить полностью, запнулся на полуслове. На физиономии ушлого менеджера проскользнула тревожная тень:

— Не обязательно за золото, — осторожно сказал он. — Можно и за серебро — гибкие цены, от ста пяти тысяч до четырехсот…

— За эту мазню — почти полмиллиона? — грозно рыкнул Вольф. — Да вы хоть представляете, сколько придется экипажу «Мауса» горбатиться, чтобы выехать в бой эдаким павлином?! Эй, кто-нибудь, сбегайте за бухгалтером!

Со всей учтивостью привели мадам Ротвейлер — разбуженная бухгалтерша пребывала в своем обычном настроении (то есть хуже некуда), под ночным колпаком накручены бигуди, из-под домашнего халата с кошмарными розочками видна бретелька лифчика.