Метафизика. Опыт души на разных уровнях существования - Хазрат Хан

Давайте теперь обратимся к брахманизму. У браминов есть четыре класса: Брахмачари, Грихаста, Ванапрасти и Саньяси. Три низших касты, возможно скажут: “Да, реинкарнация существует, но она зависит от нашей кармы, наших поступков. Если мы, будучи людьми, будем вести себя как животные, мы снова можем стать животными. Мы можем стать коровой, собакой или кошкой, или человеком из еще более низшей касты, чем мы есть сейчас; а если мы будем жить праведно, то в следующем воплощении мы окажемся в лучшем состоянии”. А если мы спросим у тех, кто обладает высшей властью у индуистов, Саньяси, тот ответит: “Ты, может быть, и чье-нибудь воплощение, а я нет. Я — Дживан Мукта, я свободен. Я нахожусь над циклом рождения и смерти.”

А что буддизм скажет о реинкарнации: Он говорит, что так как мир эволюционирует, мы никогда не станем животными, но будем развиваться в более высших воплощениях, до тех пор пока не преодолеем все слабости и не достигнем нирваны, совершенства, и оттуда мы уже не вернемся.

Из всего этого мы видим, что есть только два лагеря верующих в реинкарнацию, и то у обоих у них верования противоположны.

В Библии мы читаем (Иоанн, XIV, 3) “Я приду снова и ты будешь подобен мне” и (Деяния I, 11) “Тот же самый Иисус, которого взяли на небо, так же и придет обратно как и на небо уходил.” Это относится не к личности самого Христа, но к внутреннему бытию Учителя, которое на самом деле и было Бытием Бога. Если бы это относилось собственно к нему (к Христу), то он бы сказал: “Я вернусь, и ты тоже вернешься — либо в лучшем, либо в худшем состоянии бытия”. Но ничего подобного этому сказано не было. Кто-то, пожалуй, спросит: “А почему же Учитель сказал “Я”? Почему он просто не сказал “Бог”? Ответ здесь заключается в том, что божественная личность — это утрата мысли ограниченного себя, абсолютное единение с божественной и единственной личностью; когда эго становится божественным эго. Когда “Я” не обозначает ограниченную личность, но обозначает личность Бога. Когда Христос говорил “Я” он имел в виду Бога.

То же самое можно прочитать в Месневи Джелал-ад-Дина Руми: “Семьдесят две одежды я износил и снова пришел смотреть на один и тот же источник вечных перемен.” Это также относится к Божественному Сознанию, которое одевается в различные одежды и приходит наблюдать за этим миром перемен; конечно, речь не идет о семидесяти двух пришествиях самого Мевляны Руми. Семьдесят два — это символ, обозначающий “много”, иначе бы это обозначало, что с момента создания человека Божественное Сознание посещало землю только семьдесят два раза, а это очень мало для такого большого периода времени.

В Коране есть много высказываний, подобных следующему: “Некоторые лица в тот день будут сброшены вниз,” — так говорится о грешниках, и “Они будут подобны обезьянам — их будут презирать и ненавидеть”. Настоящее значение первого высказывания таково: “Мы покажем яркое, или счастье, когда спадет их личина и свет прольется на их скрытые преступления, которые до настоящего времени позволяли им чувствовать себя счастливыми”. Второе же означает: “Тех, кто подражали тому, чем они не являлись, примут за тех, кто они есть на самом деле, а не за тех, кем они себя воображали”. Другими словами: “Мы покажем, насколько смешон обман обманывающихся.”

В Евангелии (Иоанн, IX, 1-3) мы читаем: “И когда Иисус проходил мимо, он увидел человека, который был слепым от рождения. И его ученики стали спрашивать его: “Учитель, кто же совершил этот грех, что он родился слепым — сам он или его родители?” Иисус ответил: “Ни этот человек, ни родители его: но те деяния Бога, которые должны быть сделаны, проявляются в нем.” Это интерпретировать не надо; здесь явно сказано, что слепота того человека не была наказанием за его прошлые грехи.

В Коране написано: “Это Он, кто размножил вас на земле и к Нему вы все соберетесь”. Эти слова отрицают возвращение на землю. Однако к той суре упоминается и о другой жизни. “Каждая душа должна попробовать смерти, и вы получите сполна свое вознаграждение в день Воскресения”. Здесь говорится о воскресении как об оживлении душ без участия физического тела, и также явно говорится, что это существование будет таким же ясным и определенным, как наша жизнь на земле.

Так как мир движется вперед в интеллектуальном развитии, его все больше и больше интересует новое; все новое берется на вооружение и новую идею часто принимают и следуют ей. Идея реинкарнации производит огромное впечатление в наше время, потому как она удовлетворяет и научным кругам и разумным натурам, также она приятна и тем, кто желает сохранить свою индивидуальность.

