Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон - Елизавета Дворецкая

– Да. Это я, – подтвердил Бьярни. – Я слышал о том, что сестра ригов Ивленна заключена в башне, и почувствовал любовь к тебе, еще не видя тебя.

Именно так случалось со всеми доблестными героями сказаний, и Бьярни стремился быть их достойным наследником. К тому же миловидная наружность Фиал по сравнению с тем, что он с тревогой рисовал в своем воображении, показалась поистине прекрасной, и Бьярни кривил душой очень мало. Не больше, чем допустимо в его положении. И отчего же не сделать девушке приятное?

– Но ведь наверняка тебе сказали, что я страшна, как духи Самхейна! – с обидой ответила Фиал. – Мои братья нарочно распускают такие слухи – а еще говорят, что на мне лежит проклятье и я приношу несчастье, но все это неправда! На мне нет никакого проклятья, и никто не делал мне дурных предсказаний. Просто они таким способом хотели отбить у людей охоту искать меня.

– А мне делали предсказания, – Бьярни наконец улыбнулся как мог обаятельнее, вспомнив, что должен все-таки понравиться ей. – Сами дочери Боадага – или Тетры – предсказали мне, что я стану королем, и обещали мне много лет счастья и благоденствия. На мне лежит благословение, которое позволило бы мне сделать красивой любую женщину, на которую наложено заклятье уродства.

– Дочери Тетры? Ты встречался с ними? – оживилась Фиал. – Где, каким образом?

– Здесь же, на вашем острове. Всего несколько дней назад.

– Расскажи. – Фиал поманила его к себе и уселась на богато убранное ложе.

Кроме ложа, в грианане имелся еще ткацкий стан, прялка, несколько корзин с разными тканями, незаконченные вышивки. Стояла резная скамья, на которую Бьярни и присел. Рассказывая о своих приключениях, он, разумеется, опустил то, что одна из дочерей Боадага искала его любви. А всем прочим событиям Фиал не удивлялась. Почти лишенная общества людей, она жила в мире сказаний, которыми ее утешала воспитательница Каэр, сейчас спящая глубоким сном после «волшебного» молока. А в тех сказаниях довольно многие девы проводили время в башнях – и к каждой прямо туда являлся незнакомый герой, жаждущий стать ее мужем.

– Я вижу, что ты достойный человек, – сказала Фиал, выслушав Бьярни. – Если человек наделен от рождения сильной судьбой и доброй удачей, то все обстоятельства оборачиваются ему на пользу и даже сиды помогают ему. Ты достоин стать моим мужем и ригом Ивленна.

– Спасибо тебе. – Бьярни встал и подошел к ней.

Фиал тоже поднялась и подала ему руку. Бьярни сжал ее, не зная, пора ли уже ее поцеловать и как к этому отнесется девушка, все последние тринадцать лет видевшая мужчин только издалека.

– Теперь мы соединимся с тобой, и уже завтра я пошлю объявить всем людям Ивленна, что у меня отныне есть муж, – продолжала Фиал.

– Но ведь… нужно справлять свадьбу или как это у вас в обычае?

– Потом, когда мы уже будем жить в бруге Мис-Бенн, я велю созвать всех знатных людей Ивленна и даже других островов, чтобы все они узнали, кому теперь принадлежит власть над нашим островом. Но стать мужем и женой можем только мы сами, и никто другой не в силах нам в этом помочь. – Она улыбнулась, будто это Бьярни был несмышленым юнцом, не знающим, что к чему. – Ну же, что ты застыл, будто перед тобой уродливая старуха? Ведь признайся – я гораздо красивее, чем ты ожидал?

Бьярни обнял ее и осторожно поцеловал, стараясь не слишком напугать. Однако она вовсе не боялась, а, наоборот, обвила руками его шею и ответила на поцелуй, проявив если не умение, то уж точно старательность и самые добрые намерения.

Закрыв глаза, Бьярни представил, что обнимает Эалайд. Вспомнилась вчерашняя ночь – поцелуй Эалайд ожил в памяти так ясно, что по жилам разлился жар и трепет. Бьярни крепко сжал объятия – и на этот раз стройное тело в его руках никуда не делось, не растаяло, как туман, осталось таким же теплым и настоящим. Не открывая глаз, он развязывал пояс Фиал и освобождал ее от рубашек, покрывая поцелуями нежные хрупкие плечи, и опозориться перед невестой ему уже не грозило. И заботило его только одно: не произнести вслух то имя, которое звучало в сердце.

Вполне удовлетворенный всем случившимся, Бьярни было задремал, чувствуя под боком тепло тела своей свежеобретенной супруги, но вскоре его разбудил шум внизу. Там раздавались шаги, голоса, восклицания. Говорили по-уладски – значит, это не его дружина, встревоженная долгим отсутствием вождя, решила проверить, как у него дела.

– Кто это может быть? – Бьярни вскочил и принялся торопливо одеваться, подбирая одежду и стараясь побыстрее вывернуть ее как надо, – разумеется, только больше путался и надел было рубаху задом наперед.

– Это не важно. – Фиал лишь слегка приподнялась на подушке и выглядела вполне безмятежной. – Кто бы там ни был, теперь они должны бояться тебя и исполнять твою волю. Ведь с этого мгновения ты – риг Ивленна и господин над всеми его жителями!

– А вдруг они этого не знают!

– Так узнают.

– А вдруг им это не понравится?

– Придется им смириться. – Фиал улыбнулась с торжеством, зная, что наконец-то пришла пора ей повелевать братьями, как они перед этим повелевали ею все восемнадцать лет ее жизни.

– Похоже на то. – Бьярни вздохнул и пригладил волосы.

Нечего метаться, как пастух, которого на сеновале застукали с хозяйской дочкой. Фиал права: теперь он – риг Ивленна. И надо идти пожинать плоды своих усилий. Вот только предстать в первый раз перед своими новыми подданными голым и безоружным он совсем не хотел. Предполагалось, что все произойдет иначе: Фиал говорила, что сегодня ему надо будет уйти, а она завтра вызовет к себе знатнейших людей Ивленна, в том числе своих братьев, объявит им о случившемся, а он, Бьярни, должен будет на третий день после этого явиться в Старую Тетру, чтобы там быть представленным народу уже в качестве мужа наследницы и нового рига. Так полагается. И этот порядок его вполне устраивал. Но вот – похоже, что представление состоится несколько раньше.

– Ты пойдешь со мной? – Сделав шаг к лестнице, он обернулся к Фиал. – Ты же должна подтвердить, что стала моей женой.

– Хорошо. – Она откинула одеяло и подняла с пола свою нижнюю рубаху. – Помоги мне одеться.

Она, наверное, привыкла, что служанки ей помогают. Бьярни повиновался, хотя уверенная властность, прозвучавшая в голосе новонареченной супруги, его слегка задела. Как ни влекли Бьярни уладские обычаи и уладский дух, его, воспитанного в Морском Пути, несколько коробило то, что здесь знатные женщины распоряжаются мужчиной, оставляя ему право только подчиняться.

Но сейчас в Фиал заключалась его сила и все надежды на будущее, поэтому он даже сам завязал ей ремешки на башмаках – только бы побыстрее. Внизу по-прежнему стоял шум, приехавшие теребили спящих, пытаясь понять, что произошло в башне и живы ли ее сторожа, и он узнавал голоса братьев-ригов. Они звали служанок, звали Фиал – без позволения подняться в грианан мужчины решились не сразу. Но положение было настолько тревожным, что уже не до вежливости.