Король снов - Роберт Силверберг

Вечер оказался на редкость тоскливым Первым говорил Консидат. Он приветствовал самого прославленного из сынов города, вновь посетившего родную землю Граф всего лишь год назад унаследовал титул. Он был молодым, любезным и, можно сказать, застенчивым человеком и по облику и манерам казался куда привлекательнее, чем грубый и неотесанный его покойный отец. Но он был ужасным болтуном, и его речь оказалась бесконечной. Он монотонно жужжал, нанизывая банальность на банальность, переходя от темы к теме, как будто не знал, как же ему завершить свое выступление. В конце концов Деккерет просто задремал, и лишь резкий удар по щиколотке, который нанес ему ногой под столом Динитак, вернул его к действительности.

Затем наступил черед для выступления Деккерета. Он передал приветствие лорда Престимиона и, поскольку это был официальный предлог его визита, поздравил графа и графиню с рождением сына. Он, конечно, не забыл сообщить о том сожалении, которое испытывал корональ из-за того, что не имел возможности лично посетить графа в эти радостные дни. Затем люди Деккерета внесли подарки, присланные лордом Престимионом. Далее слово взял юстициарий Корд, а за ним, сменяя друг друга, экспансивно и утомительно говорили еще несколько высших городских чиновников, которым, очевидно, не терпелось произвести впечатление на будущего короналя После них снова говорил граф Консидат. На сей раз он проявил ничуть не больше ораторского искусства, но, слава Божеству, был более краток Деккерет, не ожидавший столь скорого завершения речи, экспромтом произнес ответное слово. И лишь после этого начали наконец подавать блюда на стол. Все великое множество перемен состояло из пережаренного пресного мяса, дотушенных до состояния каши овощей и преждевременно открытых выдохшихся вин. После трапезы вновь произносили речи. Деккерет выдержал всю бесконечную церемонию лишь благодаря могучему усилию воли и дисциплине, выработанной за долгие годы участия в различных протокольных мероприятиях

Он лишь с еще большей ясностью понял, какое немыслимое количество подобных приемов предстоит ему пережить в будущем. Когда-то в ранней юности он представлял себе жизнь короналя как бесконечную череду славных турниров, веселых праздников и шумных пиров, прерываемую время от времени необходимостью принимать великие драматические решения, меняющие судьбы десятков и сотен миллионов людей. С тех пор он успел много узнать.

Следующий день вплоть до самого вечера был свободен от официальных церемоний, и Деккерет с Динитаком отправились гулять по городу (в сопровождении, конечно, десятка, а то и более охранников). Они вышли из гостиницы ясным теплым утром, воздух был нежным и ароматным, каким и должен быть в атмосфере вечной весны, царящей на Замковой горе, озаренной чистым и ярким солнечным светом. Остроконечные зубцы-утесы, выглядывавшие из-за городской стены со всех сторон Норморка, сверкали в свете утра, словно начищенная бронза.

Посетители Норморка часто поражались контрасту между великолепием окружающей природы и мрачностью и недружелюбием самого города — теснящегося множества серых обшарпанных домов, сгрудившихся в тени циклопической черной стены. Деккерет, выросший здесь, воспринимал мрачность Норморка как должное и не только не видел в ней ничего странного, но и почти не замечал ее. Лишь теперь, вернувшись после долгого отсутствия, он впервые взглянул на город как бы со стороны и вдруг понял, что за то время, которое он провел на вершине Замковой горы, его восприятие родных мест несколько изменилось.

Снаружи городская стена была почти неприступной. Зато внутри по всему ее периметру вверх взбегали широкие каменные лестницы, доходившие до самой вершины. По ним можно было легко и быстро попасть на прясла стены, если можно применить это слово к настоящей улице, по которой свободно могли бы пройти плечом к плечу десять человек. Деккерет и Динитак, в сопровождении толпы охранников, поднялись наверх по лестнице, начинавшейся прямо перед входом в их гостиницу.

Там они молча двинулись на запад. Спустя некоторое время Деккерет подозвал своего спутника к внешнему краю стены

— Видишь тракт внизу? Вон та белая лента, уходящая на восток. Он ведет в Дундилмир, Стипул и дальше, соединяя города этого уровня Горы. Только по этой дороге можно попасть в Норморк из этих городов и снизу. Но обрати внимание: она не доходит до Норморка, так как оказалась не с той стороны города, с какой нужно. Ты уже видел единственный вход в город; вон там, — он махнул рукой, — в обращенной к Горе стороне стены.

Динитак посмотрел вниз и кивнул.

— Да. Дорога приближается к стене как раз под нами, но, вместо того чтобы упереться в городские ворота, поворачивает налево и тянется вдоль стены… Наверное, она огибает полгорода, до этой дурацкой узкой калитки?

— Именно так. Там она соединяется с тем трактом, по которому мы приехали из Замка, и обе дороги заканчиваются перед Глазом Стиамота.

— Значит, путешественникам снизу приходится огибать полгорода, чтобы попасть внутрь с верхней стороны. Совершенно безумная выдумка!

— Полностью согласен с тобой. Но скоро положение изменится.

— Неужели?

— Я же сказал тебе, что у меня есть план реконструкции этого города, — не без гордости заявил Деккерет. — Мы, стоим сейчас как раз над тем местом, где я намереваюсь в один прекрасный день прорубить в стене еще одни ворота. — Он повел рукой, обозначая широкий сектор мощного вала из черного камня. — Послушай, Динитак! Ворота, которые я хочу построить, будут поистине величественными, ничуть не похожими на тот узкий лаз, по которому мы пробирались вчера. Я собираюсь сделать их в пятьдесят футов высотой и сорок шириной, а то и больше, чтобы, войдя под их арку, даже скандар почувствовал себя лилипутом. Створки я сделаю из черной древесины с Зимроэля, редкой и дорогой, — она изумительно полируется и поэтому будет сверкать как зеркало в утреннем свете. Я скреплю створки большими железными полосами, и петли тоже будут железными. И в соответствии с моим самым священным декретом они будут стоять широко открытыми всегда, кроме тех дней, когда городу будет угрожать опасность, если такое вообще возможно. Что ты на это скажешь?

Динитак некоторое время стоял молча, с хмурым выражением на лице.

— Интересно, — наконец выговорил он.

— Продолжай.

— Согласен, судя по твоему описанию, это будет внушительное сооружение. Но, Деккерет, неужели ты думаешь, что жители на самом деле хотят, чтобы здесь были такие ворота? Я пробыл в этом городе меньше полутора дней, но у меня уже сложилось ясное впечатление: горожане Норморка больше всего тревожатся по поводу своей безопасности. Они беспокоятся о ней, и неважно, есть или нет основания для такой тревоги. Они самые осторожные люди в мире. И эта огромная неприступная черная стена, которую они так любовно лелеют, — символ их навязчивой идеи. Несомненно, именно поэтому единственный проход в стене такой крошечный, и поэтому они так заботливо запирают его накрепко с приближением темноты. Ты думаешь об удобстве путешественников, прибывающих из нижних городов, но какое оно может иметь для них значение, когда речь идет об убежденности в сохранности их собственных драгоценных шкур? Допустим, ты придешь и пробьешь в их стене большую зияющую дыру — неужели ты надеешься этим завоевать их любовь?