Я помню, мне было мало лет, и я тогда впервые узнал о смерти. Я часами сидел в печали и думал: “Вот это, мое тело, единственное средство познания жизни, однажды окажется в могиле. А я буду далеко от всего, что на сегодня определяет мой интерес к жизни. Вот это все окружение, которое интересует меня, и которым я целый день занят, однажды превратится в туман. И я уже никого не увижу, и никто меня не увидит; и все, кого я люблю, однажды окажутся далеко от меня”. Теперь мой опыт, который я получил в прошлом, ясно говорит мне, что другие должны чувствовать при мысли о превращении в кажущееся ничто после того, как были чем-то. Это как если бы мы видели сон, который бы заинтересовал нас так, что мы, проснувшись в середине его и поняв, что это нам все снилось, тут же хотим снова закрыть глаза и продолжить наслаждение этим опытом. Таково состояние тех, кто настолько заинтересован сном жизни, что идея смерти, которая является более реальным состоянием бытия, кажется им ужасной. Они бы лучше жили нереальной жизнью, но индивидуальной, чем жизнью реальной, но неосознанной.

Идея реинкарнации часто импонирует тем, кто считает, что еще слишком рано отказываться от удовольствий жизни ради единения с Богом. “Возможно”, — говорят они, — “в следующей жизни на земле мы достигнем того, чего не достигли в этой.” Она приносит утешение и тем, кто потерял своих любимых, ибо они думают, что расстались не навсегда, что они встретятся снова; и часто они ищут их всякий раз, когда у их знакомых рождается ребенок. Она утешает и тех людей, кто не вкусил плодов своих желаний в этой жизни и всегда хотел и стремился к тому, чего получить никак не мог — тогда такие люди все свои надежды на получение желаемого возлагают на свое следующее воплощение.

Эта идея часто становится большим препятствием на пути к реальному духовному прогрессу, хотя она и помогает людям, недовольным собственной жизнью, страдающим от боли, бедности или болезни, а также тем, кто думает, что так страдать — это их карма, и когда он выплатит все до последнего фартинга, его состояние улучшится. Тогда ему жаловаться не на что; хотя он знает, что в этой жизни он не совершил грехов, за которых дается такое наказание, но все таки он думает, что это справедливо, так как он, возможно, согрешил в прошлой жизни. Эта идея кажется разумной, — особенно тем, кто смотрит на жизнь с практической точки зрения. Каждый человек взвешивает мир на своих собственных весах. А мысль о реинкарнации оказывается еще более полезной для тех, кто не верит в Бога или не знает о том, что он есть; а также и тем, кто не верит в вечную жизнь и тем, кто не может понять ее. Некоторых людей очень успокаивает, когда они думают, что будут приходить на этот земной уровень снова и снова под действием своей кармы, чем нежели они бы считали (как многие материалисты), что когда мы умрем, мы исчезнем навсегда.

Причина, почему доктрине реинкарнации учат у индуистов и буддистов, должно быть, заключается в том, что к тому времени народ в Индии был очень высоко развит в плане интеллекта, философии, науки, логики, естествознании и верил более в закон, чем в любовь.

В наше время, особенно на Западе, люди пытаются найти истину при помощи света науки и логики, — как делали индуисты в эпоху Вед. Народы Индии развивались по той же схеме еще на заре Брахманизма, а во время Буддизма — еще более.

Тогда, особенно среди монголов, люди, наиболее развитые в науках и искусствах, просвещенные люди строго придерживались логики и науки и были не очень склонны почитать бога; а у масс было бесчисленное количество объектов поклонения. Обычный человек не мог понять идеи души, жизни после смерти, идеи Бога — в том виде, как ее пропагандировали иудейские пророки в другой части Востока, — так что теория реинкарнации была наилучшим средством немедленного обращения к их разуму с тем, чтобы поломать их прежние воззрения. Но так как почитать кого-нибудь свойственно натуре человека, естественно, объектом их поклонения стал Будда.

Весьма вероятно, что эта идея изначально пошла от Деват, посланников божества, рожденных среди индуистов. Каждый из них заявлял, что он есть воплощение Брахмы, Бога. И каждый, в свою, очередь, объявлял себя воплощением предыдущего Девы, преемником которого он и являлся. Объявляя себя воплощением Брахмы или Девы, на смену которому они пришли, они не имели в виду, что в их обличье был рожден Бог или их предшественник. Они имели в виду то, что они осознали Бога, или получили те же самые знания и миссию, что и их предшественник. Когда же их спрашивали другие: “А мы чьим воплощением являемся?”, им приходилось давать объяснения на этот счет, и тогда они говорили каждому то, чем казалось им его состояние жизни